Александр Матюхин - Страшная общага [litres]

– Действительно глупо. Я тогда об этом не думал. Он сказал, что я должен буду отдавать ему души тех, кому они больше не нужны. Что-то такое, чушь. Но я поверил. То есть он протянул мне коробку с шоколадными конфетами, а конфеты были фирменные, «Крупская» или что-то такое. Сказал, что я съем одну, и мой дар художника усилится в десятки раз. Я съел – даже только надкусил – и действительно… что-то неописуемое случилось… силы какие-то, энергия внутренняя. То есть я сразу поверил в чудо.

– Они так и делают. Противопоставляют. Для веры чуда не нужно, а для убеждения – всегда.

Ярик обнаружил, что стоит у окна и вглядывается в мокрый ночной Петербург, по улицам которого прогуливался бесчисленное множество раз.

Он вспомнил кое-что еще. Влажный комок души, что дал ему Эльдар, был таким же серым, грязным, пахнущим тиной, как и то, что лежало сейчас в пузырьке на столе.

Торгаш скормил ему грязную душу, чтобы метастазы проникли в сознание, чтобы подчинили себе и заставили делать то, что выгодно Эльдару.

Но тут повезло – Ярик наткнулся на Общагу. И там, в уютном номере с двумя семерками на двери, он действительно переродился. Не так, как хотел Эльдар, без метастаз и вечного рабства, но отдав взамен воспоминания. Общага всегда что-то берет взамен, верно? И точно ли во всем виновата удача?

Сейчас воспоминания вернулись, он вспомнил процесс перерождения и неосознанно скорчился от фантомной боли.

– Вы действительно умерли, – продолжала Катя. – А потом вернулись к жизни. Эльдар воспользовался тем, что вы ничего не помните. Провернул грязный трюк. Это минус. Но есть и плюс – вы снова стали живым. Я вам очень сильно завидую.

– Так ты ее видела? – спросил Ярик негромко.

– Да. Не описать словами, знаете ли. По ту сторону жизни как будто видишь всех одновременно, сразу же. И всех знаешь, как близких друзей, с которыми давно не виделся. И это не безликая серая масса, а нечто другое: упорядоченное, точечное. Я видела каждое лицо, каждую жизнь и знала о каждом человеке – но при этом знания появились сразу же про всех. Очень, очень странные ощущения.

– То есть ты была мертва?

– Так же, как и все там.

– И как тебе удалось выбраться?

– А вот это самое интересное, – сказала Катя, и в этот момент в дверь громко и настойчиво заколотили.

Ярик почувствовал, как страх мгновенно наполняет его, как холодная вода граненый стакан, от пяток до затылка. Катя вздрогнула, крепко ухватилась за колбу с черной душой. Второй рукой сжала пузырек с розовой жидкостью. Наверное, то важное, что она искала среди вещей Эльдара.

В дверь ударили еще несколько раз. Это был не просто стук. Ломали. Пытались вышибить.

– Нам надо бежать, – сказала Катя – и снова этот холодный тон. – Все же вычислили. Или выследили.

– Кто мог нас вычислить?

От мощного удара хрустнули петли, что-то со звоном упало на пол. Катя сорвалась с места, бросилась к окну, распахнула, впуская холодный ветер, свесилась через подоконник:

– Высоко прыгать. Справимся?

– Я же не Человек-паук.

Он тоже выглянул из окна. Слева ползла узкая пожарная лестница, которой сто лет никто не пользовался. Часть ее давно проржавела до хрупкой рыжести, местами сломались перекладины, а на уровне второго этажа лестница вообще заканчивалась.

Дверь треснула основательно, и стало слышно, как что-то ломает дерево, царапается, хрипит, шипит и даже рычит. Ярику представился взбешенный раненый зверь – окровавленный, покрытый густой шерстью, с клыками в распахнутой пасти, а еще с глазами Эльдара. Да, это мертвый Эльдар в новом обличье бросился в погоню… и догнал. Еще несколько секунд – и он окажется на кухне.

Катя уже распихала нужные ей пузырьки по карманам, закинула ногу на подоконник.

– Ну, идете?

Ноги у него сделались ватными. Он огляделся. Вокруг – картины из прошлого, холсты, листы бумаги, высохшие краски. Вон в раковине полно старых кисточек. Это его потерянная жизнь, и так не хотелось терять ее снова.

– Я вернусь, – пробормотал Ярик самому себе. – Все решу и вернусь, обязательно.

И тут в кухню, вынося стеклянную дверь, ворвалось нечто. Осколки со звоном разлетелись по полу. Катя вскрикнула и исчезла в окне – сорвалась или прыгнула?

Ярику обожгло щеку, и он, подняв пальцы к лицу, понял, что левая щека превратилась в ошметки, а чуть выше скулы торчит кусочек стекла.

Нечто прыгнуло на Ярика, ловко отпружинив от пола кривыми лапами. У этой твари действительно было лицо Эльдара – перекошенное от злости, синюшное, покрытое кляксами илистой грязи. Под шеей зияла глубокая рана, из которой толчками вырывалась кровь. Ярик бы не успел увернуться, если бы не вид этой крови, падающей на пол и на свернутые у стола холсты. Яркий красный цвет вывел Ярика из оцепенения. Он прыгнул к столу, схватил без разбору несколько склянок, запустил в то, что было отдаленно похоже на Эльдара. Потом еще и еще. Зашипело. От густой шерсти на спине монстра повалил дым синего цвета. Тварь зашипела тоже и закрутилась на месте, звонко клацая зубами. Кровь была везде. Ярик, не глядя, нащупал увесистую колбу, швырнул и тут же рванулся к дверному проходу, в два шага пересек коридор, перепрыгнул через выломанную входную дверь, оказался на лестничной клетке и едва ли не покатился по ступенькам вниз.

Сверху рычало и стонало.

Ярик выбежал на улицу. Мелкий дождь мгновенно покрыл лицо мелкими каплями и взбил мурашки на коже. Под козырьком, на ступеньках, лежала Катя.

– Я ничего не разбила, – выдохнула она, сплевывая кровь и улыбаясь. – Я справилась!

Он подхватил Катю за талию, перекинул через плечо – как делал это много раз с самоубийцами всех полов и возрастов – и побежал трусцой по узкому тротуару вдоль Фонтанки.

Опять бежать. Какая все же длинная и непредсказуемая ночь…

Боялся оборачиваться, до чертиков боялся. В груди тяжело ухало сердце. Казалось, сзади, в дождливой пелене, его догоняет неведомая тварь с окровавленным лицом. Вот она уже совсем близко, еще секунда – сшибет с ног, повалит, вгрызется в затылок, сломает шею, убьет их с Катей, окончательно и бесповоротно… Никакие колбочки не помогут, никакие души и обереги… Ярик нырнул под арку старого дома, побежал в путаных коридорах, гулко топая, через вытянувшиеся колодцами дома, забитые автомобилями и бомжами, выскочил на проспекте около Измайловского собора и вот тут уже обернулся.

Монстра рядом не было. Ярик чувствовал его присутствие, чувствовал, что погоня не закончилась, но опасность отступила на какое-то время.

Он перешел на шаг, потому что задыхался. На Ярика оборачивались – проспект был многолюден даже глубокой ночью. Сил оставалось не так уж и много.

– Дойдешь сама? – спросил он у Кати, остановившись у моста через Обводный канал. Мост явно как-то назывался. Ярик его даже рисовал много лет назад – но названия уже не помнил.