Стивен Кинг - Кристина

Я остановился сразу за ним и едва успел выйти из машины, как из ближайшего дома вышла молодая женщина. Она обогнула внушительную коллекцию декоративных садовых фигурок (я успел заметить двух фламинго, каменное утиное семейство и волшебный колодец с пластиковыми цветами в пластиковом ведре). Самой женщине стоило как можно скорее обратиться за помощью к весонаблюдателям.

– Здесь нельзя парковать всякий мусор, – заявила она. У нее был полный рот жвачки. – Это наш дом, ясно? Нам такого хлама не надо, заруби это себе на носу.

– Мэм, у меня спустило шину, только и всего. Я быстренько поменяю…

– Делай что хочешь, но не перед моим домом, ясно? Заруби это себе на носу. – Видимо, то была ее любимая присказка. Даже я взбесился. – У меня муж скоро с работы придет, и он не обрадуется, если увидит возле дома твою развалюху.

– Это не развалюха, – огрызнулся Арни, да таким тоном, что толстуха попятилась.

– Ты кому хамишь, а? – надменно проговорила разжиревшая королева би-бопа. – Муж у меня злющий, понял? Заруби это себе на носу!

– Слушайте… – начал было Арни тем же невозмутимым размеренным тоном, которым недавно разговаривал с Майклом и Региной. Я крепко схватил его за плечо. Лишний шум нам был ни к чему.

– Спасибо, мэм, – вмешался я. – Мы ее сейчас же откатим, будьте спокойны. Сами не заметите, как ее тут не станет – еще подумаете, что вам все померещилось.

– Валяйте, – сказала тетка и показала большим пальцем на мой «дастер». – А твоя тачка, между прочим, загородила подъезд к дому.

Я переставил свою машину. Проконтролировав, как я это делаю, толстуха вернулась в дом, на пороге которого уже стояли маленький мальчик и девочка. Тоже весьма упитанные. Оба жевали вкусные и полезные бисквитные пирожные с кремом.

– Чо такое, ма? – спросил мальчик. – Чо случилось с его машиной, ма? А?

– Закрой рот! – отрезала королева би-бопа и втащила отпрысков в дом. Вот всегда любил таких просвещенных родителей; они вселяют мне веру в будущее.

Я вернулся к Арни.

– Что ж… – Я выдавил из себя единственную остроту, какую смог придумать: – Потащим на горбу?

Он криво усмехнулся.

– Есть небольшая проблемка, Деннис…

Я, конечно, знал, в чем заключается «проблемка»: запасной шины у него не было. Арни опять достал бумажник – от этой картины у меня в который раз сжалось сердце – и заглянул внутрь.

– Надо купить резину.

– Да уж. Ремонтированная тебе обойдется…

– Никаких ремонтированных шин! Это плохое начало.

Я молча покосился на свой «дастер». Две из четырех шин на нем были ремонтированные – и ничего.

– Во сколько, по-твоему, обойдется новая «Гудиер» или «Файерстоун», Деннис?

Я пожал плечами и мысленно обратился за помощью к своему внутреннему бухгалтеру: тот предположил, что простенькая новая резина обойдется Арни в тридцать пять долларов.

Он вытащил из бумажника две двадцатки и вручил их мне.

– Если выйдет дороже – ну, там с налогами и прочим, – я тебе все верну.

Я с тоской посмотрел на друга.

– Арни, сколько у тебя осталось от зарплаты?

Он прищурился и отвел взгляд в сторону.

– Мне хватит.

Я решил еще раз попытать удачу. Поймите, мне было всего семнадцать, и я пока верил, что людей иногда можно образумить.

– Ладно бы хоть в покер проигрался – нет, это слишком просто, надо всю заначку угрохать на это ведро! – взорвался я. – С ней ты скоро будешь доставать бумажник машинально, поверь мне. Арни, да включи же мозги!

Его взгляд вдруг стал жестким и непробиваемым. Такого выражения я на его лице в жизни не видел, да и вообще (тут, конечно, вы подумаете, что я был самым наивным подростком во всех Штатах) ни на каком лице не видел. Меня охватило растерянное удивление: я вдруг подумал, что пытаюсь вести разумную беседу с сумасшедшим. С тех пор, впрочем, я не раз видел такое лицо, да и вы, не сомневаюсь, тоже. Полное отчуждение. Такое лицо будет у мужика, если сказать ему, что его любимая втайне от него прыгает по чужим койкам.

– Зря стараешься, Деннис.

Я всплеснул руками.

– Ладно! Хрен с тобой!

– Если не хочешь, можешь не ездить за резиной. – Это странное, упрямое и – что ж поделать – дурацкое выражение все еще было на его лице. – Я как-нибудь сам справлюсь.

Я хотел было ответить – и наверняка сгоряча ляпнул бы что-нибудь обидное, – но тут заметил на краю лужайки тех самых упитанных деток. Оба сидели на одинаковых трехколесных велосипедах, крепко вцепившись в ручки измазанными шоколадом пальцами. Оба серьезно смотрели на нас.

– Да мне нетрудно, дружище. Куплю я тебе резину.

– Только если хочешь, Деннис. Я знаю, что уже поздно.

– Все нормально.

– Мистер? – сказал маленький мальчик, слизывая с пальцев шоколад.

– Чего тебе? – спросил в ответ Арни.

– Ма говорит, ваша машина – бяка.

– Вот-вот, – подхватила девчушка. – Бяка-кака!

– Бяка-кака, – повторил Арни. – Какая у вас наблюдательная мама, правда, детки? Она, верно, философ?

– Нет, она Козерог. А я – Весы. Сестра…

– Я мигом обернусь, – встрял я.

– Давай.

– Главное, не нервничай.

– Будь спокоен, драться я ни с кем не буду.

Я зашагал к машине и успел услышать вопрос, который девчушка без обиняков задала моему другу:

– Почему у вас такое противное лицо, мистер?

Я проехал полторы мили и свернул на улицу Джона Кеннеди, которая, по словам моей матери – выросшей в Либерти-вилле, – была центром самого престижного района во времена, когда убили Кеннеди. Правда, называлась она тогда улицей Барнсволлоу, а переименовали ее уже в честь убитого президента. И видимо, это оказалось плохой приметой, потому что с начала шестидесятых район стал постепенно превращаться в дальний пригород. Там был собственный кинотеатр, «Макдоналдс», «Бургер Кинг», сэндвичная «Арбис» и большой кегельбан на двадцать дорожек. Еще там было восемь или десять станций техобслуживания, поскольку улица Кеннеди выходит на платную Пенсильванскую автомагистраль.

Вообще-то я действительно должен был обернуться мигом, но первые две станции, на которых я побывал, оказались заправками, где даже масла не продавали, только бензин. В каморках из пуленепробиваемого стекла сидели умственно отсталые девки, жевавшие «бубльгумы» таких размеров, что ими можно без проблем задушить миссурийского мула.

Третья станция была «Тексако», где, на счастье, как раз устроили распродажу резины. Я сумел приобрести подходящую шину всего за двадцать восемь с половиной долларов плюс налог, но на станции был только один сотрудник, и ему пришлось натягивать шину на обод и накачивать ее одновременно. Работа заняла сорок пять минут. Я предлагал ему помощь, но парень сказал, что босс его пристрелит, если узнает.