Блейк Крауч - Жуткое

Луч фонаря отбрасывал крохотный кружок света на противоположную стену.

Все остальное исчезало во мраке.

Грант попытался отрегулировать линзу, надеясь, что угол луча станет шире, но от этого он стал совсем тусклым.

Держа фонарик возле плеча, мужчина двинулся вперед и обогнул угол – холл освещался очень неравномерно.

Он выдохнул.

Вокруг стояла тишина.

Дверь в спальню Пейдж была все еще закрыта.

Мортон двинулся вперед, мимо тесного чулана, в котором прятался от Джуда за несколько часов до этого, и дальше до конца холла, где он повернул и увидел, что гостевая спальня все еще открыта, точно так же, как когда он из нее вышел.

В дверях он остановился, борясь с необъяснимым желанием немедленно войти.

Подслеповатым фонариком Грант осветил комнату.

Кровать без белья.

Осколки мобильника Дона, разбросанные по полу.

Кровавые следы.

И его опять охватил ужас, когда он вспомнил о том, что здесь произошло.

О том, что сейчас лежало, раскинувшись, на полу ванной с выложенной в шахматном порядке плиткой.

Так почему его так сюда тянет?

Почему он возвращается по этим кровавым отпечаткам к их источнику? Грант хотел остановиться, но не сделал этого.

Он просто не смог.

Перед его взором предстала ванная комната, и он попытался отвернуться, зная, что должен выключить фонарик и избавить себя от повторного лицезрения всей этой мизансцены. Она и так уже оставила отпечаток у него в памяти. Отпечаток, который никогда не исчезнет.

Но он уже стоял в дверях.

Покрепче взял фонарь в руку.

Лужа крови, в которой раньше сидел мертвец, была пуста, и кровь уже начала свертываться по краям – сейчас лужа напоминала темное в этом умирающем свете зеркало.

Дон исчез, и на Гранта внезапно одновременно накатили и ужас, и облегчение, когда он подумал, что его друг, может быть, жив.

Мортон вошел в ванную и наклонился к краю темного пятна.

Осветил его фонариком.

«Здесь что-то не так»

Если Дону каким-то образом удалось встать или его тело уволокли, то на крови должны были остаться следы.

«И давай будем до конца честными – крови здесь хватит на целую цистерну».

Грант выпрямился и осветил фонариком место между лужей крови и порогом. Как и раньше, только одна цепочка следов – Джуда.

Он перевел луч на занавеску для душа.

И ощутил покалывание вдоль позвоночника.

А разве раньше она не была отдернута?

Детектив постарался вспомнить, как он зашел в ванную впервые, но детали ускользали из памяти. Тогда все его внимание было сконцентрировано на друге.

Взяв фонарь, как жезл, Грант повернулся к ванне.

Из-за занавески не доносилось ни звука.

Он встал на чистую от крови плитку, протянул руку и зажал материал между большим и указательным пальцами руки.

И отдернул шторку.

В ванне было пусто.

Напряженные мускулы плеч Мортона расслабились, но звук быстрых шагов в коридоре заставил его резко повернуться.

Перешагнув через кровь, он выскочил из ванной и бросился через спальню к открытой двери.

Шаги, от которых вибрировал весь дом, звучали на ступенях лестницы.

Грант пробежал через холл, находившийся как раз над прихожей, выкрикивая имя сестры, пытаясь криком разбудить ее.

Но, когда завернул за угол, замер на месте.

Дверь в спальню Пейдж была открыта.

В спальне царил мрак, какого полицейский никогда раньше не видел.

Грант ощутил таинственный рывок.

За спиной подул ветер.

Он хотел заставить ноги двигаться, двигаться в противоположном направлении, но их словно парализовало, а теперь еще и колени перестали ему подчиняться.

Он медленно опускался на пол, а комната засасывала его, но это была не только грубая физическая тяга. Неожиданно он ощутил чье-то присутствие на границе своего сознания. Внимательный интеллект изучал структуру его разума. Искал вход. Интенсивность этих поисков обжигала.

Грант сел на диване в гостиной.

Грудь ходила ходуном.

Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Камин погас, и в комнате стоял холод.

Мортон протянул руку вниз, в поисках Пейдж, и нащупал ее спину.

Она неторопливо поднималась и опускалась, как спина человека, спящего глубоким и спокойным сном.

Горько-сладкая реальность.

Грант опять лег и натянул на себя одеяла. Подушка, как и он сам, была мокрой от пота.

Мало радости проснуться в такой обстановке после ночного кошмара, но он был согласен и на это.

Приходится довольствоваться малым.

Его пульс успокаивался, и он почувствовал приближение сна, который подкрадывался, как желанный хищник.

«Но больше никаких сновидений».

Как будто на это можно повлиять.

Мортон закрыл глаза и пролежал так не более секунды, когда дом наполнился шумом, напомнившим звук выстрела.

Он снова разлепил веки.

Но не пошевелился, потому что не мог.

Леденящий страх сковал его.

Грант смотрел на покрытые пеплом угли на каминной решетке, которые испускали такой же приглушенный багровый свет, как тот, что сейчас просачивался в окна.

В его груди с неослабевающей силой колотилось сердце, и он был на грани головокружения. При этом перед глазами у него плавали черные точки.

Этот звук.

Детектив прекрасно знал, что это за звук.

Только что захлопнули дверь в спальню Пейдж.

«Вы дозвонились до Гранта Мортона. Я не могу ответить прямо сейчас, но если вы…»

Софи Бенингтон положила трубку.

Шеф, Джозеф Вангер, направлялся в ее сторону с видом вселяющего ужас хама, каковым он, в сущности, и был. Высоченный и необъятный, в белой рубашке из плотного хлопка, выбившейся из-под пояса, и с воротником, заляпанным соусом цвета радиоактивных отходов.

Он уминал китайскую еду из картонной коробки, доставленную из «Нортгейт Панда Экспресс» – второго в списке любимых ресторанов Гранта.

Добравшись до стола своей подчиненной, шеф постучал костяшками пальцев по столешнице из древесно-стружечной плиты.

Софи покачала головой.

Вангер тяжело вздохнул и воткнул пластиковую вилку в коробку.

Напоминающая стиральную доску бритая кожа на его голове блестела от пота – скорее всего результат нескольких пакетиков острой горчицы, которые он, без сомнения, выдавил на свою еду.

– Я звоню ему все утро, – пояснила Бенингтон. – Телефон звонит, но он не подходит.

– Вы же с ним близки, так? – предположил сержант с солидным рокотом в голосе. Софи лично видела, как от этого голоса кололись подозреваемые – неумелые молокососы, пытавшиеся замести следы, – и даже некоторые детективы.

– Не знаю, можно ли назвать это…

– Да ладно тебе, Бенингтон! Что там случилось с твоим мальчиком?

– Я не знаю.

– Но ты знаешь, что Грант очень любит скотч. Я хочу сказать, чтобы понять это, не требуется специальной подготовки.