Татьяна Мастрюкова - Болотница [litres]

Что, если рука и крутанула?

Взгляд мой случайно упал на части палки, на которые я истратила почти половину всего мотка ленты, и я вздрогнула еще раз. Совершенно неосознанно я соорудила самодельный крест. Это никак не могло быть простым совпадением.

Новый порыв ветра принес сильный запах болотной тины, настолько густой и зловонный, что я на секунду аж задохнулась. Я поднялась, несколько секунд пытаясь дышать не носом, а ртом, чтобы подавить рвотные позывы, засунула свернутый трубочкой дневник в карман, а крест, чуть помешкав, так и оставила в руке. Повернулась в сторону озера и вдруг увидела худую женскую фигуру в похожем на мамин сарафане – в такой же мелкий цветочек, только с длинными рукавами. Она стояла, опустив голову, на зеленом пятачке из травы и мха.

Это была молодая девушка с распущенными по плечам грязными темно-русыми волосами. Казалось, она что-то рассматривает у себя под ногами и совсем не замечает меня. Еще один порыв ветра донес до меня ее едва слышные причитания:

– Ой, да что же мне делать? Как же быть? Горюшко-то какое…

Похоже, девушка что-то потеряла в болотной жиже, что-то важное.

Действительно, с ходу разглядеть что-либо в сочной густой болотной траве, сплошь усеянной мелкими белыми цветочками, было очень трудно, да что там, практически невозможно. Я еще невольно обратила внимание, что белые цветочки образуют вокруг ног девушки неровный круг, сам чем-то похожий очертаниями на цветок. Но это вполне могло быть на болоте, где более-менее сухую землю кочек, со всех сторон зажатую водой и топью, оккупируют растения и цветут пышным цветом, принимая самые причудливые формы из-за недостатка полезных веществ и переизбытка воды в почве. Это я еще по урокам биологии помню.

Я так обрадовалась, что наконец-то встретила человека, что я не одна в этом жутковатом месте, что просто отмахнулась от вполне логичного вопроса, как здесь очутилась эта особа.

– Эй! – крикнула я, направляясь к девушке и осторожно переставляя ноги, чтобы еще раз не попасть в болотную западню. Тут же вспомнила, как какая-то птица недавно точно так же кричала мне из кустов и добавила, повысив голос и прибавив ему приветливости: – Здравствуйте!

Незнакомка слегка вздрогнула, будто не ожидала кого-то здесь встретить, что неудивительно, и, чуть приподняв голову, искоса посмотрела на меня сквозь завесу волос. Потом прижала костлявый кулачок к груди и стала ждать, когда я подойду поближе, сама не делая никаких попыток двинуться мне навстречу.

Осторожно ступая, я между делом бросала взгляды на девушку. Она выглядела обыкновенно, совсем как обычный человек, и не пугала меня. Хотя вид у нее, надо сказать, был каким-то потертым, что ли, потрепанным. Сарафан на ней был когда-то зеленым, а теперь, наверное от частых стирок и времени, приобрел сероватый оттенок. От груди до подола шли зеленоватые пластмассовые пуговицы. Манжеты на рубашке, как я заметила, слегка обтрепались, из них даже торчали нитки. Мне почему-то представилась наша соседка по дому, одинокая старушка баба Шура, которая в такого типа халате выходила посидеть на скамейке перед подъездом. У бабы Шуры были возрастные проблемы с головой, но, если ее не трогать, старушка была вполне безобидна. Вот удивительно, что мама даже в такой одежде никогда не вызывала подобные ассоциации, а тут ненормальная старушка сразу на ум пришла.

Безобидна ли эта незнакомка, я не знала. Но все равно не сильно боялась. Мне казалось, что уж с девушкой я точно справлюсь, если что.

Немного нервировало, что я совсем не вижу ее лица. Она будто нарочно отворачивалась, склоняла голову, чтобы волосы служили ей ширмой.

В то же время она вся как-то сжалась и ждала меня, будто не смея пойти навстречу, хотя очень хотелось. И всхлипывала совсем по-детски. Казалось, она боится меня больше, чем я ее, и это слегка расслабило меня, притупило бдительность.

Я улыбнулась ей ободряюще и уже почти сделала шаг вперед, как-то забыв, что там может быть топкое место.

Тут под моей ногой громко чавкнула болотная жижа, и я инстинктивно отдернулась, дрыгнув ногой, и, пока отряхивала и без того мокрую кроссовку, непроизвольно посмотрела на незнакомку точно так же, как она смотрела на меня, – искоса, будто украдкой.

От внезапно представшей передо мной картины я словно окунулась с головой в ледяную воду. В солнечном сплетении сжался твердый узел, не давая вздохнуть.

Я была совсем близко от девушки, шагах в десяти. И теперь, когда я не глядела на нее прямо, она наконец будто осмелела и подняла голову. Смотрела на меня в упор с каким-то пугающим, жадным ожиданием, совсем не вязавшимся ни с жалобными всхлипами, ни с покорной жалкой позой.

Теперь я четко видела, что на девушке не сарафан, а скорее, длинная ночная рубашка. Раньше она была белой, а теперь из-за болотной воды, травяного сока и времени приобрела серо-зеленый оттенок. А мелкие цветочки на сарафане – никакой не рисунок, а неровные пятнышки плесени, щедро рассыпанные по ткани. И пластмассовые пуговицы были зелеными от покрывавшего их мха.

Неестественно расширенные черные, матовые, как пуговицы, зрачки, практически полностью заливающие радужку, придавали лицу девушки жутковатое, ненормальное, мертвое выражение. Не глаза, а дырки какие-то. И, как мне показалось, она не моргала.

Напрасно я пыталась приободрить себя предположением, что это у нее из-за страха или сильного холода. Я с пугающей отчетливостью поняла, что потеряла бдительность, расслабилась слишком рано и без повода.

Почему я вдруг решила ей помочь? Вдруг она сумасшедшая, сбежавшая из больницы в лес? Или какая-нибудь местная дурочка? Мало ли что могло взбрести ей в голову, а мы с ней были совсем одни на этом болоте. С чего это вдруг меня так растрогали ее жалобные причитания? Разумнее всего было бы держаться подальше, вначале разговорить ее, а потом уже бежать успокаивать. И как я собиралась оказывать ей помощь, если мне самой-то помощь крайне необходима?

И опять совершенно некстати вспомнив тот охотничий рассказ про оборотня, я невольно посмотрела на ее ноги. Коленок, конечно, под длинным сарафаном было никак не разглядеть, но ступни…

А ступни по щиколотку утопали в густой траве, почти совершенно сливаясь с ней. Что-то заставило меня насторожиться, и я снова и снова возвращалась взглядом к ногам девушки. Что на них, галоши? Кроссовки? Или она босая?

С ними явно что-то было не так, но мой разум словно отказывался воспринимать действительность.

Я не могла поверить, не хотела верить.

Я ведь видела, какие они на самом деле, ее ноги.

Стройные человеческие ноги в тонких длинных черных волосках.

«Не эпилирует ноги!» – машинально подумала я с осуждением, цепляясь за эту спасительную в своей обыденности мысль. Кожа на этих ногах уже приобрела мертвенный синюшный оттенок, – от холода или от чего другого. К лодыжкам ноги постепенно плавно утончались и совершенно естественно переходили в настоящие гусиные лапы . Желтоватые, как старый жир, с черными прожилками, с перепонками, маленькими коготками на концах ласт.