Уилл Эллиот - Цирк семьи Пайло [litres]

Он заморгал и огляделся. Они стояли в центре строительной площадки, и он с изумлением обнаружил, что узнаёт окружающие улицы. Они были в Брисбене, примерно в километре от места, которое Джейми когда-то называл домом. Вокруг стояли бетономешалки и тяжелая техника, замершие, словно останки механических чудовищ, вокруг наполовину выстроенного жилого дома.

– Приехали, – объявил Гонко, выходя на стройплощадку.

Под башмаками у него захрустел гравий.

– Добрый старый Брисбен, – пробормотал он. – Гнойная клоака, вообразившая себя городом. Дерьма кусок. Да тут убийств с гулькин нос, чтобы городом называться. Первое задание здесь, два других – в Сиднее. В гнойной клоаке побольше.

Джей-Джей двинулся вслед за Гонко, который направился к забору, и с тревогой обнаружил, что Гоши идет сразу за ним, шаркая ногами, но не отставая, чуть не дыша ему в затылок. Джей-Джей взвизгнул от страха и чуть не обмочился. Дупи заметил что-то неладное и быстро подбежал к ним, схватив брата за плечи.

– Нет, Гоши… Это же Джей-Джей , Гоши, это Джей-Джей . Он бросает скалку , Гоши, скалку бросает.

Гоши глядел на Джей-Джея с враждебной холодностью. Рот его открылся и закрылся. Джей-Джей вздрогнул и подумал: «Он или король развивающих игр, или же тупейший придурок на всей земле».

– Он же клоун , Гоши, – увещевал Дупи брата. – А теперь пойдем, дело делать надо.

Гонко стоял у забора, читая указания Джорджа при свете зажигалки. Как только Гоши оказался на безопасном расстоянии, Джей-Джей оглянулся на туалет, неприметно стоящий за бульдозером. Он показал на него рукой и спросил:

– Гонко, это вот так трюкачи попадают в цирк?

Гонко поднял глаза.

– Что? Тебе никто не рассказывал, как мы заполучаем проходимцев в цирк? Нет, не на лифте. Ты что же думаешь, сотня людей одновременно поместится в этой конуре? Уинстон, расскажи-ка лучше ты ему.

– Их приводят билетеры, – начал Уинстон. – Они тут и там в реальном мире находят всякие ежегодные фестивали, которые проходят в крупных городах. Они ставят там свои ворота, обычно в тех местах, где никто не заметит ничего подозрительного – иногда у настоящего входа. Ворота эти вроде паучьих сетей. Проходимцы просто неспешно заходят к нам в цирк.

– И как это работает? – спросил Джей-Джей.

– Ворота? Не знаю. Они лишь часть всяких штучек, которые собрал Пайло-старший, путешествуя по всему свету. Поговаривают, что он много чего наворовал из пирамид, а это самая малая из его проделок, вот что я тебе скажу. Этот Пайло собирал всевозможные мистические штучки. Приходилось этим заниматься, чтобы сделать цирк таким, каков он сегодня. Он, наверное, самый крупный ворюга, которого только свет видел. Но я знаю о том, как работают ворота, не больше, чем я знаю, как действует краска для лица. Проходимцы сквозь них оказываются у нас в цирке. Они даже этого не замечают. Может, в цирк попадают даже не их физические тела, понимаешь? Просто… та их часть, которая заставляет их двигаться, делает их живыми. Механизм работы цирка очень странный.

– А почему бы тогда просто не поставить в городах билетные кассы с проходами? – поинтересовался Джей-Джей. – На оживленных улицах. Проходимцы валили бы сюда день-деньской.

– Конспирация, – ответил Уинстон. – Мы перехватываем их по пути в цирк. Они направляются на карнавал, его они и видят. Пайло-старший до безумия боялся, что цирк раскроют, вот поэтому-то он и заставил нас учить язык страны пребывания, когда мы меняли дислокацию. Бессмысленно, коли меня спросить, но не я устанавливаю правила. Проходимцы возвращаются по домам с туманными воспоминаниями, но не помня, что же происходило. Наверное, удивляются, почему они ничего не фотографировали. А вот если у людей с улицы появятся смутные воспоминания о походе на карнавал, когда они считают, что весь день провели на работе, и если тысячи людей скажут одно и то же… хотя, наверное, это мало что изменит, если уж на то пошло. Но всегда было именно так, и ничего не меняется.

– Так, заткнулись оба. Пошли, – приказал Гонко, засовывая указания Джорджа обратно в карман. Он качнулся на каблуках и одним рывком перемахнул через забор. Дупи подтащил Гоши к забору и присел, подсунув голову и плечи между ног Гоши. То и дело постанывая, он переправился через забор вместе с братом, Гоши сидел у него на плечах и виновато посвистывал. Последним перелез Уинстон, пыхтя и отдуваясь.

Город затих, лишь в нескольких кварталах от них слышался шум уличного движения. Ночное небо над деловым центром города подсвечивало густые тучи бело-розовым. Клоуны затрусили по темным улицам, встречая лишь одиноких пьяниц, бредущих домой. В этих случаях Гонко делал всем знак держаться в тени, что клоуны умели делать великолепно, несмотря на свои яркие наряды. Они сливались с темнотой, словно кто-то рядом с ними выключал свет, и их никогда не замечали.

– А что мы здесь делаем? – спросил Уинстон у Гонко, когда клоуны остановились, чтобы проверить, где они находятся.

– А вот тут все очень интересно, – ответил Гонко. – В этом доме находится месячный младенец по имени Луис Чан. Из этого грудничка, по данным Шелис, вырастет ученый, который изобретет какие-то чудодейственные лекарства. Джорджи не хочет, чтобы все произошло. Поэтому-то мы и здесь.

– И мы сожжем этот дом? – уточнил Уинстон.

Джей-Джей услышал в его голосе недобрые нотки: старик был в ярости, но старался этого не показывать. Джей-Джей фыркнул.

– Да, да, Уинстон, – весело ответил Гонко. – Мы сожжем этот дом дотла, предадим его огню и пламени, повергнем в прах и пепел, ну и все такое. Отсюда еще три квартала, шире шаг, уроды.

Клоуны подошли к дому, стоявшему в конце спускавшейся с холма улицы. Два этажа – наполовину кирпичный, наполовину деревянный. Гонко сунул руку в карман и вытащил маленькую стеклянную бутылочку с бензином. Потом вынул еще с полдесятка таких и раздал клоунам. Лицо Уинстона помрачнело, и Джей-Джей ощутил сильный соблазн спровоцировать его на какой-нибудь эмоциональный взрыв. Он протиснулся к нему и сказал:

– Уинстон, мне страшно. Я раньше никогда не чуял запаха жареных младенцев. Я…

Глаза Уинстона сверкнули таким огнем, которого Джей-Джей раньше не видывал. Он отступил на шаг, подозревая, что ему вот-вот врежут, и умолк.

– На счет три, – сказал Гонко. – Три! Вперед!

Гонко подбежал к боковой стене дома и перемахнул через забор. Из темноты выскочила немецкая овчарка, заходясь лаем. Ударом ноги Гонко вывернул ей шею под странным углом, послышался хруст сломанных позвонков. Он поливал бензином стену дома, то и дело доставая из карманов новые бутылки. Дупи побежал на другую сторону, делая то же самое. Гоши таращился на бутылку, застыв по стойке «смирно». Джей-Джей разлил свой бензин по крыльцу, и его накрыло адреналином. Он еле сдерживался, чтобы не закричать и не расхохотаться. Гонко исчез под домом, поливая бензином сваи фундамента. Там же он запалил первый огонь.