Эдвард Ли - Голем

- Совсем не воняет, - сказал Чокнутый.

- И она всё ещё выглядит почти живой, - добавил Ди-Мэн.

- Волшебство нового века, ребята, - сказал Ашер. - Бальзамирование. И завтра вечером этот труп будет не просто почти живым .

Он повёл их обратно по коридору в кафетерий, где никогда не готовили еду. Когда они заглянули внутрь, несколько наркоманов присматривали за печами, запекая кокаин в крэк. Процесс нагрева на самом деле вызывал треск, отсюда и название - “Сrack”.

Но что было в другом конце комнаты?

Ашер протянул руку.

- Вот моё волшебство …

Часть глины из одной из украденных бочек уже была извлечена кусками, каждый кусок добавлялся один за другим в металлические бочки. Воду добавляли в небольших количествах, затем глину толкли до полного перемешивания; процесс повторяли снова и снова.

- “ Hilna ” , ребята, это благословенно проклятая глина из реки Влтавы. Гавриил Ловен не дожил до того момента, чтобы получить груз… Мы вернули его сокровища, чтобы закончить его великую работу.

Ди-Мэн и Чокнутый с трудом понимали эти слова.

- Можем ли мы… можем ли мы…- начал Ди-Мэн.

- Теперь вы можете идти, друзья мои, - сказал Ашер, когда несколько наркоманов накидали ещё глины в металлические ёмкости. - Просто помните, что вера имеет должное вознаграждение…

4.

На следующее утро Джуди проснулась в холодном поту; её трясло от страха, но, по крайней мере, ей удалось не курить после того, как они вернулись из Крабьего домика. Когда она открыла глаза, Сет сидел на краю кровати и говорил по мобильнику:

- Какого чёрта мы делаем не так? - напряжённая пауза. - Знаю, чёрт побери. Да, ты прав. Я сяду на первый же самолёт.

- Что случилось? - спросила Джуди, когда окончательно проснулась.

- Мне нужно в Тампу, сегодня. Ещё эти квадратичные задачи…- a потом он бросился в душ.

Я выгляжу как дерьмо, - сказала она своему отражению. - Рано или поздно он поймёт, что у меня не просто простуда .

- Почему бы тебе не полететь со мной? - спросил он, вытираясь полотенцем после душа и быстро одеваясь. - Не знаю, сколько времени это займёт, но…

- Я останусь здесь и буду охранять нашу крепость, - ответила она. - Я всё равно чувствую себя паршиво.

Он остановился с озабоченным видом, коснулся её щеки.

- С тобой всё в порядке? Серьёзно?

- Это просто простуда, - выдохнула она. - Со мной всё будет в порядке, - затем она выскользнула из комнаты. - Я сделаю тебе кофе.

Спустившись вниз, она с трудом справилась с этой задачей, затем положила его ноутбук в футляр.

Я выкину всё это из головы, пока его не будет, - поклялась она.

Она знала, что двадцать кусков крэка ждут её в подвале.

Я закончу с этими кусками, а потом соскочу, когда он вернётся домой.

Так она пыталась себя успокоить, но в глубине души знала, что всё это тщетно. Она давала подобные клятвы в прошлом и никогда их не соблюдала.

- Чёрт побери, всё так запутано, - сказал он, спускаясь с чемоданом. - Если мы не исправим эту ошибку, мы можем пропустить крайний срок для презентации продолжения игры, - oн поспешно поцеловал её и сказал: - Извини, что так быстро.

Он схватил свои сумки и направился к двери. Джуди, одетая в пижаму, следовала за ним в оцепенении:

- Счастливого пути, и позвони мне, когда доберёшься.

- Хорошо, хорошо, и… чёрт побери! - воскликнул он. - Мне нужно взять машину, доехать до аэропорта. Ты останешься здесь без неё?

- Не волнуйся, - заверила она его. - У меня будет повод покататься на велосипеде.

- Ладно, пока! И не выключай сигнализацию. Люблю тебя!

А потом он уехал.

Я тоже тебя люблю, - подумала она, и её сила воли уже начала распадаться.

Когда “Chevrolet Tahoe” скрылся из виду, она вернулась в свой тошнотворный транс. Она достала ключ, затем вышла и открыла двери подвала. Но что-то заставило её съёжиться; она не могла спуститься по ступенькам достаточно быстро.

Она поводила фонариком из стороны в сторону, начиная лихорадочно искать то, что должно было остаться. Там, в промежутке между двумя бочками, поблёскивал пластиковый пакет. Она схватила его, уставилась и громко закричала:

- Лживые ублюдки!

В мешке было всего три куска крэка, а не двадцать обещанных. Она действительно плакала, когда зажигала первый кусок. Из-за себя, или из-за того, что знала, что эти три жалких кусочка не протянут и часа? Она вздрогнула, когда вдохнула, дым сначала соблазнил её чудесными обещаниями, но затем оставил её в небольшом разочаровании. Он никогда не был достаточно хорош, никогда не был похож на самый первый кайф, но он всё равно заставлял её делать это. Порочная эйфория казалась языком, облизывающим её мозг.

Боже, это так хорошо, но так ужасно…

Второй кусок закончился так же быстро, как и первый, оставив её сидеть на грязном полу, зависая в течение двадцати минут.

Оставь последний кусок, сделай это! - закричала она про себя.

Она сунула пакет и трубку в карман, ругая себя. Она уже собиралась уйти, когда в её сверкающем сознании всплыла мысль.

Эти люди. Что они сделали? Что им здесь было нужно? - oна огляделась с фонариком. - Они забрали ещё бочки? - но быстрый подсчёт показал, что осталось шесть.

Но… что-то изменилось, не так ли?

Их передвинули.

Она сразу в этом убедилась. Бочки перенесли через сырой подвал.

Зачем? - спросила она себя. - С какой стати?

Потайная дверь оставалась закрытой и незаметной.

Они не должны были узнать о ней.

Она присмотрелась в лучах света фонарика и легко заметила следы. Вот оно! Она ногой ковырнула грязь в том месте. Но зачем двигать бочки?

Почти, как если бы… они искали что-то под ними…

Она сидела наверху и плакала целый час, потом ещё два часа беспокойно спала. Во сне и вне его она молилась, но молитвы казались слабыми, неискренними.

Боже, прости меня в моём позоре. Мои грехи ужасны, но я знаю, что твоя милость бесконечна. Умоляю, сними с меня это бремя.

Но даже когда слова молитвы стихли, её мысли были только о том последнем кусочке крэка.

В конце концов она заставила себя принять душ, затем надела сарафан, под которым ничего не было; она не хотела чувствовать себя стеснённой.

Но…Что я делаю? - жажда последнего кусочка впилась в неё, как медвежий капкан. - Я уже была в этом аду, и я не могу сделать это снова.

Во второй раз она представила, как убивает себя; потом подумала:

Если я не соскочу, я сделаю это, я сделаю.

Но как? В доме не было пистолета, и она не могла представить, как перережет себе горло, зная, что у неё не хватит смелости.

Подвал. Там была верёвка.

Вот как я это сделаю… ЕСЛИ я не смогу соскочить с этого дерьма.

Но в сумке всё ещё оставался последний кусочек.