Вера Гришина - Эмма из Прованса [litres]

Потом Франческо встретился с моим отцом, у них состоялся разговор по поводу венчания в Ватикане, а я сидела в саду и любовалась лебедями. В центре сада находился окружённый балюстрадой пруд, по которому плавали эти красивые птицы. В саду имелись прямые аллеи и цветники. Стрижка деревьев и кустарников придавала посадкам разнообразные геометрические формы. Четыре тысячи девятьсот футов вдаль и вплоть до статуи Геркулеса Фарнезского в саду также были устроены партеры с использованием вечнозелёных кустарников в орнаментных узорах, окаймлённых цветным гравием, а аллеи декорировали скульптурами, водоёмами, фонтанами и изящно выполненными топиарами.

Симметрия, устроенная в нашем саду, была доведена до совершенства и цельности, когда садом распоряжалась матушка. А на правой стороне от пруда – олицетворение статуи Аполлона. Виды и перспективы, как со стороны усадьбы, так и на неё, уходили будто бы в бесконечность. Матушка, когда была здорова, все силы отдала этой красоте. Её творение, её фантазии я сейчас могу лицезреть.

Сад – это вечная память о матушке. Поэтому у нашего сада есть имя, я его всегда так называю – мамин сад. Конечно, нельзя так говорить «о вечной памяти», ведь матушка ещё жива, и не хочу с ней прощаться именно сейчас, когда у нас в семье такое счастье, ведь я выхожу замуж.

Осталось несколько дней до замужества. Я волнуюсь, радуюсь и одновременно грущу. Грустить буду по своим нянечкам, по своей беспечной девичьей жизни, по маминому саду, по усадьбе, по отцу, по матушке. Так как уеду в поместье мужа, и моя оставшаяся жизнь пройдёт уже не здесь. Всё будет мне в новинку, но с Франческо ничего не страшно.

Переменчивость погоды и небольшой дождик заставили вернуться в усадьбу, поднялась обратно к себе.

Через несколько минут раздался стук и вошёл Франческо.

– Я уже попросил благословения у твоего отца и с его разрешения прошу теперь твоей руки, Эмма, – Франческо встал на колено и продолжил, – тебе я руку предлагаю, а моим сердцем с первого взгляда ты уже овладела. Со мною в радости и горести быть умоляю, и стать женой и матерью детей моих тебя прошу.

Господи, что я сейчас чувствую! Это чувство большого счастья, великого счастья, моего счастья. Я так люблю этого человека. Как же я сильно люблю его, всем телом и душой! Такое бывает? Или это сказка? Я не во сне? Я так этого ждала, как же этого ждала. Я об этом мечтала всю свою жизнь: что встречу человека, которого полюблю, и только за того, кого полюблю, выйду замуж до конца своих дней. Неужели мечты сбываются? Франческо… Мой любимый Франческо, если бы ты знал, что у меня сейчас творится в душе, если бы ты только знал! Но я пришла в себя и сдержала свои эмоции, и брякнула какую-то сумятицу:

– Так быстро?! – воскликнула.

– Ты недовольна этим? – спросил он.

– Нет, напротив, я только рада, – ответила.

– Вы выйдете за меня замуж?

Франческо поверг в приятное удивление. Так быстро, и вот уже предлагает руку и сердце. Видать, отец хорошо постарался. Моё лицо растянулось в улыбке.

– Да, я стану вашей женой, герцог, – ответила радостно и протянула ему руку, он взял её, стоя также на колене, доставая из кармана что-то крошечное. Это было кольцо, оно было прекрасно. Он надел кольцо на безымянный палец и руку поцеловал. Камень переливался от солнечного света комнаты разными оттенками серого.

– Руфио, – крикнул он, тут вошёл высокий стройный мужчина в чёрном плаще, он отдал в руки Франческо букет свежих гортензий и удалился. Букет он протянул мне.

Букет цветов, так мило… Странно, а что, букет нельзя было сразу принести?! – какие-то странные мысли проскользнули в голове.

Но это не было столь важной вещью, главное – он предложил свою руку и сердце, мне ничего больше не надо. Теперь будем вместе! Мы обнялись, и он поцеловал меня. Сегодня был самый счастливый день в жизни!

– Мне нужно уехать в Ватикан и получить заранее письменное разрешение о бракосочетании от Папы Римского, закрепить дату и доделать оставшиеся дела. Мы встретимся уже на церемонии венчания в Ватикане, – сказал Франческо.

– Надолго? – спросила и немного опечалилась, что Франческо так быстро должен меня покинуть.

– Не грусти, красавица! В следующий раз, когда мы встретимся, тебе придётся объясняться, отчего мы такие грустные, – сказал Франческо улыбаясь и прикоснулся своим кончиком носа к моему. Я улыбнулась в ответ и приспустила взгляд.

– Я буду ждать с нетерпением этот день, – сказала, он поцеловал ещё раз мою руку и ушёл.

После отъезда Франческо вечер тянулся долго. Скоро венчание, скоро моя судьба свяжется с судьбой Франческо, это так замечательно! Нянечки водили вокруг хороводы и поздравляли, будто тоже выходили замуж, они радовались за меня, рассматривая кольцо, которое подарил Франческо. И было приятно, что нянечки радовались вместе со мной. Я понимала, что они не встретят такого принца, как мой герцог, и их союз не будет благословлять Папа Римский, у них не будет такой чудесной усадьбы, как у меня, они не смогут покупать себе дорогие ткани, чтобы портнихи шили им красивые платья. Я это, конечно же, всё понимала, но эту тему никогда не поднимала. Зачем портить настроение, зачем вызывать зависть? Возможно, где-то в душе они действительно завидуют, только не признают и отталкивают эти мысли. Мы будем вместе, пока не произойдёт мой отъезд, а может, просто мне их жалко.

У них наверно возникали разные мысли, они бы тоже хотели жить как я, но жизнь им этого не подарила. Иногда замечаю в глазах нотку грусти у Рози: когда примеряю платье, она улыбается, но чувствую, что ей нелегко. Со мной она забывает о своих заботах, но иногда как будто сама навлекаю на неё эти мысли, но не специально. Я не хочу видеть её грустные глаза, я просто не должна, это ведь их работа, а моя работа – стать невестой, будущей женой. Это просто устои, такова моя жизнь.

О чём я вообще думаю? Герцогини о своих нянечках не думают. Либо я совсем сентиментальная стала в связи с предстоящим обручением, либо любовь к Франческо меня меняет. Одно из двух… разве?

Сегодня вспомнились некоторые моменты из детства. Я никому об этом не рассказывала, но подозревала свою матушку в колдовстве. Она в детстве учила меня, как не стать игрушкой в руках своего мужа. Она иногда совершала колдовские ритуалы, приносила в жертву коней для благословения своих родителей. Я обещала, что буду держать в тайне её секреты, и также, что когда наступит день, когда буду выходить замуж, то должна принести в жертву частичку того, что люблю, и частичку чего-либо из любимого мужем – для скрепления любви. Всё это было чуждо, и я не верила в это. Не понимала, откуда матушка всё это знала, не успела её расспросить, болезнь настигла внезапно. Я тогда и вовсе поникла. А это ремесло было опасно и запрещено: если бы кто-то узнал, то матушку обвинили бы в колдовстве и сожгли.