Кассандра Клэр - Красные свитки магии [litres]

Маг даже не повернул головы, чтобы взглянуть на жертву. Это был невысокий бородатый мужчина с глазами змеи; кожа его была покрыта белыми чешуйками. Он спустился на пару ступеней, не переставая искать кого-то в толпе.

– Малкольм Фейд. – На лице чародея появилось грозное выражение, когда он указал пальцем в сторону Верховного Мага Лос-Анджелеса. Из кончика пальца возникло облачко пара. – Ты украл мою вечеринку и мой особняк.

– Привет, Барнабас, – отозвался Малкольм. – Ты потерял какой-то особняк? Как это печально. Надеюсь, ты его найдешь.

– Я купил этот особняк на прошлой неделе! В тот самый момент, как он поступил в продажу! – взревел Барнабас. – Сейчас мы находимся во дворце, который ты у меня украл!

– О, замечательно! Значит, можно считать, что пропажа нашлась, – ответил Малкольм.

Алек слегка подтолкнул Магнуса локтем.

– Это еще кто?

Магнус, наклонившись к его уху, прошептал:

– Его зовут Барнабас Хейл. Он владелец Сумеречного базара Лос-Анджелеса. Насколько я понимаю, он был претендентом на пост Верховного Мага, прежде чем этот титул достался Малкольму. Так что они в некотором роде соперники.

– О, – произнес Алек. – Как мило.

Барнабас угрожающе помахал присутствующим указательным пальцем.

– Именно я должен был организовать праздник в честь нашей великой победы, победы жителей Нижнего Мира! Я купил этот дворец для проведения Шабаша Барнабаса. Или, может, лучше было назвать его Барнашабаш. Я еще не решил! А теперь мы никогда этого не узнаем.

– Вижу, кто-то сегодня уже успел основательно набраться, – вполголоса пробормотал Магнус. – Барнашабаш? Серьезно?

Но негодующая речь Барнабаса была еще не закончена.

– Ты вламываешься сюда, словно вор – каким ты на самом деле и являешься, – и вредишь мне, точно так же, как ты украл у меня полагающееся мне по праву положение Верховного Мага Лос-Анджелеса. Так вот: вечеринка окончена! Ты выставил меня идиотом. – Руки Барнабаса зашипели, над ними поднялся дымок.

Гости попятились, и посередине бального зала образовалось свободное пространство. Все больше народу собиралось за спиной Алека.

– Тебе на самом деле не нужна моя помощь для этого, Барнабас, – заметил Малкольм. Руки его тоже начали светиться, и у кончиков пальцев появились два бокала с шампанским. Из одного он отпил глоток, другой жестом отправил к Барнабасу. – Расслабься и получай удовольствие от вечеринки.

– Вот что я думаю о твоей вечеринке. – Барнабас резко взмахнул рукой; бокал устремился обратно к Малкольму и перевернулся на лету, а его содержимое выплеснулось на лиловый смокинг хозяина.

Толпа ахнула, но Малкольм даже не дрогнул. Он взглянул на свой испорченный костюм, извлек из кармана носовой платок и вытер лицо.

В глазах его сверкнули лихорадочные огоньки, словно он получал удовольствие от происходящего. Магнус знал, что некогда Малкольм мечтал о спокойной, тихой жизни. Но это было много лет назад.

– Я лишь оказал тебе услугу, – заявил Малкольм. – Мы все знаем, что твои способности к организации вечеринок ниже среднего. Я избавил тебя от неловкого положения, в котором ты оказался бы, устроив праздник, на который бы никто не пришел.

– Да как ты смеешь! – Казалось, у Барнабаса даже голова задымилась. Маг опустился на колени, ударил ладонью по полу, и белая волна острых зазубренных льдин устремилась к Малкольму.

Алек сделал шаг вперед, словно собираясь вмешаться, но Магнус крепко стиснул его локоть и покачал головой.

Малкольм небрежно махнул рукой, и лед с шипением превратился в пар. Затем с потолка бального зала спрыгнуло созвездие Ориона и заняло позицию рядом с магом. Остальные созвездия, приняв формы, отдаленно напоминавшие очертания человеческих тел, медленно опустились с потолка, выстроились за спиной у Малкольма и приготовились к бою. Малкольм лениво указал на Барнабаса; Орион испустил злобный рев и бросился на чародея-коротышку, размахивая своим музыкальным инструментом, словно дубиной. Но созвездие не успело добраться до врага: маг заставил его замереть, а затем превратил в облако звездной пыли.

– Это был мой лучший виолончелист! – рявкнул Малкольм. – Ты хоть представляешь, как трудно будет найти ему замену?

Созвездия, собравшиеся справа и слева от Малкольма, полупрозрачные фигуры, усеянные сотнями мерцающих точек звездной пыли и покрытые «венами» из света, бросились на Барнабаса. Они преодолели половину открытого пространства, когда гигантский канделябр, свисавший с потолка, ожил и зашевелил «руками», словно осьминог, хватая созвездия, находившиеся в пределах его досягаемости. Мраморный пол покрылся трещинами, обрушился, металлические трубы возникли из груды обломков и, извиваясь, подобно змеям, устремились к Малкольму. Но прежде чем они коснулись мага, потолок рухнул.

Большая часть гостей ринулась к аркам, ведущим на улицу. Другие, те, которые оказались либо храбрее, либо глупее, остались стоять неподвижно и смотрели на битву магов, будучи не в силах отвести взгляд. Два чародея швыряли друг в друга лед, огонь, молнии, комки зеленой слизи. Стены палаццо дрожали, стекла в окнах разлетались вдребезги, ледяные молнии проделывали дыры в стенах, струи пламени жгли паркет.

Очередная ледяная молния ударила в стену в нескольких футах от того места, где стояли Магнус и Алек, и дождь каменной крошки осыпал кучку нимф. Алек прыгнул к ним, схватил отломанную крышку фортепиано и поднял ее над головами девушек, словно щит.

– Мы должны что-то сделать! – крикнул он Магнусу.

– А мне кажется, – возразил Магнус, – мы должны понять, что эта стычка не имеет к нам никакого отношения, и убраться отсюда.

– Они сейчас разрушат дворец. Многие пострадают, кто-то погибнет!

Магнус выбросил перед собой руки, и с пола поднялось несколько каменных глыб; они образовали короткую стену и загородили нимф от второй «молнии».

– Кто-то определенно пострадает, и скорее всего, это будем мы с тобой. – Но Алек уже превратился из робкого влюбленного в героического Сумеречного охотника, и Магнус был не в силах его остановить. – Да, конечно, я попытаюсь смягчить ущерб, – добавил он.

Здание в очередной раз тряхнуло, раздался треск, и одна стена накренилась. Рафаэль оттолкнул Эллиотта в сторону, чтобы его не засыпало камнями, затем нетерпеливым жестом вытряхнул из дредов своего товарища белую мраморную крошку.

– Мне нехорошо , – пробубнил Эллиотт. – Это здание рушится, или я слишком много выпил?

– И то, и другое, – ответила Лили.

– Мне самому очень нехорошо, – вставил Рафаэль, – из-за того, что ты вел себя, как идиот, Эллиотт.

– Привет, Рафаэль, – произнес Магнус. – Ты не против пройти с Алеком на улицу?