Георгий Старков - Страшная история [сборник]

2006 г.

Забава была нехитрой, но увлекательной: зайти в заброшенный дом, повернувшись спиной к его пугающему полумраку, и стоять, зажмурившись, пока приятели смотрят на тебя, затаив дыхание от восторга. Потом, конечно, кто-то всё равно вскрикивал, якобы заметив шевеление в окне, и все бросались с воплями бежать прочь от покинутого дома и его почерневших стен. Но это тоже была часть игры. Смельчак потом несколько дней ходил в героях, и слава его была тем выше, чем больше шагов он сделал вглубь дома. Среди мальчишек ходила легенда о Витьке-Атамане, который когда-то заглянул во все комнаты заброшенного дома, выглянул из всех окон и махал рукой, нисколько не страшась чудовищ, которые могли таиться в просторах дома. Но Витька такой был один — повторить его подвиг пока никому не удавалось.

Дом находился в одном из старых крайних кварталов города, где деревянные строения преобладали над бетонными. Самый обычный домишко с крышей из шифера и покосившимся дымоходом; он был необитаем уже много лет. Окна зияли пустотой — стёкла выбиты, ставни держатся чудом, на двери и стенах неприличные надписи. Жители города предпочитали делать вид, что дома не существует, и ждали, когда его пустят под снос. Но пока заброшенный дом стоял. В его комнатах копилась нежилая пыль, затемняющая воздух. В отличие от мальчишек, взрослые знали, почему в доме никто не живёт, но вести разговоры об этом было не принято. Вот дети и строили разные фантастичные предположения по поводу того, откуда дом взялся в их городе, кто его построил.

А настоящая причина была простой и жуткой. Туберкулёз. Болезнь стала причиной того, что когда-то семья, жившая здесь, перестала существовать — буквально за пару лет, один за другим, хозяева особняка умирали, пока дом не остался без владельцев. Маленьких детей, оставшихся после них, забрали в детдом. Первые несколько лет после трагедии люди обходили пустой дом стороной, боясь подхватить заразу. Потом печальная история стала забываться, и вот уже выросло поколение ребятишек, которым был нипочём ужас, произошедший в доме, и они с удовольствием щекотали себе нервы в прихожей или даже в гостиной. Никто из них туберкулёзом не заболел.

Днём мимо дома проносились машины, люди ходили на работу, но ночью движение угасало. Место трагедии выглядело достаточно зловеще в лунном свете, и ни у кого не было желания оказаться близко к этим окнам и отсыревшей кладке, когда царит ночь. Иногда жены шёпотом пересказывали друг другу истории о том, как кто-то из знакомых во время ночной поездки увидел мелькающий в окне заброшенного дома огонёк. Ночью в это поверить было несложно, но утром, когда светлело, все в очередной раз понимали: дом — всего лишь старая развалина, памятник печальной участи своих хозяев, и когда мир сделает ещё один шаг вперёд, он пойдёт под снос. Потому что памятники не вечны, а быстрый мир не терпит нашествия прошлого.

А пока дом стоял. И толпы навещающих его мальчишек не редели.

Сегодня в роли бесстрашного героя, отправляющегося на покорение дома, выступал новичок в бравой компании. Парень недавно приехал из деревни. Он с честью прошёл все уготованные для него испытания: отчуждение ровесников, насмешки и поддразнивания в школе, ежедневные драки. Постепенно новенький всё же влился в ряды местных мальчишек, но для полного признания «своим» оставалось преодолеть последнюю веху, которая требовала незаурядного мужества.

Они собрались возле заброшенного дома на закате, когда свет почти угас, и сумрак стал пугающим. Обычно ходили днём — и даже тогда действо было захватывающим — но для испытания новичка, безусловно, требовались особые условия. Побледневший мальчик смотрел на дом, громоздящийся чёрным монолитом на сливовом фоне неба, но ни словом, ни жестом не выдавал своего страха. Остальные тоже были немногословны.

— Заходишь, — небрежно втолковывал атаман новичку. — Идёшь в гостиную. Видишь вон то окно? Появляешься там, машешь нам рукой, потом можешь выметаться. Всё понял?

Новенький кивнул и нервно сплюнул на землю. Наверное, хотел этим показать своё бесстрашие, но добился прямо противоположного результата: все поняли, что он не в своей тарелке. Впрочем, это было к лучшему — какой смысл в этой игре, если входящий в дом не знает страха? Атаман покровительственно положил руку ему на плечо и подтолкнул в спину: мол, иди. Другие стояли очень тихо, чтобы не нарушить дух таинства, который должен был чувствовать испытуемый.

Мальчик шёл в сторону двери медленно, переставляя ноги с осторожностью. Засыхающая трава у лестницы издавала громкий неприятный хруст. Дверь была распахнута настежь, будто приглашала незваного гостя зайти. Он, сжав кулаки, смотрел на черноту, которая простиралась за порогом: всё ли спокойно? не движется ли что?.. Темнота внутри была обманчиво неподвижной и безмолвной. Мальчик чувствовал, как из-за порога веет холодным воздухом, но на его лбу выступил горячий пот.

Он хотел оглянуться, посмотреть на товарищей, которые следили за каждым его движением, стоя у забора. Это бы придало уверенности. Но такое непростительное проявление слабости резко уронит его в их глазах. Нет, подумал мальчик, лучше не оглядываться. И вообще ни о чём не думать… просто зайти и найти это чёртово окно. В конце концов, это всего лишь дом — четыре стены.

Наконец, порог. Мальчик вобрал в грудь воздуха и ступил внутрь.

— Он сделал это, — восхищённо прошептал один из парней.

— Погоди, — усмехнулся другой. — Даю зуб, сейчас заорёт и выскочит, как Сенька в тот раз.

— Замолчите, — велел атаман, прислушивающийся к звукам внутри дома. Стало тихо. Те, у кого слух был острее, могли различить поскрипывание старых половиц. Шаги внутри становились реже и короче. Окно гостиной с полуприкрытыми ставнями оставалось тёмным, в нём никто не появлялся, не махал рукой.

Потом шаги прекратились вовсе.

— Что он там делает? — недовольно буркнул атаман. — Чай, что ли, пьёт?

— Парализовало, наверное, — предположил кто-то. — От страха.

Несколько мальчишек прыснули.

— А ну-ка, Гера, — атаман повернулся к низкорослому белобрысому мальчику, который на свою беду оказался рядом с ним. — Прошвырнись, проверь, что у него там?

Гера широко раскрыл глаза:

— Я?!

— Ты, — кивнул атаман.

Бедняга весь побелел, но не посмел перечить грозному владыке. Сцепив трясущиеся руки перед собой, он стал повторять путь новенького — но, в отличие от него, Гера не проходил испытание, так что мог свободно оглядываться на «своих». Коим правом он с готовностью пользовался каждую секунду.

— Ну что ты ползёшь, как черепаха? — недовольно прикрикнул один из товарищей.