Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Кроме ног, для полного счастья у неё начало отказывать дыхание — опять же, вроде она и бежала не так долго. Воздух входил и выходил из горла с хриплым свистом, словно ей прямо в трахею вставили стеклянную трубу. Лёгкие превратились в два огненных клубка. Ну почему же всегда всё так, с тоской подумала Яна, почти переходя на ходьбу. Бежать дальше не было возможности. Левой рукой Яна схватилась за грудь в надежде успокоить пожар, но тот лишь разгорелся с новой силой. Перед глазами летали большие разноцветные шары, которые плавно уплывали влево и вправо. Она закрыла глаза, но шары продолжали летать.

Потом мир повернулся на девяносто градусов и отвесил Яне оплеуху за то, что она не смогла себя преодолеть. Она не сразу поняла, что произошло, но всё встало на свои места, как только она открыла глаза. Оказалось, она просто упала и ударилась щекой о кочку.

Она не чувствовала в себе сил встать. Хуже того, у неё не было желания это делать. Жажда жизни уступила место смертельной измотанности и шоку. Она просто лежала, смотрела на звёзды, которые в свою очередь смотрели на неё с неизмеримой высоты, и думала о том, как всё будет дальше. Когда она не вернётся домой под утро, родители забеспокоятся, позвонят родителям Стаса и узнают, что он тоже не вернулся. Потом, разумеется, они запаникуют, поедут на поиски, собрав всех родных. К делу подключится милиция, они будут прочёсывать лес несколько дней, дадут объявление о розыске по телевизору, но, конечно, ничего не найдут, потому что водитель не такой дурак, чтобы просто выкинуть тела. Нет, он отвезёт трупы в другое место и закопает, или, что ещё лучше, сожжёт. Вот так. Может, рано или поздно их найдут, и — если повезёт — даже опознают…

Рёв мотора приближался. Жёлтым накрахмаленным светом засияло всё вокруг — всходы трав, кочки, земля, и, наверное, она сама тоже. Это означало, что жить ей осталось очень мало. Яна закрыла глаза и попросила Бога, раз Он решил, что ей нужно умереть сегодня, дать ей хотя бы умереть безболезненно. Пускай шины проедутся по её голове, а не по ногам или по руке. Пускай всё закончится сразу же, без прелюдий и интерлюдий.

Но Бог решил иначе. Колёса завыли, меняя направление движения. Яна почувствовала лёгкий горячий ветерок от пронёсшегося мимо автомобиля. «ГАЗ» в последний момент свернул налево. И она была ещё жива. Лёгкие по-прежнему горели пламенем, ноги по-прежнему весили, как башни Кремля. А когда она открыла глаза, то увидела, что звёзды по-прежнему таращатся на нёе единственными глазами.

Что случилось? Почему он не убил её? Почему она жива до сих пор?

Она повернула голову и увидела высокие кирзовые сапоги мужчины, который вышел из остановившегося в пяти метрах «ГАЗа». К подошве сапог прилип толстый слой грязи. Сапоги не спеша двинулись в её сторону. Она вспомнила про тесак, скользнула глазами вверх и увидела, что в руке у мужчины ничего нет.

Мужчина подошёл к ней и поддел носком сапога её висок:

— Вставай.

Яна не могла встать. Мышцы были уже даже не воском, а мрамором, нерастягиваемым и негнущимся. Она не могла встать при всём желании, и она хотела ему это объяснить, вот только он не хотел слушать. Второй удар в висок был уже весомее (у неё от сотрясения чуть закружилась голова) и сопровождался более весомыми словами:

— Вставай, сука, если не хочешь подохнуть.

Удивительно, но оказалось, при необходимом уровне желания встать всё-таки можно. Или хотя бы попытаться. Яне кое-как удалось подняться на четвереньки (одежда вся взмокла и намертво прилипла к телу — это ещё больше ограничивало возможности её мышц), но на большее она в тот момент не была способна. И наказание за это последовало немедля — в виде хорошо поставленного пинка в щёку. Зубы остались на месте, но это был единственный недостаток удара. Яна снова оказалась на земле. Из лопнувших губ обильно потекла кровь, она почувствовала солёный вкус у себя во рту. Прижала ладонь к пульсирующему очагу боли на щеке. И ещё, кажется, заплакала в голос. Теперь она была по-настоящему испугана, странное оцепенение спало, оставив голую жестокую реальность. Она была одна в далёком лесу с человеком, который до этого убил двух человек и, судя по всему, имел такие же планы относительно неё. И она не могла ничего изменить, ей не дали даже быстро умереть под колёсами.

— Ну так встанешь, или помочь? — заботливо спросил мужчина. Она с трудом посмотрела на него снизу вверх. Увидела серый свитер, накачанные бицепсы, рубец во всё лицо, мясистые щёки и дёргающийся рот. Этот рот почему-то напугал её больше всего остального. Нет, помощи не надо, ей нужно сейчас же встать, как велит этот мужчина, даже если при этом порвутся все мышцы. Потому что иначе он снова ударит её… и на этот раз может не остановиться…

Яна встала. Не знала, как ей это удалось, но встала. Если бы он приказал ей лететь, то, пожалуй, она могла бы и взлететь. Она встала, и теперь перед ней появилась ещё одна проблема: она не знала, куда деть глаза. Смотреть на мужчину она боялась, но в то же время понимала, что этого он сейчас от неё и ждёт. Она так и не осмелилась взглянуть в его лицо и предпочла посмотреть на его сапоги. Которые были вымазаны в грязи и ещё в какой-то бурой субстанции…

Долго любоваться ей этим зрелищем не дали. Мужчина нажал пальцем на её нижнюю челюсть, чтобы она смотрела прямо на него, и ей пришлось посмотреть. И она увидела кое-что, чего не замечала раньше: глаза человека, который убил её парня. До этого она боялась его рта, но теперь поняла, что это было за неимением худшего. Нет, рот, дёргающийся вверх-вниз, тоже выглядел омерзительно, но глаза — это было что-то совсем другое. Они не были чем-то уродливым, с первого взгляда вообще особо не выделялись, но если посмотреть в них с близкого расстояния и достаточно долго, как это вынуждена была сделать Яна, то можно было заметить, что они совершенно безумны. Яна не думала, что этот человек страдает психическим расстройством, но тем было страшнее видеть у него такие глаза. Этот человек был способен на всё — потому что каждый, у кого такие глаза, был способен на всё. Она в этом не сомневалась.

Тем не менее, она вынуждена была стоять и смотреть в эти глаза, дрожа, как осенний лист, чувствуя отвратительное прикосновение его пальца у себя на челюсти. Ещё немного, и она попятилась бы назад. Но мужчина убрал палец раньше, чем она это сделала. На его губах появилась усмешка. Которая была не лучше всего остального.

— Залезай, — сказал он, указывая на «ГАЗ», — проедемся.

— Нет, — тихо сказала Яна. Отчаянно взмахивая оранжевым сигнальным флажком, на скорости двести километров в час пронеслась мысль, что, возможно, было бы гораздо лучше, если бы он её переехал. — Не надо…