Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

Он спал, когда Элли наконец успокоилась и прижалась к матери, дрожа мелкой дрожью, с широко открытыми сухими глазами, а Дори Гольдман думала о том, как все это ужасно для Эйлин и как она напоминает ей Рэйчел после смерти Зельды.

Он спал и проснулся в четверть шестого, когда на улице уже смеркалось.

Дикий поступок , тупо подумал он и поднялся с кровати.

К тому моменту как рейс 419 «Юнайтед эйрлайнз» приземлился в Чикаго в десять минут четвертого, Элли Крид впала в состояние тихой истерики, и Рэйчел была очень напугана.

Если она случайно прикасалась к плечу дочери, та вздрагивала и смотрела на мать широко открытыми глазами, ее трясло, и эта дрожь никак не унималась. Как будто Элли была вся заряжена электричеством. Сначала кошмар в самолете, теперь это… Рэйчел просто не знала, что делать.

Уже в здании аэропорта Элли споткнулась о собственную ногу и упала. Она не стала подниматься, а просто лежала на ковре, и люди обходили ее (глядя с отстраненным сочувствием пассажиров, спешащих на пересадку и вообще занятых собственным делом), пока Рэйчел не взяла ее на руки.

– Что с тобой, Элли? – спросила она.

Но Элли не отвечала. Они прошли через зал прилета к багажным конвейерам, где их уже ждали Гольдманы. Рэйчел помахала родителям свободной рукой.

– Нам сказали не выходить, а ждать здесь, – объяснила Дори, – и мы подумали… Рэйчел? Что с Эйлин?

– Ей плохо.

– Мама, здесь есть туалет? Меня тошнит.

– О Боже, – в отчаянии произнесла Рэйчел и взяла Элли за руку. Туалет располагался на другом конце зала, и Рэйчел быстро повела дочку туда.

– Рэйчел, мне пойти с тобой? – окликнула ее Дори.

– Нет, вы пока получите багаж. Вы знаете, какие у нас чемоданы. А мы справимся сами.

К счастью, в туалете никого не было. Рэйчел подвела Элли к кабинкам, роясь в сумочке в поисках десятицентовика, но потом – слава Богу! – заметила, что замки на дверях трех кабинок сломаны. Над одним из сломанных замков кто-то написал восковым карандашом: «Сэр Джон Крэппер [4] Крэппер, Томас (1836–1910) – водопроводчик, основал в Лондоне компанию «Томас Крэппер и К°». Вопреки всеобщему мнению, второе имя Крэппера было не Джон и он не был изобретателем унитаза в его современном виде. Однако он разработал другие предметы сантехники, например, сливной бачок. – Примеч. ред. – женоненавистник».

Рэйчел быстро открыла дверцу ближайшей кабинки. Элли уже стонала и держалась за живот. Она несколько раз рыгнула, но ее так и не стошнило; это были рвотные спазмы от нервного истощения.

Когда Элли сказала, что ей стало чуть-чуть лучше, Рэйчел подвела ее к раковинам и умыла. Лицо у девочки было болезненно белым, под глазами лежали темные круги.

– Что с тобой , Элли? Ты можешь сказать?

– Я не знаю. Но мне сразу стало нехорошо, когда папа сказал о поездке. С ним что-то не так.

Луис, что ты скрываешь? Ты ведь что-то скрываешь. Я это видела, и Элли тоже заметила.

Рэйчел вдруг поняла, что она тоже нервничает и дергается весь день, словно ждет удара непонятно с какой стороны. Она чувствовала себя точно так же, как за два-три дня до начала месячных: вся напряженная, готовая в любой момент истерически рассмеяться, или расплакаться без причины, или свалиться с жуткой головной болью.

– Что? – спросила она у отражения Элли в зеркале над раковинами. – Что может быть не так с папой?

– Я не знаю, – ответила Элли. – Мне приснился сон. Что-то про Гейджа. Или про Черча. Я не помню. Не знаю .

– Элли, что тебе снилось?

– Что я оказалась на кладбище домашних животных, – сказала Элли. – Пакскоу привел меня на кладбище домашних животных и сказал, что папа собрался пойти туда и что произойдет что-то страшное.

– Пакскоу? – Рэйчел охватил смутный, но пронзительный ужас. Что за странное имя и почему оно кажется знакомым? Вроде бы она где-то слышала это имя – или очень похожее, – но никак не могла вспомнить где. – Тебе снилось, что какой-то Пакскоу отвел тебя на кладбище домашних животных?

– Да, он сказал, что его так зовут. И он… – Элли вдруг замолчала, ее глаза расширились.

– Ты еще что-то помнишь?

– Он сказал, что его послали предупредить , но вмешиваться он не может. Он сказал, что… я не знаю… что он рядом с папой, потому что они были вместе, когда его душа от… от… Я не помню! – выкрикнула Элли со слезами в голосе.

– Солнышко, – сказала Рэйчел. – Я думаю, тебе снилось кладбище домашних животных, потому что ты думаешь о Гейдже. И я уверена, что с папой все хорошо. Ты как себя чувствуешь? Тебе лучше?

– Нет, – прошептала Элли. – Мама, мне страшно. А тебе разве не страшно?

– Ну нет, – ответила Рэйчел, быстро тряхнув головой и улыбнувшись. Но ей было страшно, да, ей было страшно; и это имя, Пакскоу, знакомое имя. У нее было стойкое ощущение, что она его слышала при каких-то пугающих обстоятельствах несколько месяцев или даже лет назад. И это никак не давало ей покоя.

Она чувствовала приближение чего-то ужасного, чего-то, что нужно предотвратить. Оно было уже совсем рядом, оно разрасталось и набухало, готовое прорваться в любую секунду, но что это? Что?

– Я уверена, что все хорошо, – сказала она Элли. – Ну что, пойдем к дедушке с бабушкой?

– Наверное, – вяло отозвалась Элли.

В туалет зашла пуэрториканка. Она вела за руку маленького сынишку и что-то сердито ему выговаривала. Спереди на шортах мальчика темнело большое влажное пятно. Рэйчел вспомнила Гейджа, и это острое воспоминание, отозвавшееся болью в сердце, сняло ее нервное возбуждение, подобно новокаину.

– Пойдем, – сказала она. – Мы позвоним папе из дома дедушки.

– Он был в шортах, – внезапно проговорила Элли, глядя на малыша.

– Кто, солнышко?

– Пакскоу, – ответила Элли. – Во сне он был в красных шортах.

Когда Рэйчел снова услышала это имя, ее опять охватил страх, от которого подгибались колени… но потом он отступил.

Они не смогли подойти к багажному конвейеру; Рэйчел разглядела в толпе только верх шляпы отца – шляпы с пером. Дори Гольдман сидела на стуле у стены и держала два места для Рэйчел и Элли. Она помахала им рукой, и Рэйчел подвела Элли к ней.

– Тебе лучше, малышка? – спросила Дори.

– Немножко, – ответила Элли. – Мама…

Она повернулась к Рэйчел и умолкла на полуслове. Рэйчел сидела, выпрямившись, зажав рот рукой, с белым как мел лицом. Она вспомнила. Воспоминание обрушилось как удар. Конечно, она должна была понять сразу, но упорно гнала от себя эту мысль. Ну конечно.

– Мама?

Она медленно повернулась к дочери, и Элли услышала, как что-то щелкнуло в маминой шее. Рэйчел отняла руку ото рта.

– Эйлин, тот человек в твоем сне, он тебе называл свое имя?