Ребекка Десcертайн - И прошёл год [litres]

Доктор распорядился известить о случившемся мать погибшей, и девочку-служанку отправили за вдовой Фолкнер. Вдова приехала минут через двадцать. Эбигейл не вернулась домой после того, как накануне вечером вместе с другими девочками отправилась к Патнэмам шить стеганые одеяла. Мать подумала, что она осталась там ночевать и вернется домой сегодня, но дочь так и не появилась. Натаниэль осторожно рассказал, что произошло, и показал ей тело дочери. Женщина принялась причитать и рыдать. Натаниэль объяснил, что должен немедленно соборовать погибшую. Наконец вдова, кажется, поняла, чего от нее хотят, кивнула и позволила доктору и еще одному человеку отвести себя в другую комнату. Натаниэль затворил за ними двери и открыл окно. Сыновья уже ждали его там.

– Принесите сумку. У меня мало времени, – приказал он.

Мальчики быстро принесли большую кожаную сумку, и Натаниэль приступил к работе. Сначала он осмотрел тело, разыскивая любые странные укусы или отметины, помимо разреза на шее. И ничего не нашел. Ни запаха серы, ни ожогов вокруг рта – значит, демоны тут ни при чем. Потом он достал травы, бросил их на тело, зажег свечу и произнес несколько латинских фраз. Ничего. Натаниэль осмотрел ладони и ступни – тоже ничего подозрительного. Тогда он осмотрел шею и, кончиками пальцев ощупав ее заднюю поверхность, обнаружил нечто странное: она была слишком мягкая. Быстро поговорив с вдовой и поблагодарив доктора и человека, который нашел погибшую, Натаниэль покинул дом. Когда отец появился на улице, братья сели в повозку. Натаниэль правил молча, и мальчики знали, что, когда отец так задумался, лучше помалкивать. Лишь подъехав к деревне, Натаниэль нарушил молчание:

– У нее шея сломана.

– Сломана? – переспросил Калеб.

– Как у цыпленка. Но кровоподтека нет. Обычно тут, как при повешении, должны оставаться синяки, – мрачно заметил Натаниэль.

– И как же тогда ее сломали? – спросил Томас.

Натаниэль потряс головой:

– Вряд ли можно сломать шею, не дотрагиваясь до нее.

– Черная магия? – предположил Калеб.

– Именно.

– Кажется, ее мать упоминала, что Эбигейл была у Патнэмов? – напомнил Томас.

– Точно. Мальчики, ступайте к их дому. Возьмите яиц, скажите, что хотите их продать. Выясните, когда именно Эбигейл Фолкнер была там в последний раз. И поищите следы колдовства.

– Да, сэр, сделаем, – Томас слез и потянул за собой брата.

Взяв корзину свежих яиц (они постоянно возили с собой что-нибудь на продажу – при такой работе это было мудрым решением), они попрощались с отцом и по глубокому снегу потянулись обратно в деревню.

Дом Патнэмов стоял около Староприходской дороги. Братья поднялись по ступеням к внушительной двери и решительно постучали. Из глубин дома донесся пронзительный вопль, затем послышались чьи-то тяжелые шаги. Кто-то закричал снова, и длинноносый мужчина открыл дверь. Это был преподобный Пэррис, его лицо было искажено болью.

– Что вам нужно, мальчики?

– Мы хотели продать яйца и, если можно, поговорить с Энн и Прюденс. У вас все хорошо? – выпалил Томас, пытаясь заглянуть за спину священника и понять, что происходит.

И тут снова раздался крик, а позади преподобного появилась Энн Патнэм, невысокая двенадцатилетняя девочка. Глаза у нее были дикие. Она взглянула на Калеба, схватила его за руку и попыталась втянуть в дом, но преподобный Пэррис помешал: он схватил девочку за запястье, разжал ее пальцы и освободил Калеба. Мистер Патнэм, отец Энн, вышел в прихожую и заговорил со священником. Томас и Калеб продолжали стоять на пороге.

– Зайди, зайди, ты вовремя! – закричала Энн Калебу. – Видишь, видишь их? Смотри, как они кричат на меня! Вон, вон! На стропилах! – она указала на потолок.

Мальчики осторожно подошли ближе и посмотрели вверх, но ничего необычного не увидели. Из тени появилась еще одна девочка, Прюденс, близкая подруга Энн. Она, кажется, тоже была на грани истерики. Вдруг она завопила и упала на пол, корчась в жестоких судорогах, а изо рта у нее вывалился язык. Словно только сейчас заметив присутствие братьев, преподобный вытолкал их за дверь.

– Не до вас сейчас, мальчики, – проговорил он. – Зло пришло к нам.

Перед тем, как священник захлопнул дверь, братья услышали, как он сказал мистеру Патнэму:

– То же самое происходит и в моем доме. Дочь и служанка кричат. Это ведьмы, говорю вам. Сатана пришел в Салем.

Они спустились по ступеням, и Томас повернулся к брату:

– Кажется, Энн Патнэм положила на тебя глаз.

Калеб усмехнулся:

– Хочешь сказать, я нравлюсь только девушкам, которые одержимы неведомыми силами?

– Да, – отозвался Томас. – Идем, нужно сказать отцу, что девочки, кажется, пострадали от ведьм.

Натаниэль Кэмпбелл сидел с семьей у очага за грубо сколоченным обеденным столом. Они обсуждали случившееся, а Розмари Кэмпбелл разливала суп в миски и раздавала большие ломти хлеба.

– Я слышала, что они обвинили в колдовстве служанку Пэрриса Титубу, а еще Сару Гуд и Сару Осборн, – проговорила Ханна, старшая из всех детей, воспитанная, сообразительная и храбрая девушка.

Натаниэль не брал ее на самые опасные вылазки, но Ханна могла оказать помощь во многом другом: она отлично знала четыре языка, включая местный индейский диалект, с помощью которого исследовала некоторые религиозные практики. Отец поручал ей хранить заклинания и книги, которыми они пользовались.

– Нам известно, что Эбигейл Фолкнер и дочка преподобного Пэрриса ходили шить одеяла вместе с Энн Патнэм и Прюденс Льюис, – продолжала Ханна.

– И все четыре девушки кричат о ведьмах, – уточнил Натаниэль.

– Бедные Сара Гуд, Сара Осборн и Титуба. Их наверняка осудят, я уверена, – сказала Розмари. – Ничто так не пугает преподобного Пэрриса, как разговоры о зле. Странное дело. Уверена, они самые обычные старухи.

– Отец, они ведьмы? – спросил Томас.

– Не могу сказать наверняка. Попробую на них заклинания, если получится во время суда подобраться поближе. Тогда узнаем точно.

– Просто не представляю их ведьмами, – продолжала Ханна. – Я видела Титубу в деревне, она выглядит как самая обычная женщина.

– И кто же тогда виновен в том, что произошло с девочками? – спросил Калеб.

Ханна пожала плечами:

– Будь я ведьмой, я бы не позволила так легко себя поймать. А ты как думаешь, отец?

– Девочки утверждают, что видят женщин, напустивших на них чары, – отозвался Натаниэль.

– Ну, я тоже много чего могу сказать. Например, что вижу сиреневую лошадь. Но это не значит, что так и есть на самом деле, – возразила Ханна.

– Попытаюсь наложить заклинание на этих троих, тогда и узнаем наверняка, – повторил Натаниэль.

– Думаешь, эти женщины убили Эбигейл Фолкнер? – спросил Томас.