Роберт МакКаммон - Час волка

Майкл понял. Он не принадлежал к ее миру.

Теперь он знал, кто он и что должен делать. Транспортный само– лет, как было видно, уже увез бомбы с карнагеном, но на поле стояли другие – ночные истребители. Каждый из мог летать на тысячу миль. Ес– ли они смогут точно определить, где же спрятан в ангаре Стальной Ку– лак и…

И если еще не слишком поздно. Какое же сегодня число? Он не знал, как это можно определить. Он поспешно стал подбирать одежду, которая бы ему подходила, из той, что была на этих четверых мертве– цах. Ему пришлось надеть рубашку и куртку с одного солдата, брюки с другого, а сапоги с третьего. Вся одежда была влажной от крови, и с этим поделать ничего было нельзя. Он набил карманы магазинами с пат– ронами. На земле лежала шерстяная фуражка, незапятнанная кровью. Он надел ее, и пальцы наткнулись на шрам и засохший струп на правой сто– роне головы. На миллиметр глубже – и пуля разнесла бы ему череп.

Майкл повесил автомат на плечо и двинулся по дороге к каменисто– му склону. Пятое июня, подумал он. Прошло ли оно уже? Сколько дней и ночей пробыл он здесь, веря в то, что он – волк? Для него пока еще все по-прежнему было как во сне. Он ускорил шаг. Первым делом нужно было попасть на фабрику, вторым – в тюрьму, освободить Чесну и Лаза– рева. Тогда он узнает, подвел он или нет, и лежат ли из-за этого ис– калеченные тела на улицах Лондона.

Позади он услышал вой, изменяющееся в тоне завывание. Голос Зо– лотистой. Он не оглянулся.

На двух ногах он брел навстречу судьбе.

Они сделали слабую попытку засыпать яму, которую он вырыл под оградой, но, очевидно, лопаты их были ленивыми. Ему потребовалось не– сколько минут, чтобы выбросить из нее рыхлую землю, и он пробрался под оградой. Похожий на сердцебиение стук на фабрики продолжался, над головой на надземных переходах светились лампочки. Он прошел по алле– ям, выбирая дорогу к краю летного поля, где была тюрьма. Из-за угла вышел солдат и направился к нему.

– Эй! Сигареты есть? – спросил человек.

– Конечно.– Майкл подпустил его поближе и сунул руку в карман за сигаретами, которых там не было.– Сколько времени?

Немец посмотрел на наручные часы.

– Двенадцать сорок две.– Он посмотрел на Майкла и нахмурился.– Тебе необходимо побриться. Если капитан увидит тебя таким, он даст тебе…– Он заметил кровь и дырки от пуль, прошивших куртку. Майкл увидел, как глаза его расширились.

Он ударил немца концом приклада в живот, потом треснул его по голове и оттащил тело к куче пустых бочек из-под смазки. Снял часы, засунул тело в бочку и накрыл крышкой. Потом опять двинулся в путь, почти бегом. Сорок две минуты после полуночи, думал он. Но какого числа?

Вход в здание тюрьмы не охранялся, но один солдат сидел за барь– ером прямо в дверях, задрав сапоги кверху, глаза его были закрыты. Майкл вышиб из-под его ног стул, шмякнул солдата головой об стену, и тот вернулся обратно в страну сновидений. Майкл снял с крючка на сте– не за барьером связку ключей и пошел по коридору между камерами. Он мрачно улыбнулся; коридор наполнял знакомый густой храп бородатого русского.

Когда Майкл примеривал разные ключи к замку камеры Лазарева, он услышал вздох изумления. Он глянул на камеру двумя дверьми дальше по другую сторону коридора и увидел в зарешеченном окошке лицо Чесны, грязное, изможденное. Глаза ее переполнились слезами, она пыталась заговорить, но не могла найти слова. Наконец они вырвались:

– Где, черт побери, ты все это время был?

– Отлеживался на дне,– сказал он и прошел к двери ее камеры. Он нашел нужный ключ, задвижка стукнула. Как только Майкл распахнул дверь, Чесна упала в его объятья. Он держал ее, потому что ее трясло; он ощущал, что одежда и сама она были грязные, но, по крайней мере, ее не били. Она издала только одно душераздирающее рыдание, а потом постаралась собраться с силами.

– Все в порядке,– сказал он и поцеловал ее в губы.– Сейчас мы уйдем отсюда.

– Эй, сперва вытащи отсюда меня, негодный! – заорал из своей ка– меры Лазарев.– Черт возьми, мы уже думали, что ты оставил нас сгнить тут!

Волосы его напоминали воронье гнездо, глаза дико светились. Чес– на взяла автомат и следила за коридором, пока Майкл нашел нужный ключ и освободил Лазарева.

Русский появился, благоухая куда более пронзительно, чем аромат роз.

– Боже мой! – сказал он.– Мы не знали, убежал ты или нет! Мы ду– мали, что они, наверное, убили тебя.

– Они стреляли метко.– Он посмотрел на часы. Стрелки подползали к часу ночи.– Какое сегодня число?

– Если бы я знал, черт побери! – ответил Лазарев.

Но Чесна вела счет дней по двухразовой ежедневной кормежке.

– Слишком поздно, Майкл,– сказала она.– Ты отсутствовал ровно пятнадцать дней.

Он уставился на нее неверящим взглядом.

– Сегодня – шестое июня,– продолжила она.– Слишком поздно.

Слишком поздно. Слова тоже умели кусаться.

– День Икс был вчера,– сказала Чесна. Она ощущала себя слегка пьяной и вынуждена была ухватиться за его плечо. Нервы ее дошли уже до предела.– Теперь все кончено.

– Нет! – Он затряс головой, отказываясь верить.– Ты неправа! Я не мог… я не мог исчезнуть на такое долгое время!

– Я не ошибаюсь.– Она взяла его за запястье и посмотрела на ча– сы.– Уже один час и две минуты шестого июня.

– Мы должны разузнать, что происходит. Где-нибудь должно быть радио.

– Есть,– сказал Лазарев.– Оно в том доме, что рядом с цистернами топлива.

Он объяснил Майклу, что его заставили как-то работать вместе с другими рабами-рабочими, чтобы устранить засор в переполнившейся вы– гребной яме около солдатских бараков, отчего так и воняла его одежда. Пока он был по пояс в дерьме, ему удалось разузнать от своих напарни– ков некоторые сведения о фабрике. Например, Гильдебранд жил в своей лаборатории, которая располагалась в центре фабрики, возле трубы. В огромных топливных цистернах был мазут для обогрева зданий в долгие зимние месяцы. Рабы-рабочие содержались в других бараках, неподалеку от солдатских. И, сказал Лазарев, есть у них оружейный арсенал на случай партизанского нападения, но где он находится – он точно не знал.

– Ты сможешь влезть в одежду этого человека? – спросил Майкл Ла– зарева, когда они дошли до убитого охранника.

Лазарев сказал, что постарается. Чесна обыскала тумбочку стола и нашла «Люгер» с патронами. Через некоторое время Лазарев переоделся в немецкую форму, рубашка на его плечах чуть не лопалась, а брюки спол– зали. Он затянул поясной ремень на последнюю дырочку. Только фуражка охранника пришлась ему впору. На Лазареве по-прежнему были те самые сапоги, в которые его обули, когда они улетали из Германии, но теперь к ним присохли куски дерьма.