Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

– Раз уж вы спросили, я бы предпочел красное.

– Замечательно. У меня в подвале как раз есть чудесное вино из Ломбардии [115] Ломбардия – регион на севере Италии между Альпами и долиной реки По. с изумительным фруктовым букетом.

Мы дошли до гостиной, и я точно очутилась в величественном зале рыцарского замка – вся комната была отделана деревом, с отполированным паркетом, обшивкой во всю стену и сводчатым потолком с накатом, украшенным резным узором из сердечек и роз. Широкое окно с чудесным эркером впускало столько света, что днем здесь не нужно было жечь свечи. Нежно переливались краски на узорах стен и потолка, светлые, зеленых и красных тонов.

У стен протянулись резные деревянные лавки с подушками, они так и манили присесть и отдохнуть. В центре комнаты возвышался длинный стол, накрытый светлой льняной скатертью. На столе стояло ровно три столовых прибора, и кто-то придвинул к столу три тяжелых стула. Служанка ни за что бы не успела сделать это за краткое время с момента нашего прибытия.

– Так значит, вы и правда ждали, что мы приедем сегодня? – потрясенно спросила я.

Зайденштикер тихо рассмеялся, и на этот раз улыбка тронула уголки его светлых глаз, отчего он словно помолодел.

– Я ведь сказал: мне приснилось, что вы приедете, – кивнул он. – Неужели вы не верите в вещие сны?

– Да, верю… наверное… – пролепетала я.

И тут мой взгляд упал на узкий простенок у двери, единственный, где не было лавок. Тут от пола до потолка высились полки, уставленные тяжелыми фолиантами в кожаных переплетах. Такого я еще никогда не видела – тут было не меньше трех дюжин книг.

– Вы умеете читать, Сюзанна? – Зайденштикер, должно быть, заметил мой взгляд.

– Немножко умею, да. Но я давно уже этого не делала.

– Ее научил читать мой младший сын, Мартин, – объяснил папа. – Как вы, может быть, помните, он у меня монах в ордене братьев-проповедников.

– Это замечательно. – Симон кивнул. – В купеческой семье хозяйка дома должна уметь читать, писать и считать.

Я вздрогнула. Роскошь этого дома и вежливость купца заставили меня совсем позабыть о том, почему я здесь. В этот момент служанка принесла кувшин вина и наполнила бокалы из дорогого стекла, украшенного пузырьками.

– Сейчас принесу суп, – сказала она.

– Давайте присядем, – решил Зайденштикер. – Марга, отнеси вещи наших гостей в их спальни.

– Нет-нет, – воспротивился мой отец. – Мы уже сняли комнату на постоялом дворе «Балдахин».

– Ни в коем случае, мастер Миттнахт. Вы ведь не хотите набраться там блох и вшей? Само собой разумеется, вы переночуете здесь.

По его лицу было видно, что он не потерпит возражений.

– Благодарю вас, мастер Зайденштикер. Тогда я хотел бы прямо сейчас вручить вам наш подарок.

Отец развязал вещевой мешок, который оставил на пороге комнаты, и достал оттуда подсвечник. Кузнец проделал тонкую работу, но на фоне окружающего нас богатства даже столь изящный подарок смотрелся более чем скромно.

Однако купец, по-видимому, искренне обрадовался.

– Сердечно благодарю вас. Этот подсвечник прекрасно будет смотреться на этом столе. – Он поставил подарок между корзинкой с хлебом и тарелкой с сушеными фруктами.

Затем Симон подвел меня к одному из стульев, сам же сел во главе стола, так что я оказалась справа от него, а папа – напротив меня.

– Выпьем же за здоровье и благополучие. – Зайденштикер поднял бокал. – И за моих чудесных гостей из Селесты.

Вино бархатом коснулось моего языка, но в этот момент я предпочла бы пить кислое молодое вино в харчевне у порта.

Вскоре после короткой молитвы нам подали обед, принося одну смену блюд за другой – в основном рыбу и речных раков, ведь сегодня была пятница. И каждый раз служанка, перебросив через запястье полотенце, протягивала нам миску с водой, чтобы мы могли ополоснуть руки, как было принято в домах патрициата.

Но какой бы аппетитной ни была еда и сколь бы восхитительной – комната, я чувствовала себя здесь чужой, потерянной. Из вежливости я попробовала всего понемножку, хотя от волнения мне кусок в горло не лез. Тем временем мой отец и Зайденштикер непринужденно болтали о том о сем, будто были знакомы целую вечность. Со мной хозяин дома почти не заговаривал, и уже вскоре во мне зародилась надежда, что я ему не так уж и понравилась.

Селеста, осень 1445 года

Он и правда сдал выпускной экзамен лучше всех своих соучеников! Как он гордился, стоя перед товарищами, каждый из которых был выше его едва ли не на голову, когда Людвиг Дрингенберг, глава гимназии, крепко пожал ему руку!

– Поздравляю тебя, Генрих Крамер. Теперь ничто не помешает тебе вступить в доминиканский орден.

После вручения свидетельств выпускников гимназии угостили сладким пряным вином и миндальным печеньем, теперь же, выйдя на площадь перед церковью Святого Георгия, юноша остановился, чтобы отдышаться.

Его переполняло счастье, от вина приятно кружилась голова. Да, собственно, Крамер и не предполагал другого исхода, учитывая, как прилежно он трудился весь этот последний год и как стойко сносил вечные скандалы матери.

Он прищурился в ярких лучах заходящего солнца. Кто это стоит там у портала церкви неподалеку от него? Вольфли, Долговязый Берчи и его брат Ганс? Они помахали Генриху рукой и, смеясь, пошли по дороге, не обращая внимания на запряженные ослами повозки, едва успевавшие их объезжать.

Ганс хлопнул младшего брата по плечу – да так сильно, что Генриху стало больно.

– Ну что, малец? Сдал экзамен?

– Лучше всех сдал! – Генрих просиял.

– Мы так и думали. – Вольфли пихнул Ганса под бок. – Генрих, наш усердный пай-мальчик… Давай-ка ты отдашь своему дорогому отчиму свидетельство, чтобы я отнес его домой в целости и сохранности, а потом вы, парни, сходите-ка и развлекитесь. Я, как и обещал, все оплачу.

Он требовательно протянул Генриху руку.

Помедлив, тот достал из рукава свернутый в свиток пергамент, перевязанный красивой красно-белой лентой. Спорить было бессмысленно, в конце концов, бывший подмастерье законно занял место его отца. Дело в том, что мать Генриха действительно вышла замуж за этого типа, хоть тот и был ее моложе на десять лет. Гильдия якобы потребовала этого брака, чтобы Вольфли мог наконец-то занять место мастера и мать не осталась бы с сыновьями без средств к существованию. Но, скорее всего, глава гильдии просто хотел добиться порядка, учитывая, что Вольфли вот уже много лет вопреки Божьему закону делил с женой своего покойного мастера постель. Но теперь, когда Генрих в конечном итоге покинет свою семью, ему не было дела до всего этого.