Владимир Алеников - Очень тихий городок

Не заходя в дежурную, располагавшуюся со стороны улицы, где лежал разрезанный на части Серёга Агапов, Артём сразу поднялся по лестнице наверх, на второй этаж.

Миша Сердюков, не имевший ни малейшего понятия о том, что происходило внизу, преспокойно сидел в общей комнате за компьютером, старательно выполнял данное ему поручение. Покосился на влетевшего Артёма и застыл в изумлении. Перемены, произошедшие с его непосредственным начальником за столь короткое время, были весьма разительны.

– Ни хрена себе! – только и сумел сказать Миша.

– Ничего, жить буду, – усмехнулся Артём. – Балабин у себя?

– Вниз пошёл, к задержанным. Что было-то? Смотрю, тебе там мало не показалось! А Сушкин где?

– Сушкин в больнице. Нос сломан. Потом расскажу.

Артём развернулся, направился к выходу.

– Слышь, Тёма, – остановил его Миша. – Я получил ответ на наш запрос по поводу Романа Кондакова… И потом ещё кое-что нашёл. Очень интересно…

– После расскажешь, – прервал его Артём. – Всё это уже не актуально. Дело закрыто.

И вышел из комнаты.

Артём шёл по лестнице куда медленней, чем хотел. Вверх ещё ничего, но вниз идти было настоящей пыткой – каждый шаг отдавался в голове сильной болью. Когда спустился в полуподвал, голова уже просто раскалывалась.

В полуподвале оказалось на удивление тихо, дверь в камеру была приоткрыта. Артём нахмурился, тут же забыл про пульсирующую в голове боль, здоровой рукой выхватил пистолет.

Как всё же неудобно его держать в левой руке!

Он осторожно приблизился к камере, заглянул внутрь.

Начальник отделения, полковник полицейской службы Борис Дмитриевич Балабин, скорчившись, лежал на полу камеры, остекленелым взглядом уставился куда-то вдаль.

Артём ни на секунду не усомнился в том, что Балабин мёртв. Вся поза начальника, тёмная лужица крови рядом с телом красноречиво подтверждали это.

Он покрепче сжал рукоять пистолета, вошёл в камеру.

В углу сидела Алина, бессмысленно раскачивалась взад-вперёд.

– Кто это сделал? – спросил Артём.

Она молча шевельнула рукой, ткнула пальцем куда-то вниз.

Он посмотрел в указанном направлении, слегка нагнулся и, к своему удивлению, разглядел на полу камеры странный след – две параллельные кровавые дорожки, явно оставленные колёсами. Следы от колёс напоминали велосипедные, но были несколько шире, к тому же дорожки находились совсем рядом, как будто колёса почти примыкали друг к другу. В длину этот параллельный след тянулся не более метра, а потом исчезал.

Такой отпечаток, скажем, мог бы оставить на полу проехавший по луже крови игрушечный грузовик, прежде чем игравший взял его в руки…

Или инвалидное кресло, которое потом сложили и подняли в воздух…

Артём, всё ещё пытаясь осознать увиденное, оторвал взгляд от кровавой дорожки, повернулся к Алине.

Та подняла голову, исподволь посмотрела на него тёмными глазами с огромными расширенными зрачками.

– Ну теперь-то я свободна? – хрипло спросила она.

Ромка рыскал по дому, искал, что бы такое потяжелее и поудобней взять в руку. Павло здоровый – вдвое крупнее, на голову выше, широкоплечий, – так что следовало запастись серьёзным оружием. Он примерился к кочерге от камина, но её некуда было спрятать, а держать рядом, под рукой, сразу бы выглядело подозрительно.

В конце концов выбрал топор, ничего лучшего не нашёл. Озабоченно взглянул на часы.

По всему уже было пора! Крезанутый Павло мог появиться в любую секунду.

А Сани всё ещё нету!

Поигрывая топором, Ромка подбежал к ванной, крикнул через дверь:

– Слышь, Свет! Уже всё, поздняк метаться. Сиди теперь там и не чирикай. Я, когда с Павло разберусь, скажу, тогда выйдешь.

Он прислушался.

Света по-прежнему молчала, никак не реагировала.

– Короче, я тебя предупредил!

Он вернулся в гостиную, сунул топор под диванную подушку. Пару раз проверил, как будет хватать его в случае чего. Получалось вроде неплохо.

Лучше не вставать, сидеть здесь, так безопасней!

Ромка, волнуясь, уселся на диван.

Тут же вспомнил, что дверь заперта, значит, придётся вставать, открывать. А потом, может, уже и не удастся так сесть, рядом с топором.

Нет, лучше сейчас открыть, чтобы после не вставать!

Он сбегал, суетливо открыл дверной замок. Вернулся обратно, взял в руки журнал, приготовился.

Сидел якобы развалясь, на самом же деле напряжён был предельно. Главное, потянуть время, пока не подъедет Саня. Саня драться умеет, у него пояс по карате.

Ну, а если что, то топор вот он тут, прямо под рукой.

Как хрястну по балде!

Ромка даже поёжился в предвкушении того, как лихо он управится с гостем.

И в эту секунду в дверь постучали.

Он сразу же сильно занервничал, растерялся.

Но всё же взял себя в руки, крикнул вполне уверенно:

– Входи, Павло, открыто!

Дверь, скрипнув, медленно открылась. Гость вошёл в дом.

Выражение лица Ромки Заблудшего вдруг резко изменилось. Он, оторопев, уставился на вошедшего.

Потом недоверчиво спросил:

– Рудик? – От изумления даже встал с дивана, шагнул навстречу гостю. – Ты что, ходишь?

– Да, я опять стал ходить, Тощий! – проскрипел Рудик.

– Как ты меня назвал? – поразился Ромка.

Неожиданно страшное воспоминание, то самое, от которого он все эти годы пытался освободиться, с необыкновенной яркостью снова всплыло перед глазами.

Он, Тощий, стоит у покосившейся ограды. Рядом маячит Пузырь, за спиной толкается Жопен, он чувствует на шее его дыхание. Все трое, не отрываясь, в ужасе смотрят, как в полусотне метров от них, на ступеньках старого дома, корчится от дикой боли Немец, рука которого прижата тяжёлой колонной. Немец безрезультатно пытается освободиться.

– Ребята, помогите! – кричит он. – Помогите-е-е!

Он отчётливо видит его глаза. Умоляющие, полные отчаянного страха глаза.

И в ответ на эту безумную мольбу отрицательно качает головой.

Ромка покачал головой (почти так же, как тогда ), никак не мог поверить.

– Не может быть! – прошептал он, замерев на месте. – Немец?

Рудик медленно шёл к нему.

– Да, Тощий! Это я. Я так обрадовался, когда наконец нашёл тебя! Я ведь так долго тебя искал, так ждал этой нашей встречи! Она должна была произойти гораздо раньше, но, как это говорят, человек предполагает, а бог располагает, кажется, так, Тощий? Жизнь всё поправляет, корректирует… Так что и мои планы она малость поменяла. Ты неожиданно исчез в неизвестном направлении, поэтому ушло, как видишь, довольно много времени, пока я тебя нашёл. Но зато видишь, как хорошо получилось, в конце концов мы опять вместе… Как говорится, как верёвочке ни виться… Я, когда наконец узнал, что ты здесь осел, уже ни о чём больше не думал, только бы с тобой опять встретиться. Не слезал с мамы, пока мы сюда ни переехали…