Грэм Мастертон - Маниту

Я задал Таро один простой вопрос и согласно правилам твердо думал о нем все это время. Вопрос звучал так: «Кто говорит с Карен Тэнди?»

Выкладывая карты одну за другой, я не мог удержаться от того, чтобы не морщить брови. Со мной еще в жизни не случалось подобного — настолько необычный был расклад. Некоторые карты Таро почти никогда не открываются, а когда это случается, то бросаются в глаза сразу — настолько они особенные. Расклады большинства людей полны мелких, мало что говорящих карт или карт, указывающих на желание денег и ссору в доме — кубков, жезлов и денариев. Очень редко встречаются карты страшных катастроф, такие хотя бы, как Башня, на которой маленьких людей сбрасывает вниз зигзагообразная молния. Но ни разу мне еще не встречалась Смерть.

А на этот раз она открылась — в своем черном вооружении, на черном красноглазом коне, с кланяющимися ей жрецами и детьми. Так же открылся мне Дьявол с неприятным враждебным взглядом, бараньими рогами и голыми людьми, прикованными к его трону. Так же и Чернокнижник, перевернутый. Этой стороной карта означала врача или мага, психическую болезнь и беспокойство.

Я всматривался в эти карты почти полчаса. Что, к дьяволу, они могут значить? Может, Карен Тэнди психически больна? Возможно. Эта опухоль на затылке вполне могла повредить ей мозг. Проблема с этими проклятыми Таро состоит в том, что они никогда не дают конкретных ответов. Существует четыре или даже пять интерпретаций, и в них нужно самому просекать.

Чернокнижник? Я снова стасовал колоду и положил карту Чернокнижника как вопрос. Для этого нужно положить карту в' центр, прикрыть ее другой картой и разложить кельтский крест с самого начала. Тогда карты должны дать мне более подробную информацию, что он значит.

Я разложил девять карт, после чего перевернул десятую. Я почувствовал позывы к рвоте, и мне снова показалось, что на меня кто-то смотрит. Десятой картой был тот же Чернокнижник.

Я поднял карту, прикрывающую мою карту-вопрос. Внизу лежала Смерть. Может, я и ошибся. Все равно я был уверен, что положил сначала Чернокнижника. Я собрал карты, еще раз уверенно положил его на стол и прикрыл двумя магическими лозами, и дальше раскладывал карты, пока у меня не осталась только одна.

Но на ней ничего не было! Это была чистая карта!

Сам я, собственно, не верю в предсказание судьбы, но у меня появилось непреодолимое ощущение, что кто-то решительно велит мне не совать свой любопытный нос куда не надо.

Я посмотрел на часы. Была полночь. Самый подходящий час для духов и привидений. Самое время ложиться спать. Завтра я должен увидеть, что Карен Тэнди оставила для меня в конверте.

На следующее утро, в субботу, примерно около половины одиннадцатого вышло апельсиновое солнце, и снег на улицах начал превращаться в коричневое болото. Все еще было пронзительно холодно, и мой «кугуар» по пути в Госпиталь Сестер Иерусалимских дважды отказывал в послушании. Прохожие, закутанные в шали и плащи, сновали, заляпанные, по грязным тротуарам, словно лишенные лиц фигуры, видимые из зимнего окна.

Я остановился перед воротами и вошел в холл. В нем было тепло и элегантно. На полу лежали толстые ковры, в горшках росли пальмы, слышался приглушенный шум разговоров. Все это больше подходило к какому-нибудь отелю на модном курорте, а не убежищу для больных. За стойкой стояла молодая девушка в белом накрахмаленном фартуке и с белыми, как будто тоже накрахмаленными зубами.

— Могу ли я вам как-то помочь?

— Считаю, что можете. У вас должен быть конверт для меня. Меня зовут Эрскин, Гарри Эрскин.

— Минуточку.

Она перелопатила кучу писем и открыток, пока, наконец, не вытянула маленький белый конверт.

— Невероятный Эрскин? — прочла она, приподнимая бровь.

Я немного озабоченно кашлянул.

— Такое прозвище. Знаете ли, бывает так.

— У вас есть какой-нибудь документ?

Я обыскал карманы. Водительские права я оставил дома вместе с кредитными карточками. Наконец я предъявил ей визитку. На ней было написано: «Невероятный Эрскин. Прочитываю будущее, объясняю предсказания, растолковываю сны».

— Да, пожалуй, это наверняка вы, — она улыбнулась и вручила мне письмо.

Я сдерживал желание открыть его, пока не вернулся домой. Я положил конверт на стол и внимательно присмотрелся к нему. Именно такого почерка я и ожидал от образованной девушки, вроде Карен Тэнди — четкого, уверенного и смелого. Особенно мне понравилось, как она написала «Невероятному». Я нашел ножнички для ногтей и отрезал краешек письма. Внутри я нашел три или четыре листика разлинованной бумаги, вероятно, вырванных из записной книжки. К ним было приложено краткое письмо, написанное рукой Карен Тэнди.

«Дорогой мистер Эрскин!

Сегодня ночью у меня был тот же сон, только намного более выразительный, чем раньше. Я старалась обращать внимание на все подробности. Две вещи я помню очень живо. Береговая линия имела довольно своеобразную форму, которую я нарисовала ниже. Я зарисовала также и парусник, и столько из его флага, сколько смогла запомнить*

Чувство страха было куда сильнее, как и желание убежать. Как только я приду в себя после операции, то свяжусь с вами, чтобы поговорить об этом.

Ваша подруга,

Карен Тэнди».

Я осмотрел листки из блокнота внимательнее. Нарисованная от руки карта побережья мало чем могла мне помочь. Это была всего лишь извилистая линия, могущая представлять любой из земных берегов. Но рисунок корабля оказался интересным. Он был достаточно подробным. Флаг тоже был не плох. В библиотеке наверняка должны были найтись книги о кораблях и флагах, так что я мог проверить, что это был за галеон. Если, конечно, это был настоящий галеон, а не только бред возбужденного опухолью воображения Карен.

Я долго сидел, обдумывая удивительный случай «моей подруги Карен Тэнди». У меня было большое желание выйти и проверить этот корабль. Но было уже почти 11:30, и вот-вот должна была явиться миссис Герц — еще одно милейшее ископаемое, имеющее намного больше денег, чем мозгов. Прежде всего ее интересовало одно: будут ли у нее какие-то хлопоты с сотнями ее родственников, которых она всех упоминала в завещании. После каждой встречи со мной она посещала адвоката и переписывала завещание. Адвокат на этом заграбастал столько, что на последнее Рождество прислал мне в виде благодарности целый ящик «Джонни Уокер Блэк Лейбел». Ведь, по сути, он и я работали в одном и том же деле.

Точно в 11:30 зазвенел звонок у двери. Я повесил в шкаф пиджак, напялил свой зеленый мешок, водрузил на голову треуголку и приготовился приветствовать миссис Герц своим обычным мистическим способом.