Дмитрий Костюкевич - Жуть-2

— Раритет! — хвалился Леднёв. Запрыгала зернистая картинка.

Стэйтвилльская тюрьма, штат Иллинойс. Списанный обществом Ричард Спек, лысый коренастый мужик, нюхает кокаин и пожирает цыплят.

«Я люблю анальный перепихон», — сообщает зрителям под гогот оператора и сокамерника-афроамериканца. Корчит рожи. Вещает, как комфортно в тюрьме. «Раздевайся», — подтрунивает оператор.

Второкурснику Дреянову словно загнали трубку в горло. Он смотрит, ошеломлённый, как массовый убийца охотно танцует стриптиз, демонстрируя бока в кольцах сала и безволосую, совершенно женскую грудь с пухлыми сосками. Спек тискаети лижет свои титьки, принимает эротические позы, оттопыривает зад в шёлковых небесного-голубых панталонах. На сцене, где он отсасывает чёрный член сокамерника, Дреянов орошает переваренным обедом ковёр Леднёва.

Теперь ты видишь? — спрашивает Ассистент.

— Боль, — говорит доктор, — Это наша сестра. Без боли мы бы вредили себе и другим. «Боль, ты не зло», — сказал Дюма. «Боль возвращает нас самим себе», — сказал Шиллер.

Предбрюшинный жир жёлто-розового цвета. Доктор рассекает его. Прощупывает. Подчищает скальпелем, удерживая складку брюшины пинцетом. Он весь взмок. Чертовски сложные манипуляции для одного человека.

В спальне пахнет сырым мясом, кровью и дерьмом. Увы, пациенты Дреянова не соблюдают режим голодания. Он приучен к вони, он поощрительно хлопает блондинку по бедру.

— Боль — предупредительный маячок. Наш наставник. Durane cessitas. Нет-нет, это не оскорбление. Это означает «жестокая необходимость».

Искалеченная женщина безмолвно воет, скрежещет зубами. Выпученные глаза — сплошные зрачки — таращатся в потолок. Как умудрились врачи не понять, что мальчик Паша очнулся от наркоза? Как могли ничего не заметить, если ему, санитару психоневрологического диспансера, на примере блондинки, это очевидно?

Он качает головой и ножницами расширяет отверстие в животе пациентки. Отделяя брюшную стенку от сальника, едва не протыкает мочевой пузырь. По щекам Литкевич текут слёзы. Дыхание со свистом вырывается изо рта. Кажется, что она шепчет что-то.

— Ты просто икаешь, — поясняет доктор.

Даша К. по кличке Свинья училась в параллельной группе. Забитая и презираемая сокурсниками. Она проживала на окраине города со слабоумной матерью. Подходящая жертва. Месяц Паша ухаживал за ней и, наконец, напросился в гости. Сдобрил вино украденными у Леднёва таблетками. Блин вышел комом. Стокилограммовая Даша сумела нокаутировать его и позвать соседей. Разразился грандиозный скандал, стоивший незадачливому лекарю образования. Он чудом избежал суда, но не отчисления. Дальше была армия, работа в диспансере. И подготовки к операциям по ночам. И пациенты.

За стеной звонит телефон. Неужели это надежда промелькнула в глазах блондинки? Телефон умолкает. Чуть подрагивают груди в разводах запёкшейся крови, ногти шуршат по постели.

Брюшная полость вскрыта. Края раны схвачены зажимами и скреплены марлевыми салфетками. Правое крыло грубыми стежками подшито к простыне. Доктор зачарован, хотя он видел кишки раньше. У наркомана-уфолога. Первая удачная операция. Morbus in sanabilis, неизлечимая болезнь. Он распотрошил парня от грудины до паха, как консервную банку, и при этом крутил Баха, Луи Армстронга и грузинское хоровое пение. Саундтрек из пригрезившейся наркоману летающей тарелки. Потом Дреянов ругал себя за ребячество, но в тот момент он был очень зол на пациента.

С супругами-пенсионерами вышло куда профессиональнее. Но Литкевич — пик его мастерства.

Доктор погружает кисти в рану. Хлюпает, ищет. Отклеивает кишечник от таза.

Лицо женщины белее снега. Лицо трупа с живыми горящими мукой глазами.

— Висцеральная боль, — цитирует он, — боль внутренних органов — трудна для изучения…

Он сдавливает скользкую трубку в кулаке. Проверяет реакцию.

— Шведский хирург Леннандер считал, что внутренние органы абсолютно нечувствительны, — говорит он, и наглядно мнёт кишку, — Но вот здесь, в месте прикрепления…

Тело Литкевич выгибается дугой. Натягивается нить, сшивающая край брюшины с простынёй. Ногти скребут по постели, ступни колотят об изножье, она шепчет что-то, смотрит на своего доктора и шепчет умоляюще.

Он склоняется над ней. Прислушивается.

— Там, — хрипит женщина, — На ноутбуке…

Белки налиты кровью, зрачки мечутся, слова не разборчивы.

— Диск… диск F… Скрытая папка…

Доктор думает, что воля у этой красивой хрупкой женщины сильнее паралитических препаратов.

— Удалите, — шепчет пациентка. — Пожалуйста.

Он снимает перчатки и бросает их в саквояж. В какой-то серии детектива Коломбо убийцу вычислили по отпечаткам пальцев с изнанки перчаток. Он врач, а не убийца, и он уж точно не сумасшедший.

Спускается на первый этаж, устраивается в кресле.

Находит безымянную папку с единственным видеофайлом. Файл называется «Каблуки».

Он узнаёт ноги оператора — стройные ноги Яны Литкевич, обутые в красные туфли со шпильками. Узнаёт и мальчика, чьё фото публиковали местные СМИ. Пятиклассник похищенный с подземной парковки супермаркета и позже выловленный из Тигриного озера.

Он узнаёт, что было в промежутке.

Что Литкевич сделала.

Закрывает ноутбук и медленно встаёт. Идёт по лестнице тяжело, будто к ботинкам пристёгнуты пудовые гири.

Quae medicamenta non sanant — ferrum sanat. Что не излечивает лекарство — излечивает нож.

Женщина ждёт его, ждёт врача. Она лежит со вспоротым чревом и его глаза чисты и блаженны, как глаза великомучеников с икон. Взор устремлён в верхний угол комнаты, на Ассистента.

Дреянов берёт ноутбук обеими руками. Замахивается. И тень его замахивается, напоминая Моисея, потрясающего скрижалями над идолопоклонниками. Он обрушивает ноутбук на пациентку, вгоняет в брюшину, в червеобразное движение кишечника. Острый край LG рассекает внутренности, рубит, перемалывает, снова и снова, превращая живот в подобие супницы для каннибалов.

Пациентка мертва.

Ноутбук остаётся торчать из её тела.

Aegrotus est extrapericulum, — говорит Ассистент, — Больной вне опасности.

Дреянов устало садится на кровать. Перс сбежал из спальни. Они с Ассистентом одни.

Каторжная работа. Изматывающая. Убивающая, да.

Мало умертвить их. Ричарда Спека, мирно скончавшегося от инфаркта в девяносто первом году. Дашу К. по кличке Свинья, прижигавшую свою слабоумную мать сигаретными окурками. Повёрнутого на НЛО наркомана, избившего до смерти несовершеннолетнюю подружку. Милых пожилых супругов, издевавшихся над приёмными детьми. Литкевич в красных каблуках, которые будут сниться Дреянову до гроба.

Мало очистить общество от них. Нужно очистить их. Exactissime. Самым тщательным способом.