Татьяна Мастрюкова - Болотница [litres]

Что толку размышлять? Я все равно не знала ни Лариску, ни ее родителей, ни остальных. Никак мне не опознать их вещи.

С замиранием сердца, одновременно и желая увидеть, и надеясь никогда никого здесь не встретить, я искала глазами хоть что-то знакомое, за что можно зацепиться взглядом.

Но пока нигде не было ни намека на мамино присутствие. Никакого следа, кроме того куста с ленточками.

Именно здесь и так едва заметная тропинка окончательно терялась в густой, спутанной траве. По инерции я шла строго вперед, тыкая перед собой палкой, как тростью, пока не наткнулась на небольшой полузасохший куст. Выглядел он удивительно в этом буйстве сочной зелени. Аккуратно обойдя его и по привычке завязав на одной из веток бантик, я остановилась в растерянности. Казалось, дальше никто никогда не ходил, хотя видневшиеся то тут, то там брошенные вещи говорили об обратном. Может, правда, их кидали прямо отсюда. Но это вряд ли.

В задумчивости я уставилась на белеющий среди поломанных сучьев и запутанной травы продолговатый мяч, пока его странная форма не заставила меня присмотреться получше. По спине пробежал холодок, когда я поняла, что это маленький, выбеленный дождями и солнцем череп какого-то зверя, скорее всего, кошачий. Вот куда пропадали мелкие домашние животные… Что-то сомневаюсь, хотя и надеюсь, что животных-то отсюда не кидали…

Но ведь совсем не обязательно, что в этом есть что-то мистическое. Старые или больные животные часто уходят умирать подальше от дома, в этом нет ничего необычного. К примеру, слоны…

Идиотская мысль о том, что на местное болото приходят старые слоны, сбежавшие из бродячего цирка, заставила меня рассмеяться. Какие дурацкие мысли иногда приходят совершенно не к месту! Собственный смех прозвучал как-то истерически и напугал меня, поэтому я сразу оборвала его.

Выбрав наиболее привлекательный, густо заросший травой и мелкими цветочками бугорок, я сделала шаг вперед, даже не опробовав его для начала на прочность своей палкой. Нога немедленно погрузилась по щиколотку в воду, которая, несмотря на стоящую давным-давно жару, оказалась такой неожиданно ледяной, что я вскрикнула. С некоторым усилием выбравшись обратно на сушу, я стащила совершенно мокрую кроссовку и вылила оттуда воняющую затхлостью и тиной воду. И, подавляя невольные рвотные позывы из-за отвратительного запаха, снова натянула ее на ногу. Разгуливать босиком в этих местах меня совершенно не тянуло. Наоборот, уже мерещились впившиеся в мои пятки жирные пиявки.

Развернувшись, я прошла по своим же следам обратно до ближайшего надежного бугорка, присела на него, пристроив за спину сумку, и опять сняла кроссовку в надежде немного подсушить ее и заодно подумать. Не угодила ли я в ту самую чарусу ?

Вдруг совсем близко за моей спиной раздались хлюпающие шаги, будто бежал кто-то тяжелый целенаправленно ко мне, очень быстро, на двух ногах. Казалось, что сейчас этот кто-то быстро подскочит сзади и изо всех сил толкнет в спину, так что я потеряю равновесие и угожу в трясину всем телом, лицом вперед, что точно меня немедленно утопит. Ощущение это было настолько сильным, что я с предостерегающим криком вскочила на ноги и занесла над головой палку в угрожающем жесте.

За мной никого не было. Ни за мной, ни передо мной, куда бы я ни повернулась. Никого, кто мог бы издавать такие звуки, кто мог бы шагать.

Только слышала я их совершенно явственно. Это точно не было обманом слуха, не могло показаться.

С бешено колотящимся сердцем, от страха подступившим к самому горлу, я принялась вертеться на месте и обшаривать взглядом кусты и деревья.

Ветерок лениво покачивал верхушки осин, чьи листья чуть слышно шелестели, будто волны накатывали на прибрежный песок. Где-то резко квакнула лягушка. Из-за нее я нервно дернулась.

Когда я опять услышала эти бегущие шаги, теперь слева от себя, то была уже готова. Ударила изо всех сил палкой по предполагаемому невидимому противнику, подняв брызги и разметав клочья травы. И к сожалению, части палки, которая от моего могучего удара разлетелась на куски.

И опять никого, никаких следов, никакого признака хоть какой-то жизни.

Только вдруг в ближайшей округлой лужице вздулся огромный, покрытый ряской и какими-то отвратительными зелеными склизкими нитями пузырь и, громко чавкнув, лопнул. Мне даже послышалось какое-то глухое, утробное рычание, будто там, в этой лужице, кто-то живой притаился под водой и жалеет, что не удалось меня сцапать.

Не отрывая глаз от этой болотной лунки, я нагнулась, нашарила какой-то твердый корешок и с силой швырнула в самый центр лужицы. Раздался слабый всплеск – и больше ничего. Это немного меня успокоило.

Трясущимися руками я натянула мокрую кроссовку и крикнула предательски срывающимся голосом:

– Я не боюсь!

И тут же с пугающей отчетливостью поняла, что если сейчас со мной что-то случится, если меня засосет топь, то никто никогда не найдет меня, не спасет, не поможет. Так пропали до меня, может быть, сотни местных жителей. И может быть, какие-нибудь путники, решившие срезать дорогу через лес, туристы или грибники, соблазненные нетронутостью и густотой леса.

В панике вытащив телефон, чуть не уронив его на влажную болотистую землю и в последний момент буквально на лету поймав, я уставилась на экран. Заряд батареи еще держался, сигнал отсутствовал. Пощупала сумку. Дно слегка промокло, но не насквозь. Но теперь сумка противно попахивала тухлой водой, как будто побывала в вазочке с застоявшимся, вянущим букетом.

Снова присев на кочку, я, мельком заметив, что ноги мои все в мелких ссадинах и царапинах и раздражающе зудят, разложила на коленях дневник Лоскатухина и стала лихорадочно искать хоть какие-нибудь подсказки, что мне делать дальше. При этом я бессознательно подобрала обломки своей палки и, так же рассеянно вытащив ленточку, принялась приматывать один кусок деревяшки к другому.

Вот они, отмеченные красным карандашом и восклицательными знаками, мистические истории, случившиеся на болоте. Но вспомнила я про них только сейчас. А еще удивлялась, почему люди ведут себя так неразумно, хотя их сто раз предупреждали.

Так что же мне делать?

Судя по всему, оставалось только ждать. И быть наготове.

Внезапно резко потемнело. Мне даже показалось, что что-то случилось с моими глазами, ияпару раз зажмурилась. Света не прибавилось. Я подняла голову и обнаружила, что ярко светившее до этого солнце прикрыли тучи, отчего заболоченная местность приобрела совсем уж угнетающий вид. Теперь все стало не загадочным, а пугающим. Все эти детские коляски и рубашки, при солнечном свете выглядевшие мусором, теперь казались свидетельствами какой-то катастрофы. Подул слишком свежий ветер, который заставил меня поежиться. Сорочка на кусте махнула рукавом, словно живая. Колесо коляски с едва слышным жалобным скрипом чуть повернулось, обрывая паутину, будто его крутанула невидимая рука.