Роберт Блох - Рассказы. Том 4. Фатализм [Компиляция, сетевое издание]

Я не знаю, что собирался делать. Я только понял, что лучшего сигнала для моего появления никогда не будет. Я распахнул дверь и вошел, Лили Росс рядом со мной. Консидайн и Уинтергрин уставились на нас с открытыми ртами. В стеклянной клетке за ними черная фигура отчаянно жестикулировала в красном свете жаровен. Я проигнорировал их все. Я смотрел только на Кита — на человека в красном плаще, с красным лицом и бородой лопатой. Когда он повернул ко мне лицо, я прочел в его глазах сверкающее послание. Его руки взметнулись вверх, как когти, когда я атаковал. Чистый инстинкт вел меня дальше; тот же самый инстинкт, который заставляет человека раздавить извивающуюся змею, даже если он знает, что она вот-вот укусит.

Лили закричала, когда мои руки сомкнулись на алой шее Кита, поднялись, чтобы смять его лицо. Я почти закричал, почувствовав это лицо. Я рванул на себя его маску, эту фальшивую бороду. Рвал и рвал — но ничего не получалось. Ибо профессор Филлипс Кит вовсе не был замаскирован. Он был Сатаной в красной плоти!

Волоча за собой косолапую ногу, раздвоенное копыто двинулось вверх, ударив меня в бедра. Когти впились мне в грудь. Глубокое рычание, вырвавшееся из горла существа, было ужасным. Я ударил кулаком по дьявольскому лицу, и мои руки словно забарабанили по железу. Консидайн и Уинтергрин, Лили и существо в клетке бешено закружились вокруг. Красные руки обхватили меня и начали давить.

Давить и ломать. Пухлые маленькие ручки отталкивали меня назад, пока я не почувствовал, что мой позвоночник согнулся, как раскаленная добела проволока боли. Пухлые маленькие ручки — но в них заключалась страшная сила. Сила демона. Дыхание демона обжигало мое лицо. Демоническое лицо впилось в мое собственное. Мои чувства угасли, и хихиканье раздалось от ухмыляющегося существа, которое раздавило меня, как тряпичную куклу, раздавило меня в темноте и клубящемся тумане боли.

Я вырвал свою левую руку и сунул в карман. Я нащупал фляжку и судорожно выдернул пробку.

Существо схватило меня за руку, вывернуло ее, но фляга была открыта. Я дернул ее вверх. Белая струя брызнула на красное лицо. С воплем агонии тварь подняла руки, чтобы прикрыть голову. Вырвавшись на свободу, я выплеснул еще больше жидкости на голову и плечи. Покачиваясь на ногах, существо пошатнулось и упало на колени. Поднялась отвратительная вонь.

От краснокожего, казалось, валил дым. Когда он упал, я уже был на нем. Я оторвал руки от изуродованного лица, потому что теперь в этих красных когтях не было силы. Я прижал фляжку к искривленному от боли рту и наклонил ее. Жидкость хлынула наружу, булькая в багровой пасти. Через мгновение все было кончено. Я встал и посмотрел на людей рядом со мной. Лили всхлипнула.

— Я думала, это убьет тебя, — выдохнула она. — Пока ты не плеснул ему кислотой в лицо.

— Кислота? — эхом отозвался я. — Не кислота, черт возьми, а святая вода!

— Да, святая вода сделала свое дело.

Это был профессор Филипс Кит, который говорил — хоть и слабо, сквозь пепельные губы — но все же говорил, и голос его был безошибочно узнаваем. Консидайн и Уинтергрин опустились на колени рядом с ним, приподняв его седую голову. Потребовалось десять минут, чтобы привести его в чувство. Сначала мы подумали, что красная тварь мертва — и именно Лили заметила эту перемену и с удивлением указала на нее. Покраснение кожи медленно исчезло. Контуры тела слегка изменились, почти на наших глазах. Это было похоже на трансформацию знаменитого Джекила и Хайда, совершенную в кино, но реальность оказалась ужаснее.

Когда мы увидели профессора Филлипса Кита, лежащего на полу в нелепом красном плаще, когда увидели, как его веки слабо затрепетали, к нам вернулось некоторое самообладание.

— Что случилось? — слабо сорвалось с его губ. Я рассказал ему эту историю.

— Да, хорошо, что это была святая вода, — повторил он. — С вашей стороны подумать об этом было чистым откровением.

— Скорее чистым отчаянием, — поправил я.

— Должно быть, я был очень плох.

— Вы были… злом, — медленно вставила Лили. — Абсолютным злом.

— Но что все это значит? — спросил Консидайн.

— Это значит, что я был одержим дьяволом.

— Вы действительно верите в это?

— Вы видели меня, — продолжал Кит. — Это был явный пример того, что древние называли одержимостью демонами. Начиная с библейских времен, литература и история полны записанных случаев с мужчинами и женщинами, которые были «одержимы».

Такое состояние настигло и меня. Не знаю, как это началось.

Когда мы вызвали эту тварь в клетке, полагаю. Шок от нашего успеха ослабил мое умственное сопротивление. Барьеры рухнули на волне энтузиазма. Вы помните мою речь перед зеркалом, не так ли?

Кит повернулся ко мне. Я молча кивнул.

— В ту ночь я вернулся. Хотел еще раз взглянуть на нашего пленника. Я получил что хотел — думаю, даже слишком. Существо загипнотизировало меня. Я не знал этого. Я посмотрел на него и пришел в восторг. Я был возбужден, наполовину опьянен. То состояние, какое описывают религиозные фанатики, и то, что древние жрецы Пана называли экстазом. Так оно и было. Вы с Лили видели, как это на меня подействовало. Я вышел той ночью, даже не помню как. Чуждая моей воля, казалось, приказывала мне, вела меня. Действуя через мои чувства, существо сломало мою волю. Сатана знает, что такое бренные тела. После той ночи я вернулся на рассвете, подчиняясь принуждению, порожденному опьянением и внутренним побуждением. Я вернулся, чтобы посмотреть на существо в клетке, посмотреть на красные глаза в темноте, которые блестели, как два далеких вращающихся мира зла. Два далеких мира, которые приближались и сливались с нашим собственным миром, сливались с моим разумом. Сегодня утром вы с Лили нашли меня спящим возле клетки. Так произошла перемена.

Я мало что помню из сегодняшнего дня. Должно быть, это сработало очень быстро. У меня есть только два отчетливых воспоминания — одно из них, когда я смотрел в зеркало поздно вечером и видел, что моя кожа приобрела красноватый оттенок, как будто я сильно загорел на солнце. Другое воспоминание еще более смутно. Это касается написания чего-то кусочком мела во сне.

Я рассказал Киту о нашем опыте с запуганным существом в клетке.

— Должно быть, часть меня вошла в него, когда он забрал мое тело, — серьезно сказал профессор. Его лицо снова омрачилось от воспоминаний. — Мое тело! К ночи оно уже было не моим, начало хромать. Казалось, я знаю, что происходит, но мне было все равно.

Меня охватил экстаз, эта сила, которая вела меня. Я отправился на бал, а остальное вы знаете.

Наступила тишина. Каким-то образом Консидайн пробормотал: «невероятно!», и эти слова прозвучали слащаво и неуместно.