Чез Бренчли - Новые страхи [сборник litres]

На это вместо ответа он включил воспроизведение последнего сообщения, развернул телефон к моему уху и отстранил мою руку, когда я попытался его взять. Но, даже пригнувшись к динамику, я едва разбирал слова Дороти из-за стоявшего в баре шума голосов. Я едва узнал ее голос, он звучал еще слабее, чем прежде.

– Мне это не нравится. Я не понимаю, где нахожусь, – сказала она почти детским голосом. – Тут темно и сыро. По-моему, оно извивается, или это я сама. Разве не слышишь?

Послышалось шипение помех и как будто какое-то падение, прервавшее сообщение. Убрав телефон в карман, Даниэль выжидательно, если не умоляюще, посмотрел на меня, но мне не хотелось делиться первой пришедшей в голову мыслью – что Дороти унаследовала душевное заболевание своей матери, которое проявилось под конец жизни.

– Тебе не кажется, что так она чувствовала себя, ожидая тебя в клинике? И все проходило, стоило тебе туда приехать.

– Она была едва в сознании. По-моему, она не понимала, что я рядом.

– Не сомневаюсь, что ты прогонял такие чувства, так что под конец она их не испытывала.

Его улыбка стала выглядеть менее натянуто.

– Хочешь сказать, что она сделала этот звонок из клиники?

– Не сомневаюсь, что именно так оно и было. У меня бывало, что сообщение о непринятых звонках приходило с опозданием на несколько дней. Если хочешь, я могу спросить у Джейн, каков может быть наибольший срок задержки.

– Я уже говорил с персоналом клиники. Там говорят, что, когда у нее брали анализы, она не в состоянии была звонить.

– Это лишь доказывает, что они ошиблись насчет этого звонка, не так ли? Она же звонила тебе и просила, чтобы ты не опаздывал.

– Я не верю, что это действительно сказала она или что звонила из клиники. – Смысл его улыбки теперь был вполне ясен: то, о чем он говорил, казалось ему не столько забавным, сколько печальным. – Не думаю, что ее звонок прервали, – сказал он. – Если помнишь, она говорила, что кого-то там нет. По-моему, она не хотела, чтобы там кто-то был, и говорила об этом.

– Послушай, Даниэль, – сказал я, возможно, слишком энергично. – С кем она могла говорить по телефону, кроме тебя? А ты – последний из тех, от кого она бы хотела отделаться.

Либо это до какой-то степени убедило его, либо он предпочел промолчать. Вскоре он уже распространялся о преимуществах эвтаназии и помощи при самоубийстве. Подозреваю, он чувствовал, что я был рад смене темы, потому что, когда мы уходили из бара, Даниэль сказал:

– Пожалуй, я столько наговорил, что тебе на ближайшую неделю хватит.

– Если бы это было так, я бы не был тебе старым другом. Давай встретимся в понедельник, как обычно, – сказал я. Уходя от меня во мрак, он не достал телефон, и от этого я испытал облегчение.

Задача, стоявшая перед Джейн, оказалась сложнее, чем она предполагала, и домой она вернулась только вечером в субботу, когда я уже лег. В понедельник утром я спохватился, что забыл задать ей вопрос по просьбе Даниэля.

– Как думаешь, на сколько может задержаться доставка голосового сообщения на мобильный? – спросил я.

– Довольно надолго, – сказала Джейн, наливая себе кофе, который был еще чернее, чем тот, который она только что пила. – У одного моего клиента пришло через несколько месяцев.

– Так я и знал, – сказал я и подумал, не позвонить ли Даниэлю сразу. – Даниэль продолжает получать голосовые сообщения от жены, он считает их новыми. Так, говоришь, они могут задерживаться. Я ему скажу.

– Не знаю, стоит ли. – Джейн отхлебнула кофе до того крепкий, что я поморщился. – Никогда не слышала о нерегулярных задержках, кажется, ты именно такие описываешь, – сказала она. – По-моему, такое вообще невозможно.

Я решил не звонить Даниэлю, рассчитывая придумать, что ему скажу, ко времени нашей встречи вечером. Но я так и не придумал: на работе встречи с клиентами не позволяли спокойно подумать. Я сидел за письменным столом и работал над электронным сообщением, в котором слов было меньше, чем цифр, когда мне позвонила сотрудница приемной.

– Билл, вас хочет видеть какой-то господин.

– Вы не могли бы спросить его, что он будет пить? Он пришел на полчаса раньше назначенного времени.

– Он не на прием. Это ваш друг, так он говорит. – И с сомнением в голосе Джоди сказала: – Доктор Харгрейвс.

Сначала я хотел сказать, что занят, но потом мне стало стыдно. Я поспешил в вестибюль, где нашел Даниэля. Ссутулившись и сидя на стуле в почти эмбриональной позе, он смотрел на экран телефона, как будто сторожил его. Он посмотрел на меня, и я подумал, что он мучительно вспоминает, как люди улыбаются.

– Можем поговорить с глазу на глаз? – еле слышно произнес он.

В ближайшей переговорной по обе стороны от пустого стола стояло по шесть обычных стульев. Пока я закрывал дверь, Даниэль рухнул на стул. Я сел напротив.

– Снова она, Билл.

– Джейн говорит, звонки могут задерживаться на месяцы.

– Во-первых, не уверен, что это звонки. – Он положил телефон на стол между нами и с расстроенным видом посмотрел на его погасший экран. – Я уверен, что это – не звонок, – сказал он.

– А что это еще может быть?

– Я считаю, что вступил в своего рода связь. – Он положил руки по обе стороны телефона, и на столе под подушечками пальцев появились влажные пятна. – Возможно, помогло бы, если бы она была на линии. Я уверен, что попытка заставить ее заговорить точно помогла бы, – сказал он. – Я считаю, что мы слышим то, что она говорит сейчас.

Я бы предпочел не слышать доказательств, но твердо решил помочь, если смогу.

– Давай послушаем, Даниэль.

Влажные следы рук все еще оставались на столе, когда он выбрал последний звонок в списке, не имевший ни даты, ни имени абонента. Даниэль включил громкоговоритель, но голос Дороти все равно был едва слышен.

– Темно, потому что у меня нет глаз. Вот почему темнота так велика. Или она проедает себе дорогу, потому что состоит из червей. Они – все то, во что превращусь я…

Еле слышный голос умолк, и Даниэль влажным пальцем прикоснулся к экрану. Страхи Дороти превратили ее в пугливого ребенка, и это меня потрясло, но я постарался успокоить Даниэля:

– Это, должно быть, старый звонок, Даниэль. Печально, конечно, но это лишь один из страхов, от которого ты ее избавил своим присутствием в самом конце.

– Ты еще не все услышал. – Он поднял палец, и сердце у меня екнуло: я понял, что он лишь приостановил воспроизведение голосового сообщения. – Скажи мне, что услышишь, – попросил Даниэль.

– Это я. Это только я или тьма. Я не могу ее почувствовать, только темно. Как будто я сплю и вижу сон. Просто тьма и мое воображение. – В этом месте голос совсем было затих, но затем зазвучал громче. – Кто это? – воскликнула Дороти. Последовало влажное почмокивание, превратившееся в ответ: