Ричард Кэдри - Дети Лавкрафта [сборник litres]

Дэйл помотал головой:

– С чего бы это? Это ж просто старые сказки, верно?

– Пойдем мы поохотимся, пойдем мы поохотимся. Хей-о! Держись! Пойдем мы поохотимся, – затянул Астен.

– Умолкни, – велел Лен. Когда же он взглянул в зеркальце, то увидел не Астена, а массу извивающихся щупальцев. Не стал пялиться на такой вид и вернул взгляд обратно на дорогу. Мало-помалу туман начинал рассеиваться. Ко времени, когда он пошел на съезд, небо стало почти ясным.

– Не вижу ничего, – сказал Лен. – Какой адрес?

– Еще с милю подальше. Там ответвление. Мимо не проедешь.

– Как скажешь.

– Всевидящее Око. Наползающий Хаос. Ньярлатотеп. Рэйвенсвудский Потрошитель. Уверен, теперь вам понятно, почему меня так огорчало, что я известен как Ночной Выползень.

– Для бога имечко не очень, – согласился Дэйл.

Лен увидел знак и повернул машину на ответвление дороги. Он провел взглядом по небу над макушками деревьев, отыскивая сторожевые вышки и каменные стены тюрьмы.

– Где мы? Я ничего не вижу, – сказал он.

– Еще один поворот. Прямо тут, – успокоил Дэйл.

Лен повернул машину. Еще через несколько сотен ярдов встал. Они оказались в тупике, возле песчаного берега с видом на Тихий океан.

– Куда, к черту, мы попали, Дэйл? Не туда свернули?

– Все у нас прекрасно, – подал голос Астен. – Не так ли, оперсотрудник Дэйл?

Дэйл потер пальцем переносицу:

– Лен, он ведь раньше правду говорил. Он никого не убил. Люди просто умирали.

Лен через ветровое стекло разглядывал песок. Он держал себя в руках и был спокоен на вид. Пока Дэйл тоже не стал пялиться в окошко. Тогда Лен потянулся за пистолетом в кобуре у себя под мышкой. Он едва шевельнулся, как почувствовал, что оружие Дэйла вжалось ему в висок. Лен откинулся на спинку, позволил Дэйлу забрать его пистолет и швырнуть его на пол. Свой пистолет Дэйл опустил, но по-прежнему держал наготове.

– Нам это ни к чему, Лен. Тут только ты да я.

– И он, – добавил Лен, кивая на заднее сиденье.

– О нем не беспокойся. Тут играем ты да я.

Лен, не обращая внимания на напарника, повернулся к Астену:

– К чему эта игра? У тебя есть то, чего ты желал. Такой же безумец, как и ты, готовый пресмыкаться у твоих божественных ног. Зачем было тащить меня в такую даль?

Астен уперся лбом в разделявшую их сетку.

– У вас есть ноутбук, оперсотрудник Леонард? Разве не создаете вы архив для страховки на случай, если с ним что-нибудь случится?

– Копии. Дублирующие системы, – подсказал Дэйл.

– Мне нравятся все виды техники. И разумные люди, – произнес Астен.

– Ясное дело, мне недостало разумности понять, что до этого дойдет, – вздохнул Лен.

– Не стоит об этом так рассуждать, – возразил Дэйл. – Я столь многого не видел, пока он не показал мне.

– Я сделал вашему напарнику предложение, – сообщил Астен.

– Какого рода?

– Лен, неужто тебе не хочется пожить вечно? – спросил Дэйл.

– Если честно, то нет.

– Не тревожьтесь, – предупредил Астен. – Если не сработает, вам в любом случае долго не прожить.

Лен глянул на него, потом Дэйл. Только Лен его не увидел. У того, что он увидел, были выпученные сегментированные глаза и все в колючках жевала. Лен опустил взгляд на собственные руки, просто чтоб убедиться, что он на самом деле существует. Что он на самом деле там. Дэйл положил ладонь ему на руку, и это было похоже на липкую лапку многоножки.

Когда Лен поднял взгляд, Дэйл опять был самим собой. В руке он держал небольшую аккумуляторную дрель.

– Лен, я тебя прошу. Больно будет намного меньше, если ты не станешь сопротивляться.

– Послушайте его, опер. Он помогал мне на многих охотничьих вылазках.

Лен посмотрел в лобовое стекло. Что-то громадное, казалось, передвигалось по ночному небу. Звезды, пробуждаясь, мешались. Лен больше не узнавал созвездий.

Кузнечики тучей облепили машину, покрыв все окна. Лен перевел взгляд на пол. Пистолет лежал далеко, не достать, а у Дэйла оружие по-прежнему было под рукой.

– Где насекомое? – спросил Лен.

– У меня в кармане. Тебе незачем его видеть.

Лен оценил положение. Драку начать он мог бы, только Дэйл наверняка его убьет. «Куда тебе бежать, – подумал он, – когда что-то там, в вышине, звездами ворочает?»

Лен закрыл глаза.

Заработала дрель, в машине сверло визжало особенно громко.

Позже кузнечики улетели. Машина развернулась, и они осторожно покатили обратно по дороге, по какой получасом раньше приехали. Вновь выбравшись на автостраду, понеслись на север.

Звезды вернулись на свои исконные места. Или так казалось. Уверенности у Лена больше не было. Да это и не имело значения. Вести он не мог, даже руль в руках не удержал бы, так что домой их вез Дэйл. С заднего сиденья доносилось пение: Астен тянул свой тихий псалом.

В голове Лена стало тесно от голосов. Дэйл, Наползающий Хаос, а еще тот, что жужжал безумные тайны откуда-то из бесконечно холодного далека.

Лен тронул кожу на голове, как раз над правым ухом. Крови больше нет. Дэйл был прав. От сверла было не очень-то больно, а отныне Лен был уверен, уже ничто и никогда не причинит ему больше боли.

Кэйтлин Р. Кирнаннедавно была с похвалой названа «Нью-Йорк таймс» «одним из неотъемлемых авторов в жанре темной фантастики». Дважды лауреат как Всемирной премии фэнтези, так и премии Брэма Стокера, она опубликовала десять романов, в том числе The Red Tree («Красное дерево») и The Drowning Girl: A Memoir («Девушка тонет: Мемуары») . Ей также присуждались премии «Локус» и премия Джеймса Типтри-младшего.

Ее фантастические рассказы изданы в тринадцати сборниках, в том числе Tales of Pain and Wonder («Рассказы о боли и чуде»), The Ammonite Violin & Others («Анатомия скрипки»), A Is for Alien («И значит Инопланетянин») и The Ape’s Wife and Other Stories («Жена примата» и другие рассказы») . Вышли в свет два тома ее лучших рассказов Two Worlds and In Between («Два мира и между ними») и Beneath an Oil-Dark Sea («Под темным, как нефть, морем») . Она работает над киносценарием по роману The Red Tree . На очереди роман The Starkeeper («Звездный страж») и сборник рассказов Dear Sweet Filthy World («Родной милый замызганный мир»).

Сказать, что Макси Ханикотт человек нервный, это, считай, ничего не сказать. Каждое утро этот чувак встает с постели и проверяет, нет ли в его ботинках жучков, да не каких-то там ползуще-пресмыкающихся, а типа, как он воображает, тех, что оставляют, пока он спит, минобороны, ЦРУ и это проклятое УПЛА [30] Управление полиции Лос-Анджелеса. . Этот сукин кот садится завтракать – и копается в упаковке с хлопьями, убеждаясь, что на дно ее не приладили микрофон. В один прекрасный день он будет шагать по Закатному бульвару или по Вентуре, сзади какая-нибудь машина бабахнет выхлопом, и м-р Макси Ханикотт наложит в штаны, а потом упадет замертво от сердечного приступа. Так оно и будет, такой же верняк, как и то, что от свиней рождаются поросятки, такой или не менее театральный конец предрекают этому тщедушному человечку его друзья (такие, какие есть), зовущие его Джеком-Параноиком. Никто уже не помнит в точности, почему его стали звать Джеком, хотя параноидальная часть прозвища сомнений не вызовет у любого, кто проведет в компании этого сукиного кота минут пятнадцать подряд. Так вот, вы подумаете, мол, лучше б ему держаться подальше от всякой таинственной дури и сомнительных сделок с нечистоплотными людишками. И будете, однако, не правы. Вот, к примеру, нынче вечером сидит Макси в ночном клубе «Виски-До-Упаду», стараясь, чтоб его расслышали за хреновеньким кислотным роком в помещении, где сотня обкуренных обалдуев орут все разом. Напротив него Чарли Шесть Банок сворачивает косячок с прима-дурью, только что прибывшей из Панамы. Чарли Шесть Банок – хороший пример того, в какой компании ошивается Макси Ханикотт. Чарли этот отмотал семь лет в тюрьме Фолсома за ограбление и незаконное хранение оружия. Уверяет, будто не делал этого, а что еще он сказать может?