Лис Теру - Странные люди [litres]

– Как тебе новичок?

Немо снова замерла на одной ноге:

– Немного испуганный, немного неуверенный, немного не такой, каким себя показывает. И на первый взгляд совсем не странный.

– Унылый какой-то он, – фыркнул Пакость досадливо.

Немо поняла, что он ждал от нее более критичной оценки Шестого. Она не стала исправляться, только добавила:

– Нормальный. Ему нужно время, чтобы привыкнуть ко всему. Хотя бы пару дней.

– Если не удерет!

– Если не удерет, – согласно тряхнула головой Немо и посмотрела на Пакость из-под челки. – Спящая и та почти уехала, помнишь?

– Помню. Хорошо, что удержали. А у тебя мыслей таких не было?

– Не было. – Она снова зашагала, притопывая и сминая травинки. – Я соскучилась, но не хочу покидать «Ец». Лето слишком короткое.

– Я тоже. Мне и возвращаться особенно некуда.

Немо кивнула, не оспаривая и не уточняя. Дом – там, где ждут и куда хочется возвращаться. Все остальное – место-где-я-сплю-и-где-хранятся-вещи. У нее был дом. И теперь, наверное, появился второй. «Ец» – дом на одно лето.

Она задумалась о том, станет ли «Ец» домом для Шестого, сможет ли он полюбить его и слиться с ним, как сливались они? Появятся ли у него любимые места, как появились у нее? Она подумала о том, что у всех, кроме вездесущего Лиса, есть места, где их почти всегда можно найти. Где будет сидеть и наслаждаться одиночеством Шестой?

– А ты тоже не странный на первый взгляд. – Мысли у Немо скакали, как блохи, и она произнесла это прежде, чем обдумать.

Пакость фыркнул и даже немного обиделся. Пепел серыми хлопьями осел на гладкой крыше одного из домиков в квартале клеверов.

– Это я-то? Ну да, ну да, до Лиса мне далеко. Ты хоть что-то новое о нем узнала?

Немо отрицательно качнула головой. Замкнула круг. И пошла по нему еще раз, приминая траву там, где она успела подняться.

– Я Лиса не читаю. Он захлестывает.

– А Спящую?

– Спящую? – тупо повторила Немо, застигнутая врасплох.

– Спящую, Спящую. – Пакость перекатился на живот, сбив коленом ее пустую чашку. – Ее читаешь?

– Да… Иногда…

Конечно, она ее читала. Чаще всего случайно, когда Спящая нарушала дистанцию, хватая ее за руку. Сначала просто эмоции, потом настроение и отпечатки мыслей на нем. Спящая ощущалась очень легко, и практически всегда то, что чувствовала Немо, совпадало с тем, что она видела. Потом она поняла, что там, за заботливостью, добротой, пугливостью, терпением, – захороненная обреченность, с годами превращенная в готовность. Спящая, смиренно посещавшая больницу, умело организовывающая свою жизнь и старавшаяся урвать себе ее лишний кусочек, тем не менее не жаждала жить, как жаждут, отчаянно, наперекор всем прогнозам. Спящая жила, с радостью встречала каждое утро, но в то же время подсчитывала и прикидывала уходящие часы, готовясь к последнему странствию. Они дружили, крепко дружили, но Немо иногда казалось, что между ними стоит тонкое, незаметное стекло, на котором горят алые метровые буквы: «Не привыкай ко мне!» Это было таким неправильным, что Немо бросало в дрожь.

– Она не хочет… – Немо знала, о чем именно он спрашивает. – Она не хочет ни с кем сближаться.

Пакость раздраженно сплюнул и потушил сигарету. Словно неожиданно прозрел и с разбегу налетел на эту самую стеклянную стену.

– Дура… – выдохнул он.

Немо только развела руками, не желая ни спорить, ни соглашаться. Присела на корточки и заглянула под листик, где лежал кусочек пирога. Гостинца и след простыл.

Потемневший иссохший скелет лестницы торчал из стены плачущего корпуса – ненадежный путь наверх, к темной пасти окна. Там, в полумраке забытых комнат, прятался кто-то несчастный, кто долгие годы оставался наедине со своим горем, не имея возможности ни поделиться им, ни попросить помощи. Одна эта мысль толкала Спящую по сложному для нее подъему, навстречу тому, кому она была нужна.

Плачущий там не был живым человеком. Но кем он был – не знал никто. Может, призраком, может, чьей-то ожившей страшилкой или еще кем-то. У Спящей не хватало фантазии и храбрости представить, кто может таиться в темных уголках порой обманчиво-дружелюбного «Еца». Оно напугало Пакость, который уже запросто передразнивает Тук-тук-тука и лезет в любое пекло. Одна эта мысль вызывала желание удрать без оглядки.

Но Спящая отчего-то верила, что плачущий ребенок, которого она углядела в своем видении, и плачущий корпус как-то связаны. Можно было помчаться к Пакости, Киту, отыскать Немо и поделиться с ними своими догадками, переложив груз ответственности на чужие плечи. А можно было самостоятельно найти отгадку. После того, что случилось с Немо, посетившей место аварии, Спящая чувствовала себя немного виновато. Сама-то с ними не пошла.

Коса тяжелой змеей соскользнула с плеча, когда она наклонилась и расстегнула босоножки. Каблуки совсем не подходили для грядущего путешествия. Самого что ни на есть реального, хоть и не слишком далекого. Бледная ступня, освобожденная от мягких ремешков, осторожно потрогала ржавый крошащийся наждак ступеньки.

Хлипкие перила царапали ладонь чешуйками высохшей краски, но Спящая держалась за них крепко, чувствуя, как неожиданно-ласковое солнце окутывает ее теплыми объятиями. Она не спешила, увлекшись не таким уж и сложным подъемом, даже на время забыла о своей цели.

Второе препятствие оказалось на порядок сложнее – пустая рама в разбухшей от непогоды двери, с которой дожди и солнце смыли весь цвет. Спящая была выше Немо и даже Кита, но была совершенно непривычна к подобным физнагрузкам. Преодоление его стоило Спящей надорванного подола и пары царапин на ногах.

Плитки пола обожгли холодом. Пыль и полумрак напали на нее, еще щурившуюся после солнечного дня, и уволокли в свой пустой мрачный мир. Совсем недавно тут были Лис, Немо и Пакость, но, как бы Спящая ни старалась рассмотреть их следы, ничего не получалось. Тут умирал яркий солнечный свет, едва переваливаясь через дыру в двери, тут затихали все звуки внешнего мира, а все проникшее сюда снаружи грозило исчезнуть навсегда. Она думала, что здесь будет страшно. Что она будет вздрагивать от каждого шороха и испуганно озираться по сторонам. Вместо этого Спящую охватило почти болезненное напряжение, вызванное ощущением абсолютной Пустоты, царящей тут и глотающей все без разбора.

Помедлив, Спящая пошла вдоль стены, уже практически не испытывая страха. Она толкнула одну дверь, потом вторую, третью.

Поддалась только четвертая. Четыре пустые кровати, дно которых покрывали знакомые узоры надписей, четыре тумбочки, встроенные в стену полки для вещей. Грязное оконное стекло давало совсем мало света.