Блейк Крауч - 69 (Шестьдесят девять)

— Ну ты, блядь, и загнул.

— Да я не в том смысле…

— Нет, ты говоришь, ей без него лучше.

Тим услышал, как скрипнула ступенька на середине лестницы — Лора спускалась из спальни — и гадал: заметил Мартин или нет? Последние две ступеньки будут не менее скрипучими, а потом настанет черед входной двери, а то, как она открывается, можно услышать даже в Аргентине. Ничего не остается, кроме как сделать брата раздраженным и шумным.

— Верно, Мартин, я считаю, что без него ей гораздо лучше. Последние пять лет он только и делал, что причинял нам уйму боли. А ты выступал его верным последователем.

Еще один скрип.

– «Чти отца своего». Слыхал такое, Тим?

Щеки Мартина раскраснелись от выпитого виски, и Тим гадал, намеревается ли тот подобно ему повышать голос. Брат сидел спиной к арочному проему, что вел из кухни в гостиную, и когда Тим увидел Лору, кравшуюся через прихожую в сторону входной двери, то попытался отвлечь Мартина.

— Ты ведь знаешь, что он бил маму.

— Лишь один раз, Тим. Один ебаный раз. Да и то — по чистой случайности. Толкнул ее, не рассчитав силы, — теперь Лора возилась с засовом. — Он расплакался, увидав, что наделал. Тебя там не было, когда это случилось. Ты не видел, как он сидел в своей блевотине и рыдал, словно долбанный двухлетний ребенок. Не видел ведь? — Тим уловил скрип дверных петель. — Нет, — ответил Мартин на собственный вопрос, а входная дверь распахнулась, впуская холод. — Ты у нас в колледже учился, — Лора выскользнула наружу и осторожно прикрыла за собой дверь. — Собирался учителем стать, — у Тима тут же отпала всякая охота выслушивать мнение брата о своей профессии.

— Ты прав, — сказал Тим. — Извини. Я просто… Часть меня до сих пор злиться на него, понимаешь?

Мартин поднял бутылку, сделал большой глоток, вытер губы.

— Конечно понимаю.

Тим потянулся через стол за «Старым Дедушкой», прикидывая, сколько времени потребуется жене на все про все. Если патрульная машина окажется заперта, Лоре ничего не останется, кроме как вернуться домой. Если же тачка будет открыта, понадобится, наверное, минута или две, чтобы обыскать передние сиденья, и еще секунд тридцать, чтобы разобраться, как работает мобильник Марти, и проверить историю звонков.

Он отхлебнул виски и толкнул бутылку обратно Мартину.

— Хотелось бы мне, чтоб ты заходил почаще, — сказал Тим. — Мы редко видимся в последнее время, тебе не кажется?

— Каждое воскресенье можешь увидеть меня у мамы.

— Я не это имел ввиду.

Тим хотел спросить Мартина, чувствует ли он вставшую между ними стену, но, заглянув через стол в глаза брата, не смог выдавить из себя ни слова. Они с ним работали на разных частотах.

Очки Лоры запотели от промозглого тумана, да и свет на крыльце не горел, так что ей понадобилось некоторое время, чтобы спуститься по ступенькам — подошвы домашних тапочек скользили по влажной кладке. Туман сгустился после приезда Мартина, уличные фонари горели слабо и болезненно, из ярких островков света они превратились в размытые, тусклые пятна вдалеке.

Она поспешила по тротуару, что, изгибаясь, вел от дома к подъездной дорожке.

Мартин припарковался рядом со старенькой «Хондой Цивик», на которой Лора каталась с одиннадцатого класса старшей школы: больше 200000 миль на одометре — и никаких признаков дряхлости.

Обогнув патрульную машину, Лора подошла к передней пассажирской дверце, теперь ее нельзя было заметить из окна гостиной. Она потянулась к ручке, гадая, поставлена ли машина Мартина на сигнализацию. Если так, она перебудит весь квартал, и лучше ей заранее придумать, как она объяснит своему деверю, зачем пыталась проникнуть в его машину.

Дверь открылась. Вспыхнула подсветка салона. И никакого визга сигнализации. На переднем сиденье царил бардак: на полу валялись упаковки еды из «Чик-фил-Эй» и смятые банки «Чируайна».

Перегнувшись через компьютер на центральной консоли, она осмотрела водительское место.

Телефона нигде не было.

Покопавшись две минуты в бессчетных бумажках, салфетках, соломинках для питья и неприкаянных пакетиках с солью, она убедилась, что мобильника нет и в бардачке.

Она заглянула сквозь перегородку, разделявшую салон пополам.

На заднем сиденье, поверх журнала «Пентхаус», лежал телефон Мартина в черном кожаном чехле.

— Ага, я встречался с ней какое-то время.

— Но теперь уже нет?

Мартин еще раз хорошенько приложился к «Старому Дедушке» и покачал головой.

— Что стряслось?

— Она хотела, как говорится, одомашнить меня.

Тим выдавил улыбку.

— Это как?

— Пыталась затащить в церковь и воскресную школу. Каждый раз, когда мы шли куда-нибудь и я заказывал «алкогольный напиток» (это ее формулировка), она вздыхала столь сдержанно и неподдельно, словно мое поведение глубоко ранило ее чувства Южной баптистки. А в кровати…

Лора открыла правую дверцу и забралась на заднее сиденье патрульной машины. Опасаясь, что подсветка салона выдаст ее, если Мартин случайно выглянет наружу, Лора закрыла за собой дверь.

Спустя секунду свет погас.

Она взяла кожаный чехол, выудила из него сотовый телефон Мартина, открыла — маленький экран засиял в темноте.

— …я обнадеживал себя, думал: девчонка так напрягается из-за всякой хуйни — она должна быть просто психопаткой в постели. Типа, где-то убудет, а в чем-то прибудет, верно?

Потягивая виски, Тим бросил беглый взгляд на входную дверь за спиной Мартина.

— К сожалению, все оказалось иначе. Когда наконец дошло до дела, она просто лежала там, как бревно, и забавно скулила. Секс приводил ее в ужас. Думается мне, она относилась к нему, как к ковырянию в собачьем дерьме. Проклятье, виски наружу просится.

Мартин поднялся из-за стола и покинул кухню, Тим прислушивался к шагам брата, удалявшимся по коридору.

Дверь в ванную комнату открылась и закрылась.

Внезапно сделалось тихо.

Часы над кухонной раковиной показывали 11:35.

Лора посмотрела на экран сотового и длинно выдохнула. Последний звонок Мартин сделал в 4:21 вечера — он звонил Мэри Уэст, своей и Тима матери.

Она закрыла мобильник, сунула его обратно в кожаный чехол, поседела мгновение в темной машине. Она поняла, что неким образом знала это с самого начала, и теперь обдумывала, как сообщить Тиму. Может, отрицательно покачать головой, прошмыгнув мимо кухни к лестнице? Лучше не афишировать перед Мартином, что они его подозревали.

Она попыталась нащупать в темноте дверную ручку, но все искала, искала и никак не могла найти. Во всяком случае, с этого боку ручки не наблюдалось. Она передвинулась к другой дверце, провела рукой по винилу. Ничего. Наклонившись вперед, она дотронулась до перегородки из покрытого винилом металла, которая отделяла передние сиденья от задних, и подумала: «Да вы издеваетесь».