Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Я слышу тебя, шпион. В какой квартире ты живешь? На первом? Нет-нет. На пятом или шестом.

Сердце выскакивало из груди. Да что ж такое творится?

Мы выясним, где ты, дорогой слушатель, и нанесем тебе визит. Когда ты заснешь.

Рассмеялся ребенок, или взрослый подражал детскому смеху.

Мы тут внизу всегда готовы тебя оприходовать, как мюмзики в мове {94} 94 …как мюмзики в мове… — Строка из стихотворения «Бармаглот» Л. Кэрролла; этот классический образчик абсурдной поэзии был написан в 1855 г. и позднее включен в текст повести «Алиса в Зазеркалье» (1871). Здесь в переводе Д. Орловской. …

Глубоко в недрах здания шумно пробудился вентиляционный агрегат, как случалось каждые четыре часа, когда воздух прогоняли по трубам. Его шипение заглушило хриплые угрозы, которые спустя несколько минут стихли вместе с отключением вентиляции.

Першинга мутило. Кишки? Железы? Он схватил телефон, чтобы набрать 911, но вовремя спохватился. Что, ради всего святого, он скажет диспетчеру? Зато он отлично представил себе, что диспетчер ответит ему: «Прекращайте смотреть на ночь фильмы ужасов, мистер Деннард».

Он ждал, пристально всматриваясь в отверстие, словно оттуда могла выскочить змея. Ничего не происходило. Сначала таинственная девушка, теперь это. Такими темпами скоро начнешь шарахаться от собственной тени. Деменция первой стадии, как у дорогого папочки. Мама и дядя Майк поместили отца в сумасшедший дом, когда тому исполнилось семьдесят, но отец начал впадать в безумие задолго до этого. Его состояние ухудшалось до тех пор, пока он не перестал соображать, что происходит вокруг. Сыновья представлялись ему призраками его фронтовых товарищей, и он с криком пытался выпрыгнуть из окна, когда они приходили его навестить. Слава богу, еще задолго до того матери хватило ума перепрятать его пистолет сорок пятого калибра. Говорили, что бабушка пережила нечто подобное с дедушками. Впереди у Першинга маячила вовсе не радужная перспектива.

«Но ты же еще не впал в деменцию и не допился до чертиков. Ты ясно слышал их голоса. Господи Исусе, кто они такие?»

Першинг прошелся по комнатам, включая свет, посмотрел на часы и решил, что в его состоянии лучшим лекарством будет сбежать куда-нибудь на пару часов. Все равно куда. Надел костюм — привычку всюду ходить в костюме он перенял у дяди-профессора, — для завершения образа добавил фетровую шляпу и вышел. Ему повезло вскочить в последний автобус до центра, оказавшийся горячей духовкой на колесах. Кроме него, двух подростков и водителя, в автобусе не было никого, но за день машина успела пропитаться вонью бесчисленных потных подмышек.

Автобусную станцию заполнила обычная толпа усталых пенсионеров и нищих работяг помоложе. Студенты с забавными прическами, в татуировках и пирсинге составляли меньшинство. Первые спешили домой или на ночную смену, вторые ехали тусить на дачах приятелей или у пляжных костров. Было тут и полдюжины крепких ребят с цепким взглядом, в куртках и мешковатых спортивных костюмах, несмотря на удушающую жару. Олимпию никак не назовешь большим городом {95} 95 Олимпию никак не назовешь большим городом… — Хотя Олимпия и является официальной столицей штата Вашингтон, по численности населения (ок. 50 тыс.) она на порядок меньше соседнего Сиэтла. , но свою «норму» драк и разборок — особенно в северной четверти, в районе пристани и доков, — она выбирала с лихвой. Никто, если не хотел нарваться на неприятности, не осмеливался бродить после захода солнца вокруг старой консервной фабрики.

Однако в тот вечер обошлось. От станции он быстрым шагом миновал несколько полузаброшенных промышленных зданий и складов, свернул направо и некоторое время шел мимо закрытых тату-салонов, спортивных и книжных магазинов, пока не свернул в переулок, где направился к тускло освещенной деревянной вывеске «Мантикора лаунж». Это малоприметное заведение было рассчитано на публику посерьезнее, чем типичные клиенты центровых ночных клубов и спортбаров. Внутри был оазис прохлады, пахло пивом и лимоном.

Как всегда в будний вечер, посетителей здесь было немного: две юные парочки занимали столики рядом со сценой, где по выходным играли рок-группы. За стойкой восседали двое упитанных джентльменов в хороших костюмах. Судя по «ролексам» и по тому, как сияли в мягком барном свете их стрижки волосок к волоску, типичные деляги-лоббисты из тех, что осаждают законодательное собрание штата.

Мел Клейтон и Элджин Бейн замахали ему от столика у окна. Мел работал инженером-консультантом и предпочитал синие, жестко накрахмаленные рубашки. Социальный работник Элджин носил черные водолазки, очки а-ля Бадди Холли {96} 96 …очки а-ля Бадди Холли… — Большие очки в толстой роговой оправе, какие носил один из легендарных авторов-исполнителей рок-н-ролла Бадди Холли (1936–1959). и перед женщинами на вечеринках корчил из себя поэта-битника. На такой случай он даже таскал в кармане мятую пачку ароматизированных сигарет. Вне зависимости от количества выпитого «Джонни Уокера» Элджин мог большими кусками цитировать Керуака и Гинзберга. Першинг знал цену нелепому позерству друга, его заемному цинизму — иначе при его работе долго не протянешь. Шестьдесят-семьдесят часов в неделю Элджину приходилось иметь дело с психами, морально и физически униженными женами и детьми. О чем они могли ему поведать? Под маской циника всегда скрывается идеалист — самое подходящее определение для Элджина.

У Элджина был дом в Йелме {97} 97 Йелм — пригород Сиэтла, к юго-востоку от Олимпии. , а Мел жил на втором этаже отеля «Палаш». Вместе с тремя-четырьмя другими приятелями они собирались в «Мантикоре» или «Красной комнате» по меньшей мере раз в месяц. Последнее время, по мере приближения пенсии, когда дети разъехались учиться, все чаще. Сказать по правде, эти двое были ему ближе собственного брата Карла, который жил в Денвере и с которым Першинг не общался по нескольку месяцев.

Каждую осень они втроем, иногда прихватив кого-нибудь из родных, отправлялись в Блэк-Хиллс, где у деда Элджина была охотничья сторожка. Никто из них не охотился, им просто нравилось сидеть на грубо сработанном крыльце, жарить маршмеллоу и попивать горячий ром у костра. Першинг любил эти вылазки на природу — никто из друзей не рвался бродить в глуши, пробуждая его давние страхи. Разве что порой, когда лаяли койоты, ветер тревожно шумел в кронах или ночной лес казался особенно мрачным, Першингу становилось не по себе.

Мел заказал ему «Виски сауэр», неизменно настаивая, что платить должен только он. «Лучше вы, ребята, чем моя бывшая, поэтому пейте, не стесняйтесь!» Першинг в глаза не видел знаменитой Нэнси Клейтон, но именно из-за нее пятнадцать лет назад Мел очутился в отеле «Палаш». Впрочем, судя по любвеобильности Мела, выгнать его у первой жены были все основания. Теперь она жила с новым мужем в Сиэтле, в доме у озера Вашингтон, который достался Мелу потом и кровью. Впрочем, со второй женой, Реджиной, Мелу повезло. У Реджины была собственная пекарня в Тамуотере, и она неизменно снабжала булочками Першинга и его друзей. Добрая и щедрая женщина без лишних слов привечала пеструю толпу приятелей Мела.