Владимир Алеников - Очень тихий городок

Рудик неожиданно осёкся, из горла его вылетел странный звук – то ли всхлип, то ли стон. По лицу прошла судорога. Он остановился на секунду, почувствовал, что сильно устал. Помимо всего прочего он давно не говорил так долго.

Передохнув, Рудик снова двинулся вперёд.

– Какого хрена тебе от меня надо? – срывающимся голосом спросил Ромка, отступая назад, к дивану.

Он вспомнил про топор и тут же почувствовал, как дикий страх сковывает все его движения.

– Зачем ты так, Тощий! – укорил его Рудик. – Ты же был мой самый лучший друг. Правда, ты меня не узнал, но я тебя прощаю, столько лет прошло. И потом я и вправду сильно изменился, даже голос у меня поменялся, как ты слышишь. Что-то случилось с горлом во время взрыва. Я тогда несколько недель вообще не говорил, мама уже и не надеялась… – Он подходил всё ближе, их разделяло уже не больше двух метров. – Когда я наконец тебя увидел, Тощий, я так обрадовался, ты себе не представляешь! Очень боялся, что ты меня узнаешь, очки не снимал. Но, как видишь, всё получилось, ты меня не узнал. А я решил не спешить признаваться тебе, куда теперь было торопиться, правда? Я решил, что лучше подождать специального подходящего момента.

– Какого момента? – в ужасе прошептал Ромка.

Ему показалось, что он ослышался.

– Подходящего, – ласково повторил Рудик. – Я хотел некоторое время пожить с тобой рядом, понаблюдать за тобой. После стольких лет поисков не хотелось сразу с тобой расставаться. Всё-таки это такое удовольствие, согласись, находиться всё время рядом с другом. Особенно если друг об этом не знает… – Рудик неожиданно хихикнул. Ромку передёрнуло. – Мы с мамой договорились, что этот самый моментик должен наступить во время выпускного вечера, как раз перед тем, как ты, Тощий, уедешь из города. Так мы с ней задумали. Я хотел, чтобы ты получил полный кайф от окончания школы. Это ведь большое событие, правда, Тощий?

Ромка проглотил слюну, во рту вдруг сильно пересохло.

– Я признаю, Немец, прокололся я тогда… Ну и чего теперь?

– К сожалению, не всё получается так, как мы с мамой планировали. Кое-что изменилось, так что, извини, выпускного вечера дождаться уже не удастся. Но я зато помню, что ты очень хотел получить награду, Тощий! – насмешливо процедил Рудик. Он сделал ещё шаг вперёд, оказался теперь совсем близко. – Вот ты её и получишь наконец!

Ромка внезапно вышел из оцепенения, быстро нагнулся, выхватил из-под подушки топор, угрожающе взмахнул им:

– А ну греби отсюда, пока я тебе репу не проломил!

Рудик никак не отреагировал на эту угрозу, молча смотрел на него в упор. Ромка почти физически чувствовал, как он шарит по нему насмешливым взглядом из-под тёмных очков.

– Я говорю, вали! – уже не так уверенно повторил он.

Рудик покачал головой.

– Надо же! – заметил он с некоторым удивлением. – А Пузырь и Жопен так не выступали! Совсем, помню, обосрались, бедные. Обломались по полной. Так что ты молодец, Тощий! Я от тебя не ожидал.

– Пузырь и Жопен? – тихо повторил Ромка. Он внезапно сильно побледнел, снова сглотнул слюну. – Так это ты… Там, на конюшнях… Я передачу видел… Им головы поотрезало… Значит, это ты?

Рудик снова хихикнул:

– Два мудака! Попёрлись ночью хрен знает куда… Я каждому по записочке послал, велел потом уничтожить, когда прочтут. Они думали, Ирка Нечкина им там отсосёт, я ведь ею подписался. А это оказалась вовсе и не Ирка… Это я, старый друг…

Он захихикал ещё сильнее, воспоминание явно доставляло ему удовольствие.

Ромка следил за ним с ужасом, изо всей силы сжимал топор. От этого жуткого хихиканья по телу забегали мурашки, похолодели ноги.

– Знаешь, какой последний звук они услыхали, прежде чем отъехали? – отсмеявшись, спросил Рудик. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот этот!

Он резко поднял вверх свою правую руку-протез, повернул металлический браслет на запястье. Из черного кожаного кулака с еле слышным щелчком выскочила узкая пила с острыми зубцами.

Он тут же повернул браслет ещё раз, и пила заработала, зажужжала!

Б-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з!!!

– Нравится? – поинтересовался Рудик. И, не дождавшись ответа, спокойно объявил: – Итак, фаза номер один! Тощий остаётся без правой руки!

Больше Ромка ничего ждать не стал. Одним прыжком вскочил на диван, ещё сильней размахнулся топором.

– На, сука! – заорал он. – Получай!

И с размаху обрушил топор на голову Рудика.

Тот и не подумал отклониться. Лёгким движением пилы преградил путь смертельному удару. Рукоятка топора, наткнувшись на жужжащее острие, тут же развалилась на части.

Теперь Ромка сжимал в руке одну бесполезную деревяшку.

– Вот засранец! – растерянно проговорил он.

Миша Сердюков гордился своей аккуратностью. Это качество он растил и лелеял в себе с ранних школьных времён. Оно, по его убеждению, должно было рано или поздно крайне положительно повлиять на его карьеру. А пока что все служебные поручения независимо от их значимости Миша исполнял с неизменной тщательностью.

Так и теперь он аккуратно сложил полученный из Южинска ответ на запрос, равно как и всю распечатанную с компьютера информацию, в отдельную папочку. Красивым почерком надписал: Роман Кондаков.

Содержимое папочки, по мнению Миши, должно было сильно повлиять на идущее расследование. А он, добывший все эти сведения, мог, в свою очередь, рассчитывать на серьёзную благодарность начальства, которая наверняка выразится в чём-то существенном, как, например, внеочередной отпуск, премиальные или даже представление к офицерскому званию. Дальше этого Мишины мечты пока не заходили.

Оставалось решить, кому передать эту важную папочку. Его непосредственный начальник Артём Раскатов вроде бы уже потерял интерес к собственному запросу, так что выгодней, наверное, было бы доложить о своём открытии самому Балабину.

Но, с другой стороны, прыгать через голову Артёма как-то нехорошо…

Пока Миша терзался этой проблемой, дверь открылась, и в комнату вошли Артём и задержанная Алина Трушина. Ему бросилось в глаза, что Артёму за прошедшие десять минут стало ещё хуже.

Видимо, сломанное запястье давало себя знать. Нахмуренное, заросшее густой трёхдневной щетиной лицо аж позеленело. Артём внезапно постарел лет на десять.

Он дошёл до своего письменного стола, медленно опустился на стул. Алина, тяжело переступая, плелась за ним, она тоже выглядела ужасно.

– Тебе в больницу надо! – сочувственно сказал Миша. – Может, отвезти тебя?

Артём отрицательно покачал головой.

Сейчас не до больницы!

Но вслух ничего не сказал, пытался сообразить, что сейчас делать в первую очередь.

Миша решился, положил ему на стол заветную папочку.