Брайан Кин - Тёмная лощина

Мы пересекли поле и обошли парк. Когда мы подошли к лесу, Большой Стив остановился. Желания снова его посетить не было ни у меня, ни у него.

Неожиданно теплый ветерок взъерошил мне волосы и качнул деревья из стороны в сторону. Они будто подзывали нас.

Пес приподнял ногу, прыснул пару раз, затем развернулся и направился обратно к дому.

— Закончил?

Он утвердительно помахал хвостом и запыхтел. Мы пошли в сторону дома. У меня сложилось впечатление, что Большой Стив тоже притворялся, что вчера ничего не случилось.

Я сварил кофе, вытащил из морозильника гамбургеры, загрузил и включил стиральную машину, сел за стол. Прошел через свой ежедневный подготовительный ритуал и помолился богам письма о появлении музы. И муза явилась. Мне удалось позабыть о событиях в лесу, творческий кризис пропал, а на смену ему пришло непреодолимое желание писать. Для писателя это лучшее чувство в мире, и я отдался ему, сидя за компьютером и колотя по клавиатуре до полудня. Я не мог не писать. Я был так очарован историей о двух братьях, один из которых сражался за Север, а другой — за Юг, что даже не встал разогреть остывший кофе. Я прерывался, только чтобы прикурить сигарету, и даже это делал на автопилоте.

Большой Стив сначала сгрыз ежедневную косточку, потом заснул у моих ног. Иногда он тихонько рычал и его лапы дергались, как будто во сне он преследовал кроликов.

По крайней мере, я решил, что ему снились кролики.

Примерно около часа дня напряжение в мочевом пузыре достигло апогея. Довольный проделанной работой, я сохранил документ и пошел облегчиться. Удовлетворенный тем, что написал довольно много для одного дня, я положил чистое белье в сушилку, сходил к Лесли за ежедневной дозой никотина и докосил остальную часть лужайки, купаясь в той же не по сезону теплой погоде. Чувствовать дрожь газонокосилки в руках было приятно. Мотор ревел и звучал совсем не так, как флейта Пана.

Закончив косить, я вывел Большого Стива на улицу и посадил на цепь. Потихоньку сгреб траву в холмики и сложил их на кучу мульчи. Я собирался использовать ее как удобрение где-то через месяц или около того, в сезон посадки томатов, огурцов, сладкого горошка, петрушки и лука.

Большой Стив залаял, и я обернулся, чтобы посмотреть, что его беспокоит. Мимо нашего дома шла молодая мать с коляской. Она остановилась, услышав собаку, но как только увидела, как пес съежился позади меня, заметно расслабилась. Женщина помахала рукой, и я помахал в ответ. Она посмотрела поверх коляски, улыбнулась и начала агукать со своим малышом.

Внезапно меня охватил гнев. Это могли бы быть моя жена и ребенок. Должны были быть. Я закрыл глаза и представил Тару, толкающую перед собой коляску, воркующую над нашим малышом. Представил детский смех, блеск в глазах и румянец на щечках. Мне захотелось накричать на женщину. Как она смеет гулять со своим ребенком около моего чертового дома?! Разве она не знает, что с нами произошло?! Разве она не знает, что мы потеряли ребенка?! Я не впервые чувствовал эту необоснованную ярость, но с тех пор прошло много времени, и сила эмоций ошеломила меня.

Сразу после выкидышей я испытывал раздражение каждый раз, когда видел детей: в торговом центре, уездной ярмарке, на бензоколонке и в парке, да, особенно в парке, где дети играли на детской площадке. Вы когда-нибудь замечали, что если закрыть глаза и послушать, как смеется группа детей, то их смех больше похож на крик?

Я думал, эти чувства прошли, но я ошибся.

Женщина ушла. Успокоившись, Большой Стив принялся рыть яму во дворе. Видимо, он слышал, что в Китае есть хорошие кости, и решил проверить сам.

Я глянул на часы. Три часа. Тара скоро вернется домой. Я взял Большого Стива на дневную прогулку, и мы пошли по тому же укороченному маршруту, что и утром. Пес был немного не в себе. Казался излишне спокойным.

Когда мы вернулись, я вытащил гриль из сарая, почистил его и убедился, что с прошлого лета пропан еще остался. Затем привязал Большого Стива к дубу и разжег гриль. Стив обнюхивал основание дерева и рыл носом землю, пробираясь сквозь мертвую листву, пока я разворачивал сырые гамбургеры.

Послышался рокот мотоцикла, и Клифф с ревом появился в переулке на своем «Харли». Остановившись, он поставил байк в наш гараж, и, выйдя на улицу, расстегнул шлем.

Я махнул рукой, Большой Стив завилял хвостом, но Клифф не заметил нас, потому что в тот же самый момент по аллее проехал черно-белый полицейский автомобиль. Огни мелькали, но сирена молчала.

Клифф застыл, так и не переступив границу между своим двором и нашей подъездной дорожкой. Видимо, он подумал, что полицейские следовали за ним. Он, естественно, плевал на ограничение скорости в двадцать пять миль в час, а копы в последнее время яро пресекали подобные нарушения из-за близости детской площадки, но они проехали мимо, даже не притормозив.

Клифф взглянул на меня и Большого Стива. Его глаза были широко распахнуты, рот изогнулся в насмешливой улыбке.

— Ну и что ты натворил? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Я ни при чем, мужик. Понятия не имею, что происходит.

Один за другим бургеры устроились на решетке гриля. Они шипели, а я вдыхал дым, наслаждаясь ароматом. Мясо, приготовленное на гриле, — верный признак того, что зима кончилась. Вернее даже, чем первая малиновка, которую можно увидеть по весне. У меня потекли слюнки. Большой Стив не скрывал своего интереса, изучая попеременно то меня, то шкворчащие на огне котлеты. Опустив крышку, я пошел к переулку. Поскуливая, пес прошел за мной столько, сколько позволил ему поводок.

— Нет, — сказал я ему. — Ты сидишь здесь и сторожишь гамбургеры.

В ответ Стив состроил самые невинные щенячьи глазки и снова заскулил, на этот раз громче и дольше. Смягчившись, я отвязал его от дерева и взял с собой.

— Ты неисправим, в курсе?

Он завилял хвостом, соглашаясь, а его взгляд говорил: «Но ведь это не имеет значения, потому что Адам всё равно любит меня». И он был прав.

Когда мы добрались до аллеи, проехала еще одна полицейская машина без сигналов.

Большой Стив съежился и отступил назад, натянув поводок.

— Всё в порядке, Стиви, — сказал Клифф. — Это всего лишь полицейские.

Я кивнул в сторону черно-белых машин.

— Что происходит?

— Не знаю, — он убрал свои длинные волосы с лица. — Я думал, они выпишут мне штраф.

— Я тоже.

Мимо, гудя шинами, проехала еще одна полицейская машина, на этот раз департамента нашего города. Большой Стив отступил еще на несколько шагов.

— Государственные и местные, — заметил я. — Должно быть, что-то серьезное. Что бы это ни было.

Клифф ткнул пальцем.

— Похоже, они паркуются у подъезда Легерски. Интересно, Пол и Шеннон в порядке?