Кассандра Клэр - Красные свитки магии [litres]

Во время заседаний они с Джиа иногда обменивались язвительными замечаниями на китайском насчет тех или иных членов Конклава. Она была приятной женщиной.

Алек кивнул в сторону Алины и Хелен.

– Без их содействия я бы до тебя не добрался.

– Благодарю вас обеих за то, что пришли мне на помощь, – сказал Магнус.

Золотоволосая девушка с заостренными ушами феи и глазами Блэкторнов вздрогнула всем телом.

– Я пришла не для того, чтобы спасти тебя, – призналась Хелен. – Я собиралась захватить тебя и доставить на допрос. То есть, я хочу сказать… раньше. Естественно, сейчас я понимаю, что ты невиновен.

– Ну, – протянул Магнус, – так или иначе, для меня все кончилось благополучно. Все равно, спасибо.

– Только не ждите, что Сумеречные охотники из Римского Института проигнорируют взрыв древнего амфитеатра и гигантскую воронку в горах, – вмешалась Алина. Она прислонилась к потрескавшейся каменной ограде и усмехнулась, глядя на Хелен. – Мои поздравления, Блэкторн. Наконец-то ты получила возможность вызвать подкрепление.

Но Хелен не улыбнулась в ответ. Она быстро нацарапала огненное сообщение и отправила его; лицо ее было очень бледно.

– Что мы теперь скажем другим Сумеречным охотникам? – спросила Алина. – Кстати, я до сих пор так и не поняла, что произошло внутри пентаграммы.

Магнус начал пересказывать урезанную версию событий этой ночи, не упоминая лишь об одной маленькой детали – о том, что Асмодей был его отцом. Он понимал, что должен все им рассказать, но слова Князя Ада отпечатались в его памяти: «Если бы он узнал мое имя, мне пришлось бы его убить. Я не могу допустить, чтобы нефилим узнал о моем старшем проклятии» .

Асмодей покинул этот мир, но это вовсе не означало, что он был мертв или утратил могущество. Магнус ненавидел себя за то, что поневоле повиновался отцу, но он не в силах был заставить себя произнести слова, которые могли разлучить его с Алеком. Только не сейчас.

Шинь Юнь подняла голову, слушая рассказ Магнуса, и он увидел, как глаза на ее бесстрастном лице прищурились – она сообразила, что он умолчал о самом главном.

Он знал, что она могла бы сейчас сорвать с него последнюю маску. Она могла бы открыть нефилимам всю правду. Магнус прикусил губу и ощутил вкус крови и страха.

Но Шинь Юнь ничего не сказала. Она даже не открыла рта. Взгляд ее, казалось, был прикован к чему-то бесконечно далекому, как будто настоящая Шинь Юнь находилась сейчас на другом конце земли.

– В конце концов, Шинь Юнь попыталась прикончить Верховного Демона, – произнес Магнус почти против воли.

– А потом попыталась прикончить тебя , – напомнил ему Алек.

– У нее не было выбора, – возразил Магнус.

– У нее был выбор, точно так же, как и у тебя.

– Она лишилась ориентиров, цели в жизни, – объяснил Магнус. – Она отчаялась. Когда-то я тоже был таким.

Голос Алека прозвучал угрюмо.

– Магнус, мы можем обратиться к Конклаву с просьбой проявить к ней снисходительность. Но больше ничего нельзя сделать, учитывая все, что она совершила. Ты знаешь, что это правда.

Магнус вспомнил слова отца, который говорил о детях Ангела, рожденных для того, чтобы вести праведную жизнь. Может быть, он желал проявить милосердие к Шинь Юнь лишь потому, что сам был отнюдь не праведником. А может быть, потому, что она предпочла хранить его секрет – пока.

– Да, – пробормотал Магнус. – Я знаю.

– Зачем вообще это обсуждать? – Хелен заговорила излишне громко, и голос ее надломился. – Весь Римский Институт уже мчится сюда! Вы же понимаете, что Конклав приговорит ее к смертной казни.

Хелен долго молчала, и сейчас голос ее дрожал. Алина озабоченно всмотрелась в ее лицо. Магнус совершенно не знал Хелен, но он был уверен, что вовсе не судьба Шинь Юнь так сильно взволновала ее.

– В чем дело? – спросила Алина.

– Я изо всех сил пыталась поступить правильно, но получилось наоборот. Если бы не ты и не Алек, я бы не появилась здесь. Погибли бы невинные люди, – отрывисто произнесла Хелен. – Не таким Сумеречным охотником я когда-то мечтала стать.

– Хелен, любой может совершить ошибку, – утешал ее Алек. – Конклав запрещает нам доверять существам Нижнего Мира. Несмотря на Соглашения, несмотря ни на что, всем нам внушают, что они недостойны, что они ниже нас, а мы… – Он смолк, поднял голову и взглянул на холодные звезды, ясно видимые на черном небе. – Я следовал этим правилам, потому что думал таким образом защитить всех, кого я люблю, – продолжал он. – Но прошло время, и я понял, что «все, кого я люблю» – это не только Сумеречные охотники, но и те, кого не одобряет Конклав.

– Так что же ты предлагаешь? – шепотом спросила Хелен.

– Мы изменим Конклав, – объявил Алек. – Изнутри. Мы установим новые Законы. Они будут лучше нынешних.

– Главы Институтов могут предлагать новые законы, – сказала Алина. – Твоя мать…

– Я хочу сделать это сам, – возразил Алек. – Кроме того, я хочу большего, нежели просто стать главой какого-то Института. Я понял: мне не нужно меняться. И вам тоже: ни тебе, Хелен, ни тебе, Алина. Это мир вокруг нас нужно изменить, и именно мы его изменим.

– Сумеречные охотники пришли, – неожиданно заговорила Шинь Юнь хриплым голосом. Все обернулись к ней. – Смотрите.

Она была права. Сумеречные охотники Римского Института действительно пришли. Большой отряд появился в воротах поместья; воины в изумлении оглядывались вокруг, рассматривали горящую виллу, обугленную траву и почерневшие камни, а также сектантов в белых костюмах – некоторые лежали на земле, некоторые суетились у машин.

Заметив Сумеречных охотников, люди в белом обратились в бегство. Охотники бросились в погоню. Магнус вдруг ощутил страшную усталость; привалившись к стене виллы, он принялся наблюдать за беспомощными идиотами в белом.

Он невольно заметил, что Шинь Юнь тоже смотрит в ту сторону. Она стояла, крепко прижавшись к своему столбу, словно хотела слиться с камнем, но по-прежнему молчала.

Она знала, что Конклав казнит ее. Совет Спирального Лабиринта вряд ли отнесется к ней с бóльшим милосердием, чем нефилимы. Как можно сочувствовать чародейке, которая убивала невинных людей и фейри и в конце концов едва не призвала в этот мир Князя Ада, Верховного Демона? Магнус прекрасно понимал все это, но, несмотря ни на что, ему было жаль Шинь Юнь.

Алек стиснул его пальцы.

К ним приблизилась какая-то темноволосая женщина и быстро заговорила с Хелен по-итальянски. Магнус решил, что это, наверное, Кьяра Малатеста, глава Римского Института; на лице ее было написано недоумение и раздражение.

В конце концов, Магнус вмешался в разговор.

– Хелен проявила большую храбрость, – сказал он. – Она понимала, что не может задерживаться ни на минуту, иначе она не успела бы помешать ритуалу. Я обязан жизнью ей и Алине Пенхаллоу.