Дэвид Эннендэйл - Дом ночи и цепей

Я направился к башне, зажигая по пути все канделябры и люмены. Там, где мог быть свет, я зажигал его. Он был желанным союзником. Но это был слабый союзник. Когда я дошел до двери в Старую Башню, тени вокруг тянулись ко мне, и, словно волны, захлестывали порог. Они упорно не хотели уходить.

Я погрузился в тени и открыл дверь. Внутри меня ждал тот же застывший вихрь из хлама. Я нес с собой фонарь, и когда включил его, его луч показался очень маленьким и узким, всего лишь осколком света. Но теперь я мог видеть в темноте лучше, чем раньше. И здесь не было окон. Не было разницы, прийти сюда днем или ночью. Это был дом тьмы.

Элиана спускалась вниз. Я тоже должен был спуститься.

Я шагал вниз по ступеням, холодный сквозняк изгонял тепло из моего тела. Ступени были закругленными и неровными от времени. Их вид был странным. Я ожидал увидеть углубления в середине каждой ступени, вытоптанные за столетия проходившими по ним ногами. Но вместо этого углубления были на одной или другой стороне каждой ступени, иногда на обеих сторонах. Некоторые ступени выглядели так, словно какая-то огромная масса вдавила их с одной стороны, и камнебетон казался оплавленным. Идти приходилось медленно и осторожно. Несколько раз я едва не падал. Поверхность ступеней была скользкой, словно покрытой слизью, хотя на самом деле она была сухой.

Я представлял себе, как падаю и качусь по ступеням вниз и вниз, ломая кости, и изломанный и беспомощный лечу в ожидавшую меня пропасть. Там я буду ожидать смерти, эхо изуродованных останков Элианы. Меня долго не найдут. Может быть, никогда. Я исчезну, проглоченный Старой Башней и ее тайной.

Что бы ни сделал Деврис, это было сделано здесь.

Спускаясь и останавливаясь на каждой ступени, я направлял луч фонаря на гигантскую груду хлама. И хотя я двигался медленно, этого было достаточно, чтобы создать иллюзию, будто застывший вихрь мусора медленно вращается, поднимаясь из глубин, словно некий ужасный двигатель, включившийся в сердце Мальвейля. И чем дальше я спускался, тем больше этот вихрь притягивал мой взгляд. Мне пришлось задерживаться еще дольше на каждой ступени и прикладывать усилие, чтобы смотреть, куда я иду. И хотя мой взгляд все время отвлекался на эту грандиозную свалку, оставленную моими предками, я не мог заметить в ней ничего полезного. Элиана писала, что тайны Мальвейля специально попадались ей на глаза. А от меня они прятались.

Вероятно, я спустился на глубину уровня подвалов в более новой части дома, когда заметил движение. Настоящее движение, не иллюзию. Легкое колыхание в сквозняке, которого не могло здесь существовать. Я приблизился, на лбу выступил холодный пот. В куче хлама я увидел красивый узор, ярко-красный на темно-синем. Цвета перьев птицы патаарки.

Головной убор Адрианны Вейсс.

Внезапный порыв ветра всколыхнул перья, едва не сбив меня с ног. Он был сильным и коротким, словно взрыв смеха, а после утих.

Головной убор стоял на перевернутом комоде. Я медленно потянулся к нему, почти ожидая – и надеясь – что он исчезнет, как только я попытаюсь прикоснуться к нему. Прикосновение перьев к моим пальцам было невыразимо нежным и… одиноким. У меня перехватило дыхание. Рыдания застряли в горле, тяжелые и мучительные, словно камень.

Моя рука конвульсивно вцепилась в головной убор, я выхватил его из кучи мусора. Моя ладонь ощутила жесткую корку запекшейся крови.

Вейсс пришла в Мальвейль тогда, когда обещала. Она умерла здесь. Ее убил Мальвейль – или то, что прячется в нем.

Я повернулся и направился вверх по ступеням, подавляя желание броситься бежать. Больше я не испытывал соблазна вглядываться в груду хлама в поисках тайн, хотя краем глаза видел, что застывший вихрь мусора по-прежнему будто бы крутился. Я шел по ступеням осторожно, но старался шагать как можно быстрее. Тьма внизу, словно разверстая пасть, зияла за моей спиной. Мои лопатки ныли от напряжения, ожидая боли от удара, вцепившихся зубов или чего-то худшего. Выход из башни был так далеко. Слишком долго он словно скрывался за изгибом застывшего вихря мусора, и я не видел его. Я боялся, что останусь здесь навсегда, пойманный и проклятый в этой ужасной спирали.

Наконец я добрался до выхода, и Старая Башня отпустила меня. Она все-таки нанесла свой удар. Я захлопнул дверь, и эхо грохота разнеслось по Мальвейлю, словно звук пушечного выстрела. Теперь я мог бежать, не опасаясь споткнуться, хотя гореть осталась лишь часть свечей, которые я зажег перед тем, как спуститься в Старую Башню. Я бросился сквозь пустоту дома, стремясь попасть в иллюзорную безопасность своей спальни.

Когда я выбежал в вестибюль, в парадные двери кто-то постучал – раздался один тяжелый удар, как будто в двери стукнули большой палкой. Я немного помедлил, тяжело дыша, но потом решился открыть двери.

За дверями был Тервин.

Я был удивлен, что он стучал в двери с такой силой, и был еще больше удивлен вообще видеть его здесь. Я заплатил ему прошлой ночью.

- В чем дело? – спросил я.

- Мне нужна помощь, - сказал он. Его голос был странно лишен всяких эмоций.

- Какая помощь? – спросил я, крепче сжав головной убор Адрианны Вейсс. Я надеялся, что он не попытается шантажировать меня, хотя Белзек предупреждала, что он на это способен.

Но он лишь повторил:

- Мне нужна помощь.

Его голос был почти шепотом, немигающие глаза смотрели прямо на меня. Он трясся, дергаясь туда-сюда, так быстро, что его силуэт казался почти размытым. Его лицо искажали спазмы боли. Ужасная гримаса на мгновение перекосила его черты – и тут же исчезла.

- Покажи мне, - велел я.

Он развернулся и пошел прочь от поместья. Я последовал за ним. Дождь сменился сырым туманом, мгновенно покрывшим ледяной влагой мое лицо. Тервин шел медленно, но я все равно не успевал за ним. Он дергался все сильнее, как будто его одновременно тянули в двух разных направлениях. Я все еще нес с собой фонарь, его луч казался совсем слабым в сырой ночи. Я едва мог разглядеть Тервина в свете фонаря, казалось, он плыл над землей, его шатающиеся беспорядочные шаги несли дальше, чем должны были. Чем больше я пытался догнать его, тем дальше от меня он казался, но при этом не исчезал из вида. Он прошел половину пути вниз с холма, потом свернул с дороги и направился между гигантскими железными скелетами кранов и экскаваторов. Еще раз повернув, он прошел немного вверх по холму. Мне приходилось иногда отрывать взгляд от него, чтобы смотреть себе под ноги, выбирая дорогу среди камней и ржавого металлолома. Тервин остановился в нескольких десятках ярдов от входа в рудник. Я поспешил к нему, но споткнулся и упал. Когда я поднялся, измазавшись в грязи, Тервин уже исчез.

Я продолжал идти. В пещере что-то было. Сначала я разглядел лишь неясный силуэт, мешанину изломанных линий и какую-то массу в ее центре. Я был в нескольких футах, когда луч фонаря упал на труп Тервина.