Михаил Стрельцов - Узют-каны [litres]

Ополаскивая после троса руки у пузатого рукомойника, Шурик невольно захватил часть разговора: видимо, собутыльники уже высказали своё единодушное мнение о президенте и правительстве, потому что переключились на оппозицию, где и столкнулись лоб в лоб.

Балагур в беседе участия не принимал, его просто не было. Пользуясь моментом, ещё до заката, по навесному мостику он отправился на тот берег и сделал с десяток отличных снимков разрушенного сталинского лагеря, в том числе и со сторожевой вышкой. Потом откопал словоохотливого дедка – очевидца и проинтервьюировал, быстро и размашисто заполняя листики в блокноте мелким, стенографическим почерком. Жалел, что – решив в отпуск – отпустил оператора. Хотел ещё съездить на племенную ферму, но отговорили, объяснив, что там никого нет: бычков вывезли ещё до обеда и рабочие разошлись по домам, их повезут завтра. Тогда неугомонный корреспондент начал приставать к людям с расспросами: как они себя чувствуют накануне эвакуации, жалобы посыпались градом и тоже были старательно записаны в блокнот…

Умывшись, Шурик пересёк рыночную площадку и по грязному, облитому помоями переулку вышел к реке. Закурил, присел на край привязанной, покачивающейся на воде лодки. Прямо перед ним мутная река уносила свои воды под навесной мост и дальше. На противоположном берегу чернели углы покосившихся бараков. Но Шурик ничего этого не видел, углубившись в мысли о золоте. Золото! После случайно подслушанного разговора между Бортовским и Костенко оно не давало покоя. Он чётко представлял уткнувшийся носом в землю вертолёт, битком набитый слитками. Но откуда взялись слитки в начале века у бродившей по тайге банды? Реальность взяла своё – слитки не могут валяться просто так, их упаковали в мешки. Нет. Вертолёт заполнен мешками… или, скорее всего, ящиками с самородками, каждый из которых с кулак величиной. Он представил, как они будут таскать эти ящики, переправлять на пасеку. И, конечно же, Шурик как-нибудь незаметно стянет один… или два. Чего мелочиться – десять! А ещё лучше – умыкнуть целый ящик, припрятать, а потом, когда вернутся в город, съездить с друзьями на тачке и отыскать.

Ящик золота! Или даже два… Бог мой, что можно натворить с такими деньжищами! Продавать можно частями тем же чуркам, что скупают золото на каждом углу. Море денег! А если ещё выгодно вложить! Какой к чёрту DVDшный ларёк?! Сашка купит настоящую импортную акустику, микрофоны: ударники, гитары, синтезатор… Снимет помещение в клубе. Вновь соберёт ребят, и они создадут такую офигенную рок-группу! Работать придётся как проклятому – ну и пусть. Он будет писать тексты и музыку ночами, днём репетировать. Наймут толкового менеджера. Отправятся на гастроли по городам, записывая альбомы, выручая всё новые и новые «бабки». Группа «Миг». Или ещё лучше – «Миф». А вот ещё красивое слово – «Стрэйт». Или даже «Иуда-штрассе»! Почему нет? Они затмят «Зверей», Шевчука, «Снайперов» и Бутусова. Их будут показывать по телеку не реже двух раз в неделю. Заграничные круизы! Рёв фанатов! Смазливые поклонницы! И как приятно оказаться в компании Маккарти, Билли Джоэла, Стинга – никакому «Ласковому маю» такое не снилось. И, конечно же – переезд в Москву. Улучшенно-комфортные бытовые условия. Смазливые поклонницы – впрочем, это уже было. Пусть! Мало что ли смазливых поклонниц?

Мысли не успевали обмусолить одну мечту, как за ней следовала вторая, ещё более ошеломляющая. Когда совсем стемнело, Шурик спохватился и, балдея от ощущения такого внезапного восхождения на мировой музыкальный олимп, бодро зашагал по тёмному, облитому помоями и коровьим навозом переулку. У рынка бушевал гигантский костёр. Сашка тупо уставился на него – фейерверки в его фантазиях не поселялись. Тут же подскочили двое: рыжий, с надписью «Фотон–1» на футболке и смугловатый паренёк в фуфайке.

– Ты кто? А-а, из этих? – уставились на хаки. – Ну, пошли с нами.

Медленно вклиниваясь в ситуацию, оглушённый зрелищем огня и стаканом водки, на лавочке у сельмага Сашка отвечал на бесконечные расспросы: кто они? куда идут? зачем? и слышали ли о смерти Савки и Ичи Урцибашевых? почему вечером он был с автоматом, а сейчас без? что с пожаром? Шурик ожесточённо врал, приписывая себе подвиги всех Ремб, Брюс Ли и Шварцнеггеров вместе взятых. Сейчас он был готов даже выпустить очередь из автомата в темень тайги, но оружие Бортовский отобрал сразу же после автобуса и запер в кладовой у участкового.

– Так это же Шурик! – взвизгнула девчонка. Сашка с недоумением уставился на ярко-жёлтую куртку, короткую юбочку под ней, взгляд сам опустился до стройных ножек, затянутых в «сеточку». Выпил ещё и додумался посмотреть в лицо. Нет. Он её не знал.

– Шурик! Помнишь концерт в Берензасе? Мы так тащились… Ирка, это же Шурик, ну я тебе говорила?!

Подошла ещё одна тёлка с огромными голубыми глазами.

– Не помнишь? – тормошила «сеточка». – Я на первом ряду сидела. Мы во как балдели от вашей группы! И всегда за вами ездили, на все концерты. Берензас, ну?

Совхоз Берензас ассоциировался у Шурика с мелким, нудным дождём и с головной болью. После концерта они перебрали с Лёхой-бас-гитаристом. Когда это было? Два года назад. Но стало тепло, приятно от того особого чувства свершившейся справедливости – его узнали! И это первая ласточка. Скоро его будут знать все!

– Как же… как же… помню. В первом ряду сидела, – первая поклонница заслуживала награды.

Девчонка радостно заверещала и уселась к нему на колени, оставив на щеке след помады.

– Вань, дай закурить, – многочисленная шпана суетилась между костром и лавочкой.

– Брысь, шкет, – огрызнулся «Фотон–1», но закурить дал и налил: девчонкам, себе, смуглому и Сашке.

Подошли ещё. Притащили скамейку. У костра, подкидывая туда ящики и бумагу, возилась ребятня. Комары, маневрируя, то и дело напоминали о себе ежеминутным жужжанием. В ход пошла самогонка и за ней припустились анекдоты. В какой-то момент стало грустно, и появилась гитара.

– Шурик! «Батьку Махно»! – вопила «сеточка», поменяв его колени на чьи-то ещё.

Сашка усиленно вспоминал, но припомнил только припев:

И поэтому сыграл «Синеву твоих глаз», которую знал наизусть, затем ещё пару песен, а потом что-то из Газманова.

– А Цоя можешь? – попросил «Фотон».

Пальцы путали струны, но он спел «Звезду по имени Солнце», «Пачку сигарет» и «Группу крови».

– Всё, устал, – не закончив последнюю песню, Шурик отмахнулся от гитары и выпивки, уставившись на двадцать человек зрителей – откуда только взялись? Все какие-то землистые, тусклые. – Пора мне. Вставать рано.