Диана Билык - Сквозь туманы. Часть 2 [СИ]

Андрей сжал кулаки, но вовремя спохватился. Он должен поддержать Диму с Наташей, нельзя показывать свои чувства.

— А что тебя не устраивает? Это же твой ребенок, — с теплом всмотрелся в лицо друга.

— Мне ребенок не нужен, — Дмитрий встал и прошелся по каменному плато, неистово откидывая вырванную траву носком кроссовки. — Я не готов.

— Наташа думает иначе, — Андрей потер озябшие от волнения ладони. Мысли в голове скручивались в ком, будоражили, сливались в многоголосие, отчего сложно было сосредоточиться. Он разрывался между любовью и дружбой, а еще не мог изменить своим принципам и согласиться с другом. Это слишком. Убийство ребенка не решит Диминых проблем, не избавит от трудностей, и он должен это осознать. Большей уверенности в том, что Андрей прав, придавала мысль, что ребенок — частичка Наташи, любимой, хотя и недоступной, женщины. Встряхнувшись, он положил руку на плечо друга, чтобы выразить поддержку, но тот дернулся и резко отстранился. Дима изменился в лице, развернулся и, толкнув Андрея в грудь, почти сбил его с ног.

— Ах, вот в чем дело! — закричал он и встряхнул пальцами смолистые короткие волосы. — Уже поговорил с ней? Нажаловалась? А я ведь давно подозревал, что между вами что-то есть… — он потер подборок и скривился.

— Ты что?! С ума сошел! — Андрей попятился, искренне веря, что сможет достучаться до Белова, и тот одумается. Лицо Димы покраснело и исказилось в ненавистной гримасе, он приближался и почти рычал от негодования.

— Думаешь, я не видел, как ты смотрел на нее? Уделял внимание, обхаживал. Вот мне интересно, что дальше? Хочешь с ней быть? Может, дать тебе зеленый свет? Правда, эта дорожка уж больно протоптана, — белые зубы мелькнули из-под кривой усмешки. Андрей едва сдержался, чтобы не зарядить другу в челюсть. Но он знал, что Наталья не простит ему этого, да и Дима, прежде всего — его друг.

— Ты несешь околесицу! У меня и в мыслях подобного не было! — выпалил Андрей.

— Врешь! — наступая, Дмитрий шлепнул его по лицу тыльной стороной ладони. Не сильно, но хлестко. — Что? Молчишь? Говори, ведь тебе есть что сказать! Я прав?

— Да! — выдохнул Андрей, прикрывая щеку рукой. Выдохнул боль сквозь зубы, до конца пытаясь не влезть в драку. Не время, не место, да и бессмысленно. — Но это не имеет значения! Ведь она тебя любит! А ты, дурак, хочешь все разрушить неготовностью стать отцом, даже если это и неожиданно!

— Лгал мне в лицо, сидел рядом за столом и тайно мечтал о моей женщине? Ты! Весь такой правильный и честный! — Дима, сплюнув на землю, вспахал землю носком кроссовки и хрустнул кулаком, словно готовился зарядить еще один удар, но уже посерьезней. — Чего ты лезешь в мою жизнь? Это мне решать, быть этому ребенку или нет.

— Нет! — Андрей не сдержался и взмахнул рукой. — Не тебе! Наташа хочет его оставить.

— Значит, будет растить сама! Без моего участия. Я не для того столько учился и трудился, чтобы взять и вот так все бросить. Ты знаешь, что я не могу сейчас. Знаешь ведь!

Переломный момент в их жизни наступил. Внезапно, но неизбежно. Старая жизнь рвалась на куски. Придется смириться с мыслью о том, что дружбу не сберечь, оставалось цепляться за любовь, у которой почти не было шансов. Даже если друг исполнит свои угрозы и бросит Наташу, она вряд ли примет помощь Андрея. Гордая. Будет, стиснув зубы от боли, тянуть свой крест, и никому, никогда, не позволит жалеть себя. И, тем более, не примет его любовь после такого предательства. Но Андрей готов был рискнуть. Хотя и знал, что она без ума от Белова.

— Тогда я помогу ей, — Андрей отряхнулся, взъерошил волосы и решительно посмотрел Диме в глаза. В янтарных радужках плясал яростный огонь.

— Ты не посмеешь! Не коснешься ее пальцем! Иначе, я тебя убью! — свирепая злость отразилась на лице дорогого человека.

Дима чудесно играл роли: хорошего друга, любящего парня, трудолюбивого работника, но сейчас его лицо говорило правду. Он был собственником, если не ему — значит, никому. Говорил, что любил Наталью, но отказ сделать аборт стал для него вызовом. Белов не терпел посягательств на свою свободу, не терпел вмешательства в личное пространство, не терпел, когда ему перечат или делают то, с чем он не согласен. Его привычка оставлять сложности позади, переступая через них, а не решая, снова взяла верх.

Скулы Димы вытянулись, он стал похож на хищника, что готовится кинуться на добычу. Андрей не узнавал в нем своего сердечного и самого близкого друга. Но и образ Натальи, в слезах, умоляющую помочь, не мог вырвать из сердца, потому приготовился дать отпор. Выставил кулаки и встал в защитную стойку.

— Убью тебя! — прорычал Дима и ринулся навстречу.

Они сцепились, словно львы, что отстаивают главенство прайда, и долго боролись. Камни и земля с плато слетали со склона. Глыбы сдвинулись, и земля под ногами зашевелилась. От переворотов ноги и спина врезались в острые края гранита, и одежда ощутимо взмокла от крови, дыхание перехватывало от сухости во рту.

Андрей слишком поздно заметил сдвиг камня. Щель увеличилась, змеившись под ногами черной корявой полоской, и трава клубком покатилась со склона. Они все еще боролись, когда огромный обломок скалы повис над пропастью и потянул их за собой. В последний момент, Андрей вывернулся из объятий Димы и вцепился из последних сил за ветки. Он увидел, как груда камней обсыпалась вниз и увлекла за собой его друга.

— Дима!

Не понимая, что висит на волоске, Андрей нарушал тишину вскриками и обвинял себя в случившемся. Каменная плита продолжала рушиться и сдвигаться. Руки в крови и грязи соскальзывали с тонких прутиков куста. Преодолевая притяжение, Разумов карабкался на гору, но ноги словно что-то удерживало. Он глянул вниз, где белый морок покрыл ложбину и спрятал озеро. Мягкой молочной рукой туман взвился вверх по голени и, словно живой, впился в кожу. Холод и страх помогли рвануться выше и, когда белая мгла дотянулась до пояса, Андрей перевалился через край обрыва и откатился в сторону.

Еще долго шуршали встревоженные глыбы гранита, и песок с землей ссыпались вниз, в пропасть, укрывая навечно его друга — Дмитрия.

Анна очнулась от толчка в грудь, словно кто-то вдохнул в нее жизнь и заставил открыть глаза. Но она не птица феникс, что восстает из пепла. Душа горела огнем, который никогда не потушить. Пути назад нет.

Осмотрелась. Слабый свет резал глаза острой бритвой. Последние лучи заходящего солнца рассекали темную, почти черную воду озера и превращали водопад в серебристый пучок нитей. Как она оказалась в долине?

— Очухалась? — послышался над головой сиплый знакомый голос. В сердце вошел горячий кол, а во рту захрустела эмаль от напряжения.