Уилл Эллиот - Цирк семьи Пайло [litres]

– Вот ведь психи-то , – прошептал Джей-Джей и переключился на дровосеков. Они столпились вокруг своего товарища, похоже, упавшего с большой высоты и как-то очень странно выгнувшего руку. Джей-Джей покачал головой – по всему выходило, что этим сукиным детям в цирке не везло больше всех. Каждый раз, когда он на них переключался, кто-то падал, на ком-то одежда загоралась, кому-то попадало по голове оторвавшимся обухом топора.

Он вздохнул – не особо много событий. Даже Мугабо вел себя относительно смирно в своей лаборатории, что-то там стряпая. Лишь когда в шаре показалась Комната Смеха и Ужаса, что-то вызвало у него интерес. Из входной двери по рельсам для тележек на четвереньках выползала какая-то фигура. Джей-Джей наехал поближе и ахнул от изумления – это оказался новичок, которого в последний раз видели убегавшим из шатра в горевшей одежде. Охранник Комнаты Дамиан не шевельнулся, когда новичок прополз мимо, судорожно подергиваясь. Казалось, он только что сбежал из концентрационного лагеря: худющий, изможденный, в одежде, клочками свисавшей с отощавших рук и ног. Кожа у него почернела и обгорела, и клочьями сходила с лица. Глаза его, когда-то юркие и полные скрытой злобы, теперь были выпучены, полны ужаса и не мигали. От его одежды поднимались белые облачка дыма. Он дотащился до тени и присел там, весь дрожа.

Джей-Джей присвистнул. Так вот, значит, что случается, если схлестнешься с Гонко. Сам собой напрашивался вопрос: а что же случится, если схлестнешься с Джей-Джеем?

Как и ожидалось, Джордж Пайло пребывал в отвратительном настроении, когда настало время давать клоунам задания для ночной вылазки. Джордж не то чтобы верил, что покушение на Курта закончится удачей, – его выводила из себя та ленивая небрежность, с которой Курт вычислил эту попытку и отбил ее. Просто увидеть его испуганным или взволнованным уже было бы для Джорджа торжеством, а уж вид его блаженной улыбочки, стертой на глазах у всех циркачей, осчастливил бы его на много месяцев вперед.

Вредительство, приведшее к обрушению целого шатра, – вот что его больше всего поразило. Когда удивление потихоньку сошло на нет, Джордж взбесился – но стоит признать, он всегда был взбешенным. С тех пор как 470 лет назад Курт-старший завещал 70 процентов доли в цирке Курту-младшему, нанесенные этим раны так и не перестали кровоточить. Через полчаса после оглашения завещания Курт откусил лицо папаши, словно спелый фрукт.

Что же до вредительства, сама мысль о том, что кто-то может покуситься на его цирк, была настолько невыносимой, что Джордж чувствовал, как гнев буквально сочился у него через кожу, испаряясь жаркими волнами и отравляя воздух вокруг. И сегодня днем – кто бы мог подумать: еще один акт вредительства. Джордж его предвидел, точнее сказать – его предвидела Шелис. На нее нахлынуло очередное видение про какое-то там будущее, и она тотчас же его предупредила. Он околачивался вокруг Паноптикума, видел, как Фишбой вывел свою труппу прогуляться, как Уинстон вбежал в шатер и выскочил оттуда, понял, что ничего не произойдет, и отправился к предсказательнице, чтобы сделать ей нагоняй за попусту потраченное время. И тут он услышал звон бьющегося стекла.

Вот это все и было ингредиентами отвратительного настроения Джорджа. Когда в одиннадцать вечера клоуны явились к его фургону, он распахнул дверь таким сильным ударом ноги, что служители на Аллее Развлечений приняли его за выстрел.

– Что надо?! – заорал он на клоунов, в гневе моментально забыв, что они пришли по его приказу.

– Явились на службу, Джордж, – ответил Гонко, низко поклонившись, и в глазах его мелькнул озорной огонек.

Джордж вспомнил о внешних работах, злобно нахмурился и отправился в фургон за указаниями.

Стоявший у порога Гонко обернулся к своим и приложил палец к губам.

– У Джорджика выдался неважный день, – прошептал он. – Говорить с ним буду я. Всем стоять и помалкивать.

Вернулся Джордж, саданув дверью с прежней яростью, и уткнулся взглядом в сочувственно улыбавшихся ему клоунов. Он гортанно забулькал, выражая свое отвращение.

– Работа простая, – бросил он. – Добраться туда и сжечь дом вот по этому адресу.

Джордж швырнул Гонко конверт, который угодил ему в лоб и отскочил прямо в руки.

– Затем избить человека, которого увидите идущим вот по этой улице в указанное время.

Он швырнул Гонко в лоб второй конверт, но тот поймал его на лету.

– Затем угнать вот эту машину. Разбить ее и вернуться. Три задания. Все просто. – Он небрежно бросил третий конверт, угодивший Гонко в подбородок. – Вам все ясно, уроды безмозглые?

– Да, Джордж, ясно как день, – услужливо ответил Гонко.

Джордж с грохотом захлопнул дверь.

Гонко откашлялся.

– Джордж?

– ЧЕГО ЕЩЕ?

– Нам бы, несомненно, не помешали пропуска.

Дверь открылась и моментально снова закрылась. Из фургона вылетел маленький мешочек, попавший Гонко в грудь. Он пошарил в нем и вытащил стопку пластиковых карточек – с небольшой петелькой каждая. По одной на клоуна.

– Это пропуск, – пояснил Гонко, протягивая карточку Джей-Джею. – Без него не пройдешь. Нацепи его куда-нибудь, а если потеряешь, я с тебя шкуру спущу.

– Не нравится мне идти, Гонко, не нравится!

– Этот пигмей – главное доказательство того, что коротышкам нельзя давать власть.

Гонко ткнул через плечо большим пальцем в сторону фургона Джорджа. Он повел команду клоунов (не хватало только Рафшода, он еще залечивал переломанные ребра) мимо опустевших аттракционов и лотков на Аллее Развлечений. По тропинкам, до которых Джей-Джей еще не успел добраться, они оказались в паутине темных улочек, напоминавших лондонские трущобы. Здесь не было карнавального блеска, тут царили вонь и грязь, под ногами хрустело битое стекло. Из проулков и окон на них таращились карлики со злобными лицами. Джей-Джей на них бросал сердитые взгляды, и они отвечали тем же: он уже заработал дурную известность, приближаться к нему никому не хотелось.

Они добрались до маленького уличного туалета в темном узком проулке. Гонко открыл дверь. В дальней стене виднелась небольшая щель. Он провел по ней своей карточкой-пропуском, и замигал красный огонек.

Остальные клоуны проделали то же самое. Джей-Джей зашел последним, и ему пришлось прижаться к Гоши, изо рта у которого воняло гнилыми фруктами. Гонко дернул за рычаг на потолке, похожий на переключатель скоростей, и поставил его напротив отметки «Город 4». Сверху раздался скрежет, и лифт начал подниматься. Подъем длился долго, и Джей-Джей не знал, сколько он еще сможет выдержать: с каждой секундой изо рта Гоши несло все сильнее, вонь, словно черви, заползала ему в ноздри. Когда они, наконец, остановились, он распахнул дверь и вывалился в ночной воздух, откашливаясь и отплевываясь.