Бентли Литтл - Сущность [litres]

Уэрта выронил шпагу и упал на колени, молитвенно сложив руки. Он погубил свою душу и знал, что погубил ее, но это не помешало ему со слезами на глазах молить Бога о прощении.

Его люди стояли, уставившись на него во все глаза.

Издалека, оттуда, куда возвратились остальные солдаты, до слуха Мигеля долетел уже знакомый звук, принесенный легким ночным ветерком.

Истошное ржание лошадей.

Глазами, которые щипало от слез, он посмотрел на небо. Звезды были не видны. Над головой была только кромешная чернота.

«Дикари были правы. Люди не должны жить в этом месте», – подумал Уэрта.

Никогда.

1777 год

За все это время они так и не построили церковь, и падре Хуарес был вне себя от гнева, когда въехал на своем коне в деревню. Он освятил для нее место еще пять лет назад, основав ее, чтобы, проходя через витражи, солнечные лучи обретали яркие цвета, свидетельствуя о славе Господней. Совершив обряд освящения, падре уехал в полной уверенности, что в его отсутствие оставшиеся в деревне испанцы употребят все средства, дабы подвигнуть здешних туземцев на возведение самого здания. Такая стратегия уже привела к завершению строительства трех из четырех церквей. И даже четвертая, находящаяся на неприветливой, унылой равнине, вдалеке от источников строительных материалов, была уже почти полностью построена.

Здесь же основанная им церковь не имела еще даже фундамента, а оставленные им в деревне солдаты и монахи по-прежнему жили в шатрах и кое-как выстроенных времянках среди примитивных хижин туземцев.

Его конь и другие лошади, повозки и вьючные животные с трудом продвигались по глубокой вязкой грязи, которая служила здесь улицей. Весть об их прибытии разлетелась быстро, и еще до того, как они достигли выстроенной на скорую руку времянки, которая должна была служить им жилищем, там уже в полуофициальном порядке собрались все здешние испанцы, чтобы приветствовать их. Сидя на коне, падре Хуарес обвел взглядом лица собравшихся.

– А где брат Франсиско? – спросил он.

Солдаты начали молча переглядываться, избегая смотреть ему в глаза, и никто из них ему так и не ответил.

– Где брат Франсиско? – повторил падре.

Вперед вышел Хасинто Паредес. Он командовал солдатами, оставленными в деревне, чтобы помогать монахам в их трудах по обращению туземцев в истинную веру.

– Брата Франсиско нет, – ответил он.

Падре Хуарес нахмурился.

– Что вы имеете в виду? Что значит – его нет?

– Пять дней назад, проснувшись, мы обнаружили, что брата Франсиско нет в его келье. Поначалу мы подумали, что он отправился на прогулку, дабы предаться размышлениям перед чтением молитв. Он уже уходил так несколько раз, однако раньше всегда кому-то говорил о своих намерениях. Но на сей раз он не вернулся ни к обеду, ни к вечеру. Мы звали его, обыскали окрестности деревни, но его нигде не было. Утром я возглавил поисковый отряд, мы обшарили всю эту дикую округу, и с тех пор на поиски брата Франсиско ежедневно выходят по меньшей мере двое моих солдат, но мы так и не смогли обнаружить ни его, ни его тела. – Военный развел руками, выражая тем самым свои растерянность и бессилие. – Он исчез.

Падре Хуарес спешился, и остальные члены отряда последовали его примеру.

– Это неприемлемо, – сказал падре.

– Прошу прощения, святой отец.

– Значит, вы исходите из предположения, что брат Франсиско ушел отсюда по своей доброй воле и исчез, зайдя слишком далеко в глушь. А не думали ли вы, что его мог похитить кто-то из здешних дикарей и убить, исполняя какой-то сатанинский обряд?

– Мы не строим никаких предположений, святой отец. Но мы хорошо знаем здешних жителей. Они люди чрезвычайно мирные и кроткие. Монахи смогли обратить в христианство почти всех. Обо всех до единого известно, где они сейчас, и ни у кого из них не было возможности осуществить подобное похищение. Представляется более вероятным, что брат Франсиско заблудился и не смог отыскать пути назад, либо не сумел вернуться, поскольку получил травму, либо на него напал дикий зверь.

Последовало неловкое молчание, и собравшиеся опять начали переглядываться, избегая смотреть падре Хуаресу в глаза.

Он подозрительно прищурился.

– Я вижу, что вы говорите мне не все.

– Простите, святой отец, но, по правде сказать, брат Франсиско повредился в рассудке. Он утверждал, что ему являются духи и демоны и что земля, которую вы освятили, пропитана злом и нечиста. Он пал жертвой местных суеверий и испытывал перед этим местом страх. Перед своим исчезновением брат Франсиско уже много недель отказывался выполнять даже самые простые из своих обязанностей, и, по правде говоря, никто из нас не удивился, когда он исчез. И да, я считаю, что, скорее всего, брат Франсиско попросту сбежал.

– Значит, вот почему моя церковь так и не была построена? Вот почему строительство даже не было начато? – Падре Хуарес дал полную волю своему гневу и яростно обрушил его на людей, которых оставил в этой деревне, понося их за то, что они не исполнили Божью волю, забросив строительство Его церкви, позабыв свой христианский долг и предавшись греху праздности. Он жалел, что здесь сейчас нет брата Франсиско, чтобы он мог устроить ему выволочку лично, но вместо этого изругал заочно, после чего устроил разнос тем, кому не хватило стойкости дать отпор столь вопиющему неповиновению Церкви и стране.

– Вы сами назначили брата Франсиско главным и возложили власть над всеми нами, – мягко напомнил Хуаресу Хасинто Паредес. – Так что мы были не вправе ставить под сомнение его решения.

Падре Хуарес уставился на военного, кипя от злости. В цивилизованном мире он бы не потерпел подобного непокорства, но, похоже, здесь, в этой дикой глуши, все понятия о приличиях и почтении к вышестоящим оказались забыты. Однако, несмотря на свой гнев, он вынужден был признать, что Паредес прав. За строительство церкви отвечал брат Франсиско, она так и не была построена именно по его вине, и падре Хуарес объявил всем собравшимся, что, если брат Франсиско будет пойман – он так и сказал: пойман, – то будет не только лишен всех своих полномочий, но и сурово наказан за то, что не исполнил приказ.

Когда падре закончил говорить, вперед выступил еще один из оставленных им в деревне людей, брат Родриго, монах, которого он назначил взять в свои руки бразды правления в случае смерти брата Франсиско или утраты им способности руководить.

– Вина лежит не на одном только брате Франсиско, – сказал монах. – Еще до того, как начать поддаваться своим бредовым иллюзиям, он никакими средствами не мог заставить здешних индейцев начать строительство, хотя большинство из них уже были обращены в истинную веру. Они страшились места, на котором должна была быть возведена церковь, и боюсь, что он и сам мог поддаться их суевериям.