Александр Лебедев - Рассказы. Выпуск 1

– У вас в голове все перепуталось, Отто, – строго сказал следователь. – Мне нет дела до вашей личной отваги. Мне нужно животное, покусившееся на честь и жизнь молодой немецкой девушки. Ничего более.

– И вы уверяете меня, что Бодвин или Ульрих могли совершить такое?! – с холодным, но оттого еще более убедительным негодованием воскликнул Босфельд.

Его усталые впалые глаза тускло засветились яростью. Леетш невольно вздрогнул, почувствовав, какая нравственная сила скрыта в этой сгорбленной изможденной фигуре.

– Было много таких городков и сел, через которые мы проходили и проезжали, пока нас не посадили на поезд, – сказал Босфельд. – Я не могу вспомнить тот, что вы упомянули. И не могу вспомнить, чем я занимался. Скорей всего, я читал книгу…

Солдат замолк и задумался.

– Книгу? – переспросил Леетш.

– Да, книгу, – кивнул Босфельд. – Джонатана Свифта в переводе Клары фон Глюмер. Очень остроумный рассказ про великана, оказавшегося в стране маленьких человечков.

– «Гулливер», – догадался следователь. – Только читали книгу? Не ходили на рынок за свежими продуктами? Или в пивную?

– Шутите? Нашу роту возглавлял злобный унтерштурмфюрер Лотт. Мы дальше лагеря нос боялись высунуть. У него с дисциплиной было строго.

– Да, достойный офицер, – согласился Леетш. – Я допросил его первым. Он, кстати, настаивал на вашем расстреле. Говорил, что такие слабовольные недочеловеки, как вы, позорят СС и арийскую расу. И что кто-то из вас вполне мог решиться на такое гнусное преступление.

Босфельд снова опустил глаза в пол и ничего не ответил.

– Как звали ту девушку, Отто? – выждав длинную паузу, спросил Леетш.

– Какую?

– Которую вы изнасиловали! Вы узнали ее имя прежде, чем наброситься на нее?

– Я не трогал никакую девушку, – пробурчал Босфельд.

– Трогал, Отто, еще как трогал! – прорычал следователь, вскакивая с ящика из-под патронов, который служил ему сидением. – Расскажи мне, Отто, зачем ты выдавил ей глаза? Чтобы она не опознала тебя?!

– Мой Бог! – прошептал солдат, и его лицо побледнело так сильно, что это стало заметно в тусклом свете керосиновой лампы сквозь щетину и слой грязи.

– Ты выдавил ей глаза своими мерзкими пальцами, Отто, и принялся душить, упиваясь ее хриплыми стонами! Тебе мало было просто надругаться над ней и лишить ее чести! Ты искалечил ее, рвал на части ее хрупкое юное тельце, Отто!

Леетш внезапным движением ухватил солдата за шею и рванул на себя так сильно, что тот упал перед ним на колени. Босфельд вскрикнул, пытаясь высвободиться, но следователь приставил к его горлу лезвие кинжала и процедил сквозь зубы:

– Замри, ублюдок, и отвечай. Как звали девушку?

– Я не трогал никакую девушку, – сдавленным голосом, заикаясь, ответил солдат.

– Я вырежу твой кадык и засуну в твою глотку, Отто, если ты сейчас не сознаешься.

Но Босфельд не сознавался даже тогда, когда оберштурмфюрер связал его, сунул в рот кляп, и именной кинжал принялся пядь за пядью превращать тело солдата в сплошной кровавый сгусток боли. В конце концов, когда пределы человеческих возможностей были превышены многократно и обезображенный солдат потерял сознание, Леетш хорошенько протер клинок, смыл с рук кровь и подошел к двери землянки.

– Все нормально? – поинтересовался фельдфебель, заглядывая в полусумрак своего блиндажа.

– Да, – кивнул следователь, и улыбнулся. – Отто вне подозрений, но он указал мне на вероятного преступника. Позовите его для очной ставки.

– Кого именно? Кунке или Хаазе?

– Бодвина Кунке, пожалуйста.

Кунке ростом был ниже Босфельда, но чуть выше Леешта, так что в землянке ему тоже пришлось пригнуть голову. Следователь пропустил его вперед, и, когда глаза солдата привыкли к темноте, он разглядел тело сослуживца, лежащее в дальнем конце помещения. Однако он не успел издать ни звука, так как теплое лезвие кинжала уже жгло ему горло.

– Буду краток, – прошипел Леетш и изложил Кунке ровно ту же историю, что и Босфельду четвертью часа ранее.

– Дьявол тебя побери, – прорычал солдат, тяжело дыша. – Гестаповский маньяк, ты убил Отто из-за этого?

– Я его пытал, и он не сознался. У тебя есть шанс сознаться.

– Иди в ад. Я не насильник, и никогда не позволял себе такого. Ты хоть знаешь, за что нас отправили под трибунал?

– За трусость, Бодвин, за трусость.

– Иди в ад, ублюдок. Нам приказали сжечь дом, набитый женщинами и детьми. Они даже евреями не были. Обычные украинцы или русские, черт их разберет. Просто старику Лотту отчего-то показалось, что они помогали партизанам, вот и решил устроить акцию устрашения.

– Мне плевать. Лучше расскажи, зачем ты выдавил девушке глаза.

– Дьявол! Я – солдат. Я – воин. А не насильник и убийца. Я даже по приказу не стал бы делать такое. И Отто не стал. И Ульрих…

Взрывная волна вогнала тонкую, сбитую из ящиков дверь внутрь землянки, сшибив следователя и удерживаемого им солдата с ног. Затараторили пистолеты-пулеметы, гулко застучали винтовочные выстрелы, заглушаемые воплями и криками на русском и немецком языках. Леетш, отплевываясь от набившейся в рот земли, перекатился на спину, освобождая прижатого им к полу Кунке. Тот, изрыгая проклятья, тут же вскочил, бросил полный злобы взгляд на лежащего следователя и ринулся наружу.

У Леетша при себе из оружия имелись кинжал и пистолет «Зауэр». Последний он немедленно выхватил из кобуры, поднялся на ноги и осторожно двинулся к выходу. Прислушавшись, он понял, что о масштабном сражении речи не идет. Одиночные разрывы артиллерийских снарядов звучали где-то далеко. Бронетехника, судя по всему, также нападавших не поддерживала. Осторожно выглянув, он увидел поверженного на землю фельдфебеля, боровшегося с рослым русским, одетым в маскировочный костюм. Леетш, не задумываясь, прострелил русскому висок и отступил обратно в землянку.

Бой длился недолго. После спасения фельдфебеля прошло четыре минуты, и выстрелы смолкли. Следователь выждал еще некоторое время, вслушиваясь в наступившую тишину, и, к своей радости, услышал немецкую речь. Еще через пару минут в землянку вошел фельдфебель с пистолетом-пулеметом наперевес. Увидев застывшего сбоку от входа Леетша с оружием в руках, он сухо кивнул, буркнул «спасибо» и покосился на тело Босфельда, присыпанное обвалившимся с потолка дерном.

– Русские ушли? – спросил следователь.

– Ушли, – подтвердил фельдфебель. – Разведгруппа. Готовятся к наступлению. Случайно наткнулись на наши замаскированные позиции.

– Потери?

– Семеро убиты. Двое ранено. Их разведчики метко стреляют. Сразу в голову. Их из сибирских охотников набирают. Вы, кстати, единственный, кому посчастливилось наверняка убить одного из них. Остальные ушли целехонькие, дьявол их побери.