Даниэль Вайс - Зеро Варош: первый виток спирали

– Я пока не знаю, Гейб, – ответила Мари удрученно, – Я сейчас лишь пытаюсь до конца понять все и взвесить. Просто пойми меня правильно, в своем мире я инвалид. И похоже, что никакой значительной реабилитации мне там даже не светит… А еще я потеряла свою сестру. Единственного дорогого мне человека. Ее зверски, совершенно ни за что убили, а я даже не смогу, будучи инвалидом, за нее отомстить… Рассуждая же с другой стороны, – продолжила она, – А на что мне можно будет рассчитывать в вашем мире? Вот Джу сказал мне о том, что для меня это не больше, чем тюрьма и ловко завуалированное рабство. И по некоторым причинам я склонна верить, что он не лгал мне при этом… Ну а что скажешь мне ты, Гейб?

– Оказавшись в нашем мире, ты сможешь получить относительную независимость при условии, что родишь там ребенка, – глядя куда-то в никуда, ответил ей тот, – Зачатие, при этом, будет произведено искусственным путем. Биологическим отцом станет такой же заблудший, но ты даже не будешь знать, кто он… Его материал будет полностью анонимным.

– Ну да, – горько бросила Мари, – А после родов моего ребенка просто отнимут у меня, не так ли? Чтобы, опять же, соблюсти всю эту чертову анонимность, я права?

– Я не стану тебе сейчас лгать или убеждать в обратном, – с какой-то тенью грусти ответил ей Гейб, – Ты абсолютно права, и все будет именно так. Так уж устроено наше общество. Все дети в нем являются достоянием Сената и воспитываются исходя из их склонностей, предсказанных Великим Оракулом. И даже имена им дает Оракул, исходя из их предначертания. И поэтому, уже ни как посланник, а как самый обычный человек, я не могу утверждать того, что переход в наш мир является наилучшим вариантом для тебя. Как видишь, наше общество далеко не безупречно, а к заблудшим оно и вовсе довольно жестоко. Поскольку равноправным членом общества им никогда и ни за что не стать. Поэтому прости меня, Мари… Мне правда очень горько говорить тебе сейчас об этом. Я так полагаю, что Джу уже успел рассказать тебе множество мрачных подробностей о нашем мире… Ну а мне, в свою очередь, остается лишь подтвердить тебе их снова…

– Дай мне немного времени, Гейб, – тихо попросила Мари, – Ты можешь?

Мужчина кивнул, сочувственно сжав рукой ее хрупкое плечо.

– Я вернусь сюда, как только ты будешь полностью готова, – заверил ее он, – Просто позови меня. Можно даже мысленно… Я не хочу и не стану тебя торопить, Мари. У тебя есть ровно столько времени, сколько тебе понадобится. Не забывай, что время – это всего лишь фикция в наших головах. Так что не спеши…

Мужчина бесшумно встал со скамейки, намереваясь уйти. Глядя на его слегка опущенные плечи, девушка вдруг поняла, насколько тяжело ему дается такая работа.

– Габриэль, – окликнула она его, – Спасибо тебе… Правда…

Гейб ласково ей улыбнулся и еле заметно кивнул, а затем шагнул куда-то в полутьму деревьев, и Мари вдруг ясно ощутила, что осталась здесь совсем одна.

Только лишь она, тихий ночной лес и ее мысли…

***

Сидя на скамейке в приятной полуночной тиши леса, которая, по идее, должна была расслаблять, Мари чувствовала себя зажатой в угол. Девушка никогда не предполагала, что когда-нибудь в своей жизни будет стоять перед подобным выбором. Где из двух возможных вариантов оба казались какими-то, мягко говоря, безысходными. С одной стороны, в альтернативном мире Доминитерры, который пугал своей неизвестностью и затаившейся внутри агрессией, был Джесс. Но вот сможет ли она хотя бы изредка видеть его, Мари была совсем не уверена. Ведь, судя по описаниям, в Доминитерре существует жесткая социальная стратификация, при которой у нее, возможно, и не будет на это абсолютно никакого права. Рожать же там ребенка только для того, чтобы его потом отняли, Мари и вовсе отвергала всем своим существом. И особенно как человек, который рос в детдоме, не зная собственных родителей. Ведь мама умерла при родах, а об отце и вовсе не было никаких сведений. Мари размышляла и над тем, что Гейб сказал «при условии, что ты родишь там ребенка», что могло означать, что она, возможно, имеет право отказаться. Но вот только, судя по словам того же Гейба, именно от этого условия зависела ее так называемая «относительная независимость». Так что же тогда было альтернативой? Откровенное рабство?

Мари удрученно вздохнула. Судя по тому, что рассказал ей Габриэль, не у всех людей имеются врожденные способности к путешествиям между мирами.

«Да… Вот уж повезло, так повезло, – иронично подумала она, – Конечно, вариант с моей смертью, я так поняла, все еще сохраняется… Эх, вот если бы и у моей Энни тоже, в свое время, был выбор…».

И тут внезапно в голове Мари как-будто что-то щелкнуло, и разрозненные фрагменты мозаики начали притягиваться друг другу, как если бы их собирал вокруг себя огромный незримый магнит. Девушка неожиданно вспомнила, как Джу рассказывал ей, что отправился в иной мир для того, чтобы иметь возможность увидеть там свою маму. Она также вспомнила и то, что Гейб сказал, что у нее такие же возможности, как у ребят, но только спонтанные, а не натренированные.

«Но тогда получается, что я тоже могла бы отправиться в прошлое и увидеть там Энни?! – с бешено заколотившимся сердцем подумала она, – Если бы я только знала как… Если бы научилась… А может я даже смогла бы забрать ее как-то оттуда?! Нет, погоди, стоп… Гейб ведь сказал, что забирать других людей способны только посланники… Потому что у них есть какие-то особые гены в крови, и оттого их возможности шире. А если бы сам Гейб согласился помочь мне вытащить оттуда мою сестру? Ведь она все равно умерла там, так что это вряд ли привело бы к каким-то глобальным проблемам, или я не права? Разве ее ситуация так уж сильно отличается от моей?».

Мари попыталась успокоиться. Даже если она и собирается говорить обо всем этом с Гейбом, то нужно быть, при этом, максимально спокойной. Тем не менее, девушка вдруг ощутила невероятно сильную волну надежды. И это обстоятельство начало ее серьезно пугать. Ведь Мари прекрасно понимала, что если мужчина все таки откажет ей в помощи, что, как это ни печально, казалось наиболее вероятным вариантом, то она попросту не выкарабкается из той бездны отчаяния, в которую неизбежно рухнет, если потеряет эту новорожденную надежду также, как и все остальное.

«Ну, значит, это будет моей последней волей, – с решимостью подумала она, – Я буду умолять его о помощи, а если он откажет, то я просто выберу смерть, которая унесет в небытие и мою память, и мое горе».

Мари порывисто вскочила со скамейки. Немного походила рядом с ней, шурша ногами по мягкой траве. Тем не менее, успокоиться у нее так и не получилось, и поэтому девушка махнула рукой на эту затею и мысленно позвала Гейба, не совсем уверенная в том, что это сработает. Однако, буквально через пару секунд Мари вдруг ясно ощутила его присутствие неподалеку, как если бы смогла чувствовать это каким-то неизвестным ей ранее шестым чувством.