Валерия Спасская - Время светлячков

Слёзы текли по её щекам, но она их не замечала. Что-то глубокое, сильное и огромное вскрылось внутри неё и теперь требовало выхода и утоления. Как странник, долгое время мучимый жаждой, она вдыхала его запах и не могла надышаться, ощущая губами вкус его кожи, тонула в океане сладостных прикосновений. Он втянул губами солёную тёплую влагу с её лица, вдруг сжал Лару крепко в объятиях, подхватил, как пушинку, и отнёс на кровать.

Холод не прогретых простыней контрастировал с жаром их тел, и они жадно любили друг друга, окончательно теряя связь с привычной жизнью.

Проживая мгновения, о которых за месяцы разлуки она не позволяла себе даже мечтать, Лара чувствовала себя героиней сказки со счастливым финалом. Как странная Камила (кто знает, существовала ли она на самом деле или была лишь плодом её бурного воображения), одержимая мечтой создать чудесный эликсир, по сути умная и талантливая девушка, рождённая творить, Лара готова была сейчас отдать свою жизнь за один глоток немыслимого наслаждения рядом с любимым.

В изнеможении после любовных ласк, как никогда прежде безудержных и страстных, Лара заснула без сил и во сне оказалась в кромешной тьме, в которой слышала лишь дыхание. Она двигалась наугад, пока не ощутила под пальцами сильные плечи Яра (или Льва?). Она запуталась. Они были очень похожи, а в этом мраке Лара не понимала даже, кто она сама.

Девушка ощущала ладонями дрожь его напряжённых мышц.

— Зачем? — спросил мужчина голосом Яра.

Она молчала, не понимая, о чём он.

— Зачем ты отправила меня сюда? — повторил он громче и с раздражением.

Теперь ей казалось, что и голос его дрожит.

— Яр, я… о чём ты? Я никуда тебя не отправляла!

— Врёшь! — закричал он яростно и вдруг оттолкнул её.

Она упала на каменный пол, стукнулась головой и заплакала.

— Пожалуйста, Яр, — умоляла Лара, закрываясь руками от невидимой сильной фигуры, надвигавшейся на неё.

Мужчина во мраке тяжело дышал, и она чувствовала его запах — такой знакомый, любимый запах, но сейчас в нём появились нотки опасности, и Лара всхлипывала, отползая назад, как от хищного зверя, готового к нападению.

— Выпусти меня отсюда! — закричал Яр и упал перед ней на колени, бессильно сжимая кулаки.

Она видела его каким-то иным зрением, хотя в непроглядной тьме не могла различить ничего. Ощущая вблизи прерывистое дыхание Яра, Лара сжалась в комок, подтянув колени, и рыдала, закрыв лицо руками.

* * *

— Ларушка, что ты? Проснись!

Она открыла глаза и очутилась в тепле совершенно тихого дома, если не считать потрескивающих углей в печи, под одеялом с любимым, который склонился над ней с тревогой.

Лара не успела ничего сказать, а он начал целовать её в губы, лаская и притягивая к себе.

— Всё хорошо, милая, — повторял он, — я с тобой. Я люблю тебя!

Она обхватила его за шею руками, прильнула всем телом, мелко дрожа. Как долго она мечтала услышать эти слова и теперь сразу же забыла о мучившем её кошмаре, отвечая на его ласки.

— Прости меня! — говорил Яр. — Как я мог быть таким дураком! Как мог не ответить на твои чувства и оставить тебя одну, ведь ты нужна мне! Я погибну без тебя, Ларик, прости меня, родная.

— И я тебя люблю, — ответила она, нежно целуя его, — не надо извиняться, главное, что теперь мы вместе. Ведь правда, мы вместе?

— Конечно! — сказал он. — Теперь уж больше я тебя не отпущу.

Яр сходил задвинуть заслонку, чтоб не выходил жар, вернулся и вскоре заснул, а Лара долго лежала, млея в его объятиях, слишком радостная от свалившегося на неё невероятного счастья и одновременно напуганная странным сном. Она боялась, что едва сомкнёт глаза, ей снова приснится какой-нибудь кошмар, и держалась до последнего, но тепло, наполнившее дом, совершенная тишина и успокаивающая темнота деревенского дома взяли своё; вскоре веки её отяжелели, и она заснула спокойным глубоким сном без сновидений.

Лара не помнила уже, когда она так хорошо и крепко спала. Утром, к её пробуждению, Яр уже приготовил чай с ароматными травами и принёс ей в постель.

Она сидела нагая поверх одеяла, держа в руках чашку с дымящимся напитком, чёрные волосы волнами лежали на её плечах, частично закрывая грудь и красиво контрастировали с бледным оттенком кожи. На щеках её играл здоровый румянец, и она улыбалась. Лара давно уже не выглядела такой свежей и довольной.

— Ты очень красивая, — сказал Яр, садясь рядом на край кровати и любуясь ею.

Словно в трансе, не в силах противиться притяжению, он нежно поглаживал её лодыжку.

Лара вытянула ногу, застонала и откинулась на подушки. Он взял чашку из её рук, поставил на столик рядом и сантиметр за сантиметром начал целовать её тело, исследуя каждую клеточку кожи своими губами.

— Хочу тебя всю, — сказал Яр, сжимая ладонями её груди и лаская затвердевшие под пальцами соски, — ты бесподобна!

* * *

К вечеру всё внезапно изменилось. Яр опять замкнулся, стал раздражительным и ходил по дому кругами, злой, растрёпанный.

— Может, поедем тогда? — нерешительно спросила Лара. — Что с тобой? У тебя какие-то проблемы?

— Нет, — Яр сел с ней рядом, глядя пустым взглядом в никуда, — я не знаю. Бесит всё. А, поедем.

— Подожди, — она взяла его за локоть, нервно сглотнула, — ты останешься с ней?

Он посмотрел на неё, как затравленный зверь. Она не узнавала прежнего Яра. В его глазах была пустота, страх, отчаяние, одиночество, гнев — чего там только не было, кроме обычного отрешённого спокойствия, которым он прежде так подкупал. Словно это был не он, не Яр, не тот, кого она любила.

Лара обескураженно разглядывала его. Но важнее всего этого было услышать его ответ.

— Так что?

— Нет, — сказал Яр, — как я могу? Я же люблю тебя.

Сказал как-то странно, с болезненной страстью и без эмоций.

— Одевайся, поедем, я больше тут не могу.

Он встал, подошёл к зеркальному столику, взял их с женой совместную фотографию и положил изображением вниз.

Лара облегчённо вздохнула.

* * *

Тишина раскололась на кусочки. Хрупкая девушка, стоя у окна, лихорадочно сжимала тонкими пальчиками белый подоконник. Слёз не было, только какие-то странные всхлипы.

«Ну почему, почему сейчас? — проносилось в её голове. — Мы ведь так мечтали об этом ребенке, столько времени! Мы? А может быть, я сама всё это придумала, и нет никаких „Мы“, только мои глупые мечты и фантазии, и он больше не любит меня — совсем. Или даже никогда не любил».

Солёные слёзы уходили внутрь, Маша сглатывала их — она не привыкла давать воли эмоциям, всегда держа их глубоко внутри. Наверно, это всё её вина, она просто дура, придумала себе красивую сказку о прекрасном принце и счастливой семье.

Но всё же было так хорошо…. А мама сразу говорила, что ничего из этого не выйдет.