Валентина Чеботкова - Легион проклятых. Союз трех

– Святая Мария! Он ее изнасиловал! – воскликнул вампир.

Стэлла посмотрела ей в глаза. «Что это? Сочувствие? Жалеть меня будешь, отродье?»

– Она жива. Он не убьет ее, – ответила Стэлла, укладывая Розу в более естественное положение. Ее прикосновения были едва ощутимы.

– У нее кровь! Она вся в крови!

– А что ты думал, он тут с ней в игрушки играть собирался?! Идиот! Я всего лишь раз просила тебя поддержать меня! Ты соучастник! Посмотри, что он с ней сделал!

– Накрой ее. Я не хочу этого видеть, – взмолился Джозеф. Стэлла презрительно выдохнула и накрыла Розу простыней.

– Это все пройдет. Шрамы сойдут. Зря ты так, если бы добровольно согласилась, было бы не так обидно и унизительно, – произнесла тихо вампирша, поправив разметавшиеся волосы Розы. – Ты теперь его собственность, девочка. Как и мы все.

Джозеф подошел к сестре. Роза разглядывала их, не в силах перевести взгляд. Тогда в руинах все трое показались ей похожими, но теперь она отчетливо видела, что ошибалась. Джозеф и Стэлла совершенно точно отличались от Альберта, хоть и были похожи между собой.

– Что он будет с ней делать? – испуганно спросил Джозеф.

– Боюсь, он будет забавляться с ней, пока ему не надоест.

«Или пока я не рожу ему достаточное количество детей», – подумала Роза.

– Как это ужасно. Она… она, конечно не ангел, но такого никто не заслуживает.

– Джозеф, прекрати, иначе меня стошнит, – проворчала Стэлла. – Иди к себе.

– А ты?

– А я к тебе не пойду, идиот!

– Я вовсе не об этом! – вспыхнул светловолосый вампир.

– Я тоже пойду к себе. Проваливай давай. Смотри отцу на глаза не попадись.

– Уж постараюсь, – проворчал он.

Джозеф тихо выскользнул. Стэлла с тревогой рассматривала Розу, склонилась к местам укусов, вдохнула запах.

– Он был прав, – произнесла она, выпрямившись. – Я бы омыла твои раны, но не стану. Действие яда пройдет к утру. Тогда и помоешься. И мой тебе совет – не сопротивляйся. Делай все, что он хочет. Тогда и у тебя будет все, что тебе нужно.

«Да, конечно! Я прикончу вас всех!»

– Злишься на меня? Напрасно. Поймешь позднее. Твои глаза не высохнут, так что и их закрывать я тебе не стану. Спокойной ночи, священное дитя.

«Я не дитя!»

Стэлла удалилась из каюты вслед за братом. Роза снова осталась одна, упиваясь фантазиями о кровавой мести.

…Огонь погребальных костров был виден во всем городе. Слух о нападении на братскую обитель быстро разлетелся по тавернам и портовым забегаловкам. Люди скорбели, но были среди них и те, кто злорадствовал. Охотники следили за порядком в городе, сурово карая всех, кто был заподозрен в связях с вампирами. Мародерство, хулиганство, воровство и прочие пороки братство также пресекало на корню. Методы их были жесткими, не все были согласны. Старик Кристоф после смерти сына каждый день ждал, что в его дом постучится Марта. Просыпался в холодном поту по ночам, слыша в кошмарах ее голос. Но новость о нападении воспринял с восторгом. Они победили! Его жена слишком долго была пищей для своего сына. До обители она так и не добралась. В ее смерти Кристоф также винил охотников, проклиная их при каждом удобном случае.

– Они пришли за тобой, Марта! Твое время кончилось! Время братства закончилось! – твердил он, задыхаясь истерическим смехом, когда зарево со стороны обители осветило небо.

Все выжившие горевали. Никто не мог поверить, что это произошло. Те, кто знал о существовании вампиров, молча крестились. Те, кому посчастливилось не знать об истинном предназначении братства, а такие тоже были, сетовали на то, как распоясались бандиты. Наверное, лесные разбойники напали. У монахов-то и красть было нечего. Большая трагедия.

Малькольм был хмур и молчалив, как всегда. Анна не смогла заставить себя смотреть, как огонь поглощает тела монахов, что были так добры и приютли ее и сына. Дориан остался с ней. Питер стоял рядом с Малькольмом, чуть поодаль стояла Марта. Блики огня плясали в ее желтых глазах, от одного взгляда на нее становилось жутко. Даже Малькольм не решился с ней заговорить. В руках она крепко сжимала окровавленный синий шарф. Тот самый шарф.

– Ливи, милая, я умираю… – шептал Дэрил, тяжело дыша.

– Нет, не говори так! Ты не умираешь! – заливаясь глупыми слезами, твердила Марта. Его рука крепко сжимала ее ладонь, но охотница даже не чувствовала.

– Помолчи, дорогая. Мой шарф… ты мне его дарила… так давно… пожалуйста, сохрани его… он согревал меня… я знал… всегда знал… я надеялся… ты… ты такая красивая…

– Дэрил, не оставляй меня, – взмолилась Марта, сама не понимая, что говорит. Этого человека она увидела совсем недавно впервые, он называл ее чужим именем, а вторая их встреча оказалась залита кровью. Но он был до боли ей знаком, словно старая книга, которую не уверен, что читал, но начиная перечитывать, находишь новые и новые знакомые слова.

Он коснулся ладонью ее лица. Эти синие глаза были такими глубокими. Море снова шумело, она смотрела в эти глаза… но это был не он. Не его она ждала из-за моря. Размытые картинки далеких воспоминаний как всегда не вовремя заплясали перед полными слез глазами.

– Я всегда любил тебя, Ливи. Я буду ждать тебя. Сколько потребуется, – улыбнувшись, произнес Дэрил.

– Ты идиот! Не говори так! Не смей! – кричала она, чувствуя странную пустоту в груди.

Взгляд его погас. Пустота в груди заполнила все, словно Марта и правда знала его. Шарф она сохранила, как и обещала. Вот только ждать ее было бы глупо – она не умрет. Оливия уже давно мертва.

Питер жмурился и часто моргал, сгоняя слезы. Все эти люди были его семьей. Как жить в обители без них? Что такое обитель, если в ней нет монахов? Нет братьев? Отец Иаков больше не будет стоять у камина, в раздумьях перебирая потертые бусины своих четок. Брат Грегори не расскажет ему истории об укусах вампиров и их обработке. Братья не помогут ему научиться новому ремеслу. Но он не должен плакать. Не должен!

Малькольм положил увесистую ладонь на плечо Питера.

– Что теперь будет, Малькольм? – спросил парень, подняв на него мокрые глаза. Наверное, впервые он не назвал его «мистер».

– Я не знаю, Пит. В Центральной обители решат, что делать. А мы будем ждать. И плакать не стыдно, малыш. У тебя есть душа, дай ей волю. Скорбь не грех, – сказал охотник тихо. Питер не сумел сдержать слез после таких слов.

Малькольм искоса следил за Мартой, но из ее глаз не упало ни слезинки. Она была холодна и опасна, как всегда. Каково было ей, обретя двух дороживших ею людей, сразу же их лишиться? Они были нитью к ее прошлому. Он не смел говорить с ней. Марта переживала свою боль сама, никого не подпуская близко. Свои слабости она не любила. Это было на нее похоже. Наверное, выплакала все слезы, оплакивая Дэрила и этого вампира. Истерика. Он впервые видел ее такой разбитой, отчаявшейся, поглощенной безутешной скорбью и паникой. Марта была живой, что бы она там ни говорила. И пусть она не помнила о своем прошлом, сердце у нее было. И оно-то уж точно помнило… Другого объяснения этой бесконечной панике в ее глазах он не мог найти.