Даниэль Вайс - Зеро Варош: первый виток спирали

Через несколько секунд стремительного полета в ней, она вскрикнула, больно ударившись обо что-то спиной. В абсолютной пустоте бесконечной бездны висел гигантский деревянный крест, на который Мари и упала в результате своего полета. Едва не соскользнув с этого креста вниз, девушка отчаянно начала за него цепляться, рискуя сломать о жесткое дерево ногти до мяса. Немного запоздало Мари поняла, что была, при этом, совершенно голой. А ее отчаянные крики возвращались к ней каким-то искаженным, реверсированным эхом.

И тут, откуда-то сверху, на нее опустился огромный металлический гвоздь. Острие его уперлось девушке в солнечное сплетение и придавило, тем самым, обнаженное тело к кресту. Из глубин черной, бескрайней темноты до Мари вдруг отчетливо донесся звук стремительно опускающегося на этот гвоздь гигантского молотка. Ба-бах!! Невыносимая боль пронзила яркой молнией тело, и Мари, истошно закричав, мгновенно выключилась.

Словно очнувшись от кошмара, она болезненно вздрогнула и вновь открыла глаза…

Ласковые лучи заката нежно касались ее лица. Над запрокинутой вверх головой девушки плавно проплывали темно-красные вечерние облака, а легкий летний ветерок нежно перебирал ее длинные, распущенные волосы.

Мари расслабленно лежала на дне покачивающейся на мягких волнах лодки. Краем глаза она видела, как темную воду за бортом медленно, но уверенно рассекает поблескивающее в лучах вечернего солнца весло. Девушка плавно выпрямилась, обхватив руками собственные колени, покрытые тонкой тканью длинного платья, и задумчиво поглядела на расположенное напротив миловидное лицо Дэвида, неторопливо гребущего веслами и ласково улыбающегося ей.

– Я не знаю, что мне делать, любимый, – грустно прошептала она, пересаживаясь поближе к нему и трогательно прижимаясь щекой к плечу парня.

Дэвид тут же оставил весла и нежно обнял ее, пытаясь утешить.

– Это всего лишь жизнь, душа моя, – мягко поглаживая ладонью ее волосы, ответил он, – Она словно эта река. Всегда течет куда-то, и течет, и никогда не останавливается…

– Но если ты вдруг погибнешь, то я останусь здесь совсем одна. И буду целую вечность сходить с ума от горя, – тихо возразила девушка, смахивая предательские слезинки с длинных пушистых ресниц. Ей захотелось обнять юношу как можно крепче и никогда больше не отпускать.

Дэвид на несколько секунд задумался, а затем извлек из-под полы длинного пальто необычайно изящный парадный кортик и протянул его ей.

– С помощью скрытой в нас силы мы можем убить кого-то, а можем спасти, – прошептал он, вкладывая рукоятку оружия в ее руку и слегка сжимая сверху своей, – Ты знаешь это, как никто другой, моя дорогая. Мой милый, нежный ангел…

Мари задумчиво вынула острый клинок из красивых ножен. «Actum ne Agas» – блеснули в лучах заходящего солнца строгие точеные буквы, тонко выгравированные на холодной стали. Словно некий совет и напутствие для того, чтобы двигаться дальше. Всегда лишь вперед и ввысь, несмотря ни на что… Пытаясь тщательней разглядеть завораживающие ее изящные буквы, Мари вдруг болезненно стукнулась лбом о какую-ту гладкую, идеально ровную поверхность.

Немного отпрянув от этой поверхности назад, она с удивлением увидела на ней собственное лицо. Такое напряженное и слегка испуганное. И девушка тут же поняла, что ровной поверхностью было зеркало, которое оказалось гораздо выше ее роста и терялось в полумраке пространства над головой. Мари недоуменно огляделась по сторонам и обнаружила вокруг тысячи подобных зеркал, в каждом из которых отражалась она. Девушку словно окружал какой-то огромный зеркальный лабиринт, в центре которого она неожиданно очутилась… Внезапно пронзительное ощущение отчаяния и невероятной тоски сжало в крепких тисках ее занывшее от безысходной печали сердце.

«А вот и конец, – словно смертный приговор вдруг пронеслось в ее голове, отражаясь звонкими отголосками эха в лабиринте сознания подобно отражениям отчаянного взгляда в окружающем лабиринте зеркал, – Да, это конец…».

***

– Где я вообще?! – в отчаянии спросила Мари у собственного отражения в зеркале. И хотя, на самом деле, это был чисто риторический вопрос, на который она вовсе не ждала ответа, но отражение внезапно ответило ей.

– Кто я?.. Зачем я?.. И почему я? – немного вычурно и театрально произнесло оно, а затем, ехидно ухмыльнувшись, добавило, – Но самое главное куда я, вообще, иду?

Мари ошарашенно уставилась в зеркало, неожиданно понимая, что ее отражение не просто живет собственной жизнью, но и является практически автономной личностью. А именно, тем самым альтернативным Я, которое сопровождало Мари уже на протяжении многих лет. И которое ей, честно говоря, совершенно не нравилось.

– А появилась я в тот самый момент, когда тебя изнасиловали, – в ответ на ее мысли констатировало отражение и, немного отклонившись вбок, показало рукой вглубь помещения, обзор на которое открывался у него за спиной.

И Мари снова увидела там эту навязчивую, тошнотворную картинку насилия. Однако на этот раз девушка наблюдала ее уже со стороны, словно смотрела глазами собственного альтернативного Я, равнодушно наблюдающего за происходящим, сидя на корточках неподалеку.

Мари обнаружила, что в момент инцидента она была еще совсем юной. И тогда девушка вспомнила, что ей в то время едва исполнилось шестнадцать. Мужчина же на вид был лет сорока с лишним. И его неприятное лицо показалось Мари каким-то смутно знакомым.

– Да к черту все это! – вскричала она, – Какая теперь разница?! И так ли это важно – вспоминать сейчас об этом?! Я все еще жива! И все еще способна любить! Хоть и боюсь близости с тех пор… Но что поделать? Возможно, что асексуальность мой крест. Ну и что с того? Живут же другие люди как-то с этим? Вот и я тоже не помру…

Ее отражение лишь раздраженно фыркнуло в ответ. А отчетливая картинка за его спиной вдруг растворилась в абсолютную черноту.

– А как тебе это? – холодно спросило оно, вновь отклоняясь вбок.

На сей раз за его спиной Мари увидела свою милую Энни. Девушка была в зале собственного дома. А рядом с ней находились трое каких-то неизвестных мужчин, вместо лиц у которых красовались абсолютно чистые болванки. Один из них крепко держал Энни сзади, другой стоял немного поодаль, а третий неожиданно выхватил нож и несколько раз с силой вонзил его в живот девушки.

Мари громко вскрикнула. Сердце ее оборвалось. Чувство непоправимой беды схватило ледяными пальцами за горло. Картинка в зеркале резко сменилась, и она увидела себя, вбежавшей в комнату, где на полу лежало бездыханное, окровавленное тело сестры. Мари отчаянно сжала его в трясущихся объятиях и жалобно заскулила, словно беззащитная, смертельно раненая собака.