Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Следовало, конечно, достойно подготовиться к опасной затее, и я отвёл на это три месяца — обновлял и проверял снаряжение, ежедневно тренировался и закалял себя. Жена, поначалу принявшая мой замысел в штыки, постепенно смирилась с тем, что я не отступлюсь, и стала по мере сил помогать мне в приготовлениях. Я планировал совершить восхождение один, поэтому провианта и экипировки требовалось немного. И в назначенный день, напоследок поцеловав жену и детей, я выехал из селения и направился в горы, которые выглядели на фоне утреннего розоватого неба особенно грандиозными и мрачными.

Неделю я добирался до основания Пальца Мертвеца. Это было спокойное время: большая часть дороги была мне хорошо известна с прошлых походов, и я чувствовал себя уверенно. Попотеть пришлось только в последней трети пути, когда проторенные тропы остались позади. У подножия Пальца Мертвеца горы были будто расколоты взрывом: гигантские накрененные каменные плиты и бесформенные глыбы громоздились одна на другую, затрудняя прохождение. Будь я обычным альпинистом-любителем, спасовал бы уже на этом этапе.

Заночевав в палатке на голых камнях возле Пальца Мертвеца, я приступил к самой трудной части похода — к восхождению. При ближайшем рассмотрении пик оказался изрытым провалами пещер, как человек с больной кожей. Снизу на это неприятно было смотреть, но во время восхождения это должно было сослужить мне добрую службу. Мысленно перекрестившись, я ступил на пока ещё пологий склон.

Моё снаряжение понадобилось мне очень скоро: склон круто шёл вверх, становясь почти вертикальным. К счастью, он не был монолитной скалой, поэтому неровности попадались в избытке. Цепляясь за них, я методично взбирался вверх. Солнце светило с боковой стороны, поэтому мне не было жарко. Время от времени я делал привалы, глотая воду из бутылочек и принимая скудную пищу. Небо над головой по-прежнему было идеально чистым, дул лёгкий ветерок, который нисколько не мешал подъему. Но я не питал иллюзий — сильные ветра должны были начаться ближе к вершине, и там уж мало не покажется.

За первый день я преодолел больше половины пути. Самая трудная и интересная часть путешествия была впереди. Я нашёл уютную пещерку, напоминающую по размерам туалетную комнату, поставил внутри палатку и устроился на ночлег. Были слышны завывания ветра, трущегося о скалы наверху. Солнце зашло, в темноте далеко внизу роем светлячков сияли городские огни. С каждым выдохом изо рта вырывался пар, но я был одет тепло, к тому же на ночь принял пару глотков крепкого горячительного напитка.

Утром я обнаружил, что холод всё-таки сумел проникнуть через слои одежды: примороженные суставы двигались вяло и ныли при движении. Я тут же устроил полный цикл разминки, полагающийся в таких случаях, и через полчаса вновь почувствовал себя готовым к подъему. Сегодня я должен был достичь самой неприступной вершины Ледяных гор.

По сравнению со вчерашним днём сложность восхождения возросла многократно. Теперь склон почти всегда шёл отвесно. Я с трудом находил зацепки, в которые можно вонзить крюк. Иногда я смотрел вниз и видел крошечные леса и поляны, залитые солнечным светом. Так высоко я никогда не взбирался. Впрочем, страха и волнения не было. Я преодолевал метр за метром, становясь ближе к заветному пику. Пополудни мне удалось так высоко подняться, что ветер стал представлять собой серьёзную помеху. Меня, висящего на ремнях, иногда относило под его напором далеко в сторону; приходилось тратить много сил, чтобы противостоять ветру. Холод стоял просто собачий — если бы не специальная одежда, удерживающая тепло, я бы превратился в сосульку. В довершение всего скалы возле вершины были покрыты льдами, и нужно было действовать с величайшей осторожностью, чтобы не поскользнуться. Я делал привалы всё чаще, в минуты покоя жадно всматриваясь в высшую точку горы, которая нависала надо мной и казалась такой близкой, что до неё можно достать рукой.

Часы у меня на запястье показывали девять вечера, когда я, наконец, оказался на вершине Пальца Мертвеца. Я полагал, что увижу сплошной лысый камень, но ошибся — здесь оказалось широкое пространство, покрытое заледеневшим снегом. Сама вершина действительно выглядела как обломанный палец, возвышаясь вверх метров на семь. В принципе, подниматься туда нужды не было — наверху не было достаточно места, чтобы поставить ногу, — но я решил, что после короткого отдыха залезу и туда, дабы выполнить задачу на все сто.

Сидя на собственном рюкзаке, брошенном на снег, я залюбовался закатом. Солнце в горах выглядело крупнее и багровее, чем внизу. Красноватые отблески играли на льдах, из-за чего вся вершина поблескивала озорными алыми огнями. Почему-то вспомнились замороженные конфеты, которыми баловались дети в селении под Новый год. Если бы не круглый провал небольшой пещерки, место действительно было бы похоже на карамель: мёрзлая скала, покрытая слоем льда.

Меня разобрало любопытство. Пещера была небольшой, но выглядела интригующе. Драгоценные камни я обнаружил в таком же месте на вершине безымянного пика. Кто знает, может, здесь первопроходца тоже ожидает достойная награда?

Вытряхнув из рюкзака мощный электрический фонарь, я вошёл в пещеру. Куда бы я ни направлял луч света, везде вяло искрился лёд, до того мутный и плотный, что невозможно было разобрать, где заканчивается ледяной нарост и начинается камень. Пещера была крохотной по меркам Ледяных гор, и я с разочарованием увидел, что её своды совершенно голые — никаких признаков драгоценностей.

Было ясно, что мои надежды не оправдались, но я почему-то продолжал водить лучом фонаря по сводам. Краем сознания я замечал нечто необычное в этом маленьком ледяном царстве, но никак не мог понять, что именно. Я сделал несколько шагов вперёд, чтобы приглядеться. Тёмный лёд шёл буграми, и при мимолётном взгляде за его толщей будто бы угадывались какие-то черты. Я сощурился, направив луч прямо перед собой. Вот же оно — жёлтый свет выхватывает из глубины льда совершенно отчётливые формы. Глаза, бесцветные и водянистые… Нос с горбинкой… Рот, разинутый в беззвучном крике… Я выругался и непроизвольно отскочил назад. Подо льдом угадывалось человеческое лицо, искажённое гримасой ужаса. И оно было не одно… Я повернулся влево и наугад ткнул фонарём в ледяной свод. И тоже увидел сразу — лицо, белое и бескровное. Волосы, абсолютно седые, разметались по сторонам. На этом лице тоже застыло выражение страха. Луч скакнул влево. Ещё одно лицо…

Трясясь от страха и возбуждения, я выскочил из пещеры на свет. Солнце уже почти село — долину внизу начали окутывать мглистые сумерки. На вершине было светло, но я понял, что не пройдёт и часа, как я останусь в темноте, один на один с этими жуткими лицами во льдах.