Брайан Кин - Тёмная лощина

Я решил выпить кофе. Возможно, что-то написать. И это было последнее, о чем я успел подумать.

Когда я проснулся, всё уже летело к чертям.

Большой Стив залаял мне прямо в ухо. Вздрогнув, я подскочил и в смятении осмотрел спальню. Стив стоял на краю кровати, лицом к окну. Я потянулся погладить его, проклиная себя за то, что заснул. Шерсть на загривке пса стояла дыбом, а клыки сверкали в темноте.

Я потер глаза.

«Какого…»

На улице сверкали молнии, дождь колотил в окна. Буря вновь бесновалась, яростно атакуя наш городок. Я потянулся к Таре, чтобы успокоить ее.

Кровать была пуста.

Страх пронзил меня разрядом тока. Жены не было рядом. Прежде чем я успел что-то сделать, оглушительно громыхнуло, и где-то в глубине раскатов, почти заглушенный ревом шторма и собачьим лаем, послышался новый звук. Слабая трель флейты. Несмотря на панику, я мгновенно возбудился. Эрекция, смешанная со страхом.

Я скинул одеяло с кровати.

— Тара? Ты где?!

Полыхнула молния, осветив спальню жуткой синей вспышкой. Тары в комнате не было. Снаружи продолжала звучать музыка. Я услышал, как в коридоре скрипнул дощатый пол. Тень моей жены медленно скользила по стене лестничного пролета.

— Тара!

Воодушевленный криком, Большой Стив спрыгнул с кровати и, цокая когтями по паркету, бросился к двери, не переставая рычать. Он даже не замедлился перед лестницей.

Я побежал за ними, задержавшись, чтобы выхватить бейсбольную биту из-под кровати. Тара не одобряла оружия и не позволяла мне хранить его в доме. Еще будучи беременной, она попросила меня избавиться от ружей, чтобы в будущем наш ребенок на них случайно не наткнулся. Тогда я согласился, а после выкидышей обсуждение этого вопроса только напомнило бы нам о потере, но сейчас, бегая по спальне в одной пижаме и размахивая битой как мечом, я жалел, что так и не завел тот разговор снова.

Пол обжег холодом босые ступни. Добравшись до перил, я снова позвал жену.

Тара стояла у входной двери. Большой Стив крепко вцепился зубами в подол ее ночной рубашки и изо всех сил тянул на себя. Тара его даже не замечала.

— Тара, стой!

Я бежал, перепрыгивая через две ступеньки, и рухнул бы, если бы не держался как следует. Большой Стив пытался оттащить Тару от двери. Она будто не чувствовала сопротивления. В тот миг, когда я наконец-то добрался до нее, она молча распахнула дверь.

Бросив бейсбольную биту, я развернул Тару к себе. Большой Стив отпустил подол, понюхал ночной воздух, пробравшийся сквозь открытую дверь, и скуля отступил назад. На улице шумел дождь.

— Тара! Что ты делаешь?!

Я встряхнул ее.

Она смотрела сквозь меня, будто в прихожей никого не было. Я усадил ее на диван, но она тут же встала и снова пошла к открытой двери. Большой Стив беспокойно наблюдал за нами.

Стоило нам вернуться к дивану, как снова запела пастушья флейта. Член высунулся из пижамы, но мне было наплевать. Я подбежал к двери и выглянул наружу. Пустынную Мэйн-стрит заливал дождь. Никакого движения, кроме воды, хлещущей из ливневого стока. Листья и сломанные ветки усыпали оба тротуара. Уличные фонари не горели, всё тонуло во мраке. Звучала треклятая музыка, и шла она с нашего заднего двора.

Я хотел вернуться в гостиную, но столкнулся с Тарой, которая пыталась вернуться в прихожую к входной двери. Я мягко толкнул ее назад. Щелкнул замок, звякнула цепочка, занимая положенное место. Мои руки бешено дрожали.

— Тара, ты меня слышишь?

— Да, — ее голос был сонным и бесцветным.

— Ты должна остаться внутри, милая. Можешь это сделать для меня?

— Нет, — она медленно покачала головой. — Я ему нужна.

Желудок скрутило.

— Кому, Тара? Кому ты нужна?

— Хайлиниусу.

— Кто это?

— Моя любовь.

— Зачем ты ему нужна?

Она схватила мою руку и сунула под ночную рубашку. Трусики промокли насквозь, а клитор неприлично набух. Я отдернул руку.

Тара улыбнулась.

— Видишь, что он со мной делает? Ты так не можешь. Я пойду с ним.

— Сядь, — сказал я ей, но подчинился Большой Стив.

Я потащил Тару к дивану. Она сопротивлялась изо всех сил: била меня по щекам, царапала и дергала за волосы.

Щеки горели, грудь расцвела кровавыми бороздами. Я вытер кровь и с тревогой уставился на Тару. Желание ударить в ответ было нестерпимым, но я проглотил свой гнев.

Флейта продолжала петь. Большой Стив завыл.

— Какого черта с тобой случилось, Тара?

Она хихикнула.

— Я хочу его. Очень хочу. Он мне нужен.

— Да ну нахер.

Схватив бейсбольную биту, я ринулся к задней двери. Бита так и норовила выскользнуть из вспотевших ладоней, но я лишь крепче вцепился в нее. Большой Стив шел за мной, но стоило открыть дверь, как он тут же отступил назад, под защиту стен. Я вышел наружу. Дождь обрушился на меня, кровь ручейками бежала по груди. Я зашел за угол дома и замер.

Между моим двором и домом Дейла стоял сатир и играл на флейте. Закрыв глаза, он слегка покачивался в такт музыке. К нему приближалась Клодин, вытянув руки, словно собираясь обнять любовника. Она жадно облизывала губы. Тонкая футболка и трусики льнули к ее телу, как вторая кожа, и хотя ее немолодая грудь уже обвисла, возбужденные соски гордо торчали под влажной тканью.

— Хайлиниус, — завизжала Клодин от радости. — Я здесь!

Краем глаза я заметил движение и развернулся как раз в тот момент, когда Тара промчалась мимо. Я попытался схватить ее, но мокрые пальцы только скользнули по коже. Вдвоем они упали на колени у ног сатира. Массивный член болтался в сантиметре от их лиц и, невзирая на сверхъестественность ситуации, меня переполнила чистейшая ревность, когда я увидел в глазах Тары восхищение.

— Тара? — мой голос сорвался.

Сатир открыл глаза и улыбаясь посмотрел вниз. Тара вытянула руки и принялась за его член. Клодин присоединилась. Дождь ручьями стекал по их волосам.

Моя ревность превратилась в бешенство.

— Отвяжись от моей жены, ублюдок!

Подняв биту, я шагнул вперед. Взгляд сатира метнулся ко мне.

— Не приближайся, — предупредил зверь. Его голос шуршал, как гравий.

— Тара, — крикнул я. — Отойди от него!

Вместо этого моя жена сомкнула губы на головке чудовищного пениса, а Клодин принялась вылизывать ствол. Их руки гладили плотный мокрый мех на бедрах и поддерживали по огромному, размером со сливу, яйцу.

Дейл выбежал наружу в развевающемся по ветру халате и с карабином в трясущихся руках. Он забыл очки и теперь подслеповато щурился, пытаясь разглядеть, что творится во дворе. Когда он понял, чем занимаются наши женщины, его челюсть буквально отвисла.

— Сукин сын… — Он задыхался от ярости. — Клодин…

Дейл вскинул ружье на плечо и прищурился, пытаясь прицелиться сквозь ливень.