Роберт Блох - Рассказы. Том 5. Одержимость [Компиляция, сетевое издание]

В то время, пока суды возятся с парой стариков и старух, практикующих колдовство в Салеме или Бостоне, самый страшный источник зла все еще смердит здесь, в глуши, прячась в лесах и замышляя что-то на этих безмолвных и таинственных холмах. Висельный холм [10] уже не вмещает всех приспешников Сатаны. Я уже давно обо всем догадывался.

Подобно тому, как благочестивые имеют свои молельные дома, где они могут собираться и открыто проповедовать Евангелие, так и сатанинское отродье должно быть отстроило свое собственное богомерзкое святилище. Остается только найти его и наведаться туда, чтобы уничтожить. И тогда силы зла будут рассеяны, а дьявольская лапа отринута от земли.

Недавно до меня дошла весть об одинокой деревне, там, где черный северный лес надвигается на пустынный берег, — о Рудсфорде. И тут меня осенило: конечно, должно быть, это и есть то самое искомое средоточие греха!

Я тотчас тронулся в путь, чтобы уничтожить его, и никуда уже не сверну. Ибо Господь со мною и с вами, и ничто нам не угрожает. Нет, друзья мои, мы отправимся дальше и сделаем то, что должно быть сделано. И пока наша задача не будет исполнена, я слышать больше ничего не хочу о том чтобы вернуться.

С этими словами Гидеон благоговейно воздел Библию и взвев левой рукой курок пистолета, для пущей убедительности направил его на проводников. Когда таким образом те удостоверились в серьезности его намерений, то больше не стали протестовать. Затем Годфри приказал им идти прямо по тропе в сгущающуюся ночь. Гидеон, несмотря на браваду, почувствовал, как внутри все буквально сжалось от страха, ведь он прекрасно знал, какая опасность ему грозит. Собственно, этот ночной лес пугал его почти так же сильно, как и проводников, и в душе он никак не мог найти себе места, одновременно с этим чувствуя, как лихорадит круп у его лошади. Но при нем все еще была Библия и благодатные молитвы, а потому чтобы хоть как-то разрядить обстановку он зажег новый фонарь и протянул одному из паскуантогов, шедших впереди.

Неожиданно они наткнулись на прогалину посреди леса. Здесь, под беспокойным небом, тускло освещенным хмурой луной, Гидеон Годфри и двое его спутников стали готовить ночлег. О том, чтобы добраться до Рудсфорда этим вечером не могло быть и речи, и дикари, казалось, испытали странное облегчение, когда Гидеон приказал остановиться и привязал коня. Паскуантоги молча собрали сухие дрова для костра и развели его на индейский манер у основания каменной пирамиды в центре поляны. Затем последовала короткая трапеза из солонины с кукурузным хлебом [11], бывших содержимым одной из вместительных седельных сумок проповедника. Лошадь, накормили и напоили из найденного проводником в сумерках ручья, а затем вновь привязали к деревцу на краю прогалины. Они почти ни о чем не говорили, любое оброненное слово, казалось, тонуло в огромном, безмолвном омуте наползающей ночи. Паскуантоги, улегшись на свои одеяла, принялись тревожно молиться Владыке Маниту. Гидеон, не глядя на них, одиноко сидел при свете фонаря с пистолетом на коленях и Библией в руках, тихим убежденным голосом читая предание об Иегу, охотнике на ведьм. Некоторое время спустя он закрыл книгу и положил ее под голову вместо подушки. После чего загасил фонарь, и кругом воцарилась тьма. Вместе с ней на проповедника сразу навалилась тревога и он еще долго боролся с нею, лежа под зловещим покрывалом из черноты. Гидеон стойко молился, призывая сон. Так прошла долгая ночь, и вот наконец неспешный свет зари стал разгораться в кронах гигантских деревьев.

Гидеон, едва очнувшись от тяжелой дремоты, вновь оглядел поляну. В сумраке прошлой ночи он не обратил внимания на неестественные и странные ее очертания. Теперь впервые стало видно, как гладок дерн, окружающий большую триаду белых камней в центре. Годфри разглядывал своеобразную геометрическую форму самих валунов, тщательно обтесанные и заостренные их углы имели некую симметрию в отношении местоположения главных звезд в летние ночи. У основания камней виднелось изображение нескольких гротескных резных фигур, явно высеченных руками человека. Грубые узоры походили на знаки и символы, виденные Гидеоном в некоторых заплесневелых древних книгах.

Мог ли он, сам того не желая, провести ночь в одном из таких мест, о которых среди индейцев шла такая ужасная молва? Если так, то тогда, возможно, лишь только молитвы и уберегли его. Так размышлял Гидеон, обшаривая глазами поляну. После, вздрогнув, он резко выпрямился, внезапно осознав, что кроме него здесь больше никого нет. Лошадь, а вместе с ней двое проводников, исчезли.

Оказавшись один в дикой глуши, Гидеон Годфри устроил совет с самим собой. Ему оставалось лишь два пути из всех возможных: первый — вернуться по своим следам и нагнав паскуантогов с его лошадью попытаться вернуть свою собственность силой, либо присоединиться к ним на обратном пути к цивилизации. Второй вариант, очевидно, состоял в том, чтобы продолжать путь до Рудсфорда в одиночку. Всякому человеку в здравом уме, вне сомнения, желательней было первое. Но Гидеон не принадлежал к числу людей рассудочных — он был человек Божий. Поэтому, он решил исполнить свою миссию во что бы то ни стало. Без пищи, воды, коня и провожатого, что бы ни случилось сегодня, он намеревался пробраться сквозь лес и дойти до Рудсфорда к наступлению темноты. Пистолет и Библия у него по-прежнему имелись с собой, но все это не значило ничего в сравнении с его верой.

Совершив омовение и утолив жажду у ручья, он встал, глянул в последний раз на странные алтарные камни на поляне и решительно устремился в лес.

Пока Гидеон брел по загадочным закоулкам одинокой лесной теснины, мысли его блуждали далеко. На сей раз он пытался выработать новый план действий. Поначалу он хотел верхом нагрянуть в Рудсфорд и сразу же взяться за дело по изгнанию нечисти при помощи некоторых действенных заговоров, почерпнутых им из запретных фолиантов, над коими он корпел с таким усердием. Преисполненный веры в то, что разгадал заклятия страшной силы и они сумеют рассеять злодеев, прежде чем те одолеют его физически или при помощи магии. Теперь все это следовало отринуть, поскольку копии рун остались лежать в одной из седельных сумок на боку пропавшей лошади.

Вера Гидеона в правоту своего дела оставалась непоколебимой, даже несмотря на то, что с восходом солнца у него уже порядком сосало под ложечкой. Миновав рощу бородатых деревьев, бормочущих что-то на утреннем ветерке будто мудрецы на тайном совете, он зашагал быстрее. После, Годфри выбрался на берег широкой реки, через нее ему сначала пришлось идти вброд, а затем плыть, промокнув до нитки и чуть не сгинув в бурном водовороте. Гидеону, держащему Библию и пистолет на весу, с трудом удалось вылезти на крутой противоположный берег, что уже само по себе составляло для него немалое испытание.