Дмитрий Костюкевич - Жуть-2

В провал рухнувшего моста упал передний вагон. Перевозимые больные превратились в раздавленную гору плоти, истекающую кровью, слабыми стонами двух-трёх голосов. Вагон раскололся вдребезги. Желтолицый турок на самом верху груды бредил в лихорадке. Хусейн убил его выстрелом в голову. Милосердие свинца.

Несколько сошедших с рельс вагонов разбились, их рамы выгнулись. Гремучий студень превратил второй паровоз в дымящийся железный лом. Задние колёса оторвало, как и часть огненной коробки. Тендер и паровозную рубку железными клочками раскидало между мостовыми устоями. Передний паровоз полуопрокинулся, сойдя с рельс. Невредимый кулисный механизм продолжал вращать ведущие колёса, словно настигнутая пулей лошадь, в агонии бьющая копытами.

Полуголые арабы в долине совсем обезумели от успеха и добычи. Визжали, палили в небо, вскрывали сундуки, вспарывали огромные тюки, набрасывались друг на друга с кулаками. Всё, что им не нравилось, они попросту уничтожали. Бедуины раскидали вокруг ковры, матрацы, одеяла, одежду, часы, кухонные горшки, украшения и оружие. Распределили и нагрузили до дрожи в коленях верблюдов. Около сорока женщин без покрывал вопили и хватались за волосы, затем бросились ко мне, видимо, узрев в моей пассивности осуждение грабежа. Их насмерть перепуганные мужья избавили меня от окриков и хватких рук, но только для того, чтобы самим броситься в мои ноги. Мерзкое зрелище. Как и беснующаяся толпа арабов — не отряд, а дикари.

Но главное — победа осталась за нами.

Мы уходили медленным караваном. Живые. Измотанные. И богатые.

Лоуренс Аравийский выжил при подрыве поезда в Хиджазе, хотя должен был погибнуть от турецкой пули…

Это с виду незначительное отклонение изменило ход истории. «Расслоение» породило ужасные последствия. США победило во Вьетнаме, а еженедельник Shit’time (не слышали о таком?) назвал Черчилля самым сексуальным мужчиной столетия…

Стоп.

Ничего этого не было. Не в твоей реальности, читатель. Лоуренс Аравийский действительно остался жив, а его отряд двинулся в путь, перегруженный скарбом, который сделал бы любое арабское племя богатым на долгие годы. Томас Эдвард Лоуренс выжил и написал знаменитые мемуары «Семь столпов мудрости». Так и было — открой своего виртуального помощника, проверь. В кампании по подрыву Хиджазской железной дороги Лоуренс получил тридцать два ранения. После был избит и жестоко изнасилован турецкими солдатами губернатора Хаким Бея. А умер в 1935 году, упав с мотоцикла — от удара головой о мостовую, после того, как пытался избежать столкновения с велосипедами мальчишек… Да только — оно тебе надо?

Зачем тебе альтернативная история, если ты не знаешь настоящей?

1-Х

Не тешьте себя иллюзией, что в историях важны идея, посыл и мораль. Не существует красивых и удачных узловых точек. Скрепи ворох рассказов любовью, или гремучим студнем, или прокисшей в туманах Англией — ничего не изменится. На выходе: голос рассказчика, искажённое безумие слов. Белый шум.

Меняйте порядок слов. Тасуйте даты. Играйте измерениями.

Пустое. Всё пустое.

Альтернатив человеческой кровожадности и любознательности — нет.

Вы могли бы придумать Ядерную пасту или Открывающий сознание ключ. Годом раньше или эпохой позже. Это мог бы сделать Ян Баритски или Кевин Стемпел. Не суть.

Вы изобрели и использовали всё это. С абсурдом и жестокостью. Во благо и во имя.

Потому что вы — люди.

Пишущие истории.

Но почему вы так часто макаете перо в кровь?

Вы ещё здесь? Тогда я прочту грустные стихи:

Если впрягся в этот поезд, побежишь ты очень быстро. По пустыне мёртвой-мёртвой от пера младого люда, редактуры той порожней, поголовного безрыбья. Ведь верблюд литературы — два горба и три парсека. В час, в минуту, в измеренье. Целый ворох публикаций, лжи и вшивых продолжений, мыслей дуростью томлённых, бесталанных подражаний и альтернатив сомнений.

В топку это и другое, в стол, коробку, ящик, погреб. В яму псевдофолиантов.

Я выдумал, я написал — и был таков. Простая рифма — и без дураков.

Они пришли в особняк, как средневековые крестьяне приходили к ведьмам. Разгневанные, испуганные. Выбили дверь. Растоптали награды. Знаменитый хозяин был для них длинноволосым фриком.

— Связать!

На экране опрокинутого телевизора подросток расстреливал из винтовки одноклассников.

«…третье массовое убийство. Напомним, все стрелки являлись поклонниками…» Музыкант глотал кровь, разглядывая незваных гостей.

— Твои песни — зло!

Ждали слёз. Просящих рук, протянутых к тяжёлым ботинкам.

«…запрещены на всех радио- и телевизионных каналах. Диски изымаются…»

Хозяин дома затряс головой, и они отступили по битому стеклу, не понимая. Музыкант пялился на собственные руки, стянутые хомутом по запястьям, на грудь под чёрным халатом.

— Не я… — придушенно засмеялся. — Их написал не…

Заткнули ударом, сорвали одежду. Замерли. До черноты татуированное тело: дьяволы, бесы, звери, глаза. Злые, пугающие, заморгали, заворочались на коже, напрягая бугристые мышцы. Нож выпал из руки рыжебородого, коленки затряслись. Музыкант будто выворачивался наизнанку, раздуваясь, краснея и брызгая густой едкой кровью.

— Это мы, — заревело, вздыбившись, тело, — мы написали. Но слушали — вы-ы-ы.

Протоиерей Серафим Слободской «Закон Божий».

От английского «warning», с которого начинаются важные предупреждения на американских дорожных знаках.

Ганс Христиан Андерсен.

Организация, запрещённая в РФ.

СЛОН — С малых Лет Одни Лишения.