Дмитрий Костюкевич - Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов

Не хочет. Видно по глазам. Даже не посмотрел в его сторону. А красный огонёк под потолком, наверное, камера. Включил. Пишет.

Когда он зациклился на этих треклятых свечах? Тут не глаза нужны – аппаратура, датчики!

Изучая горение в космосе, можно расширить знания о фундаментальной физике этого явления. Исследования в этом направлении, возможно, помогут в разработках систем пожаротушения будущих миссий. Космический пожар невероятно коварен – он бесшумен. «Спасибо» отсутствию естественной конвекции. К тому же этот постоянный гул работающего оборудования, глотающий шепоток звуков…

– Точно не хочешь? Ладно, как знаешь…

Одна из важных привычек на борту космической станции: не ставь – а клади, все вещи привязывай, пристёгивай. Иначе разлетятся, разбегутся, как повзрослевшие дети. Даже свой собственный зад приходится часто садить на привязь. Что поделаешь – невесомость не делает скидок.

Первый защёлкнул на ногах фиксаторы, опустил держатели для бёдер. В наушниках играла музыка. «Воображаемый пейзаж №1» Джона Кейджа. Хаос звуков, «случайная» музыка. Двадцать четыре исполнителя крутят двадцать четыре ручки двенадцати радио, как им заблагорассудится, постоянно меняя настройки и громкость каждого радио. Понять такую музыку можно только сидя на толчке посреди враждебного космоса. Облегчаясь на околоземной орбите.

Ассенизирующее устройство МКС внешне схоже с туалетом самолёта. Или даже поезда. Да только гораздо сложнее. Отходы засасывает специальный вентилятор. Мочу консервируют серной кислотой в двадцатилитровых канистрах, а после перекачивают в освободившиеся баки для воды «Прогресса». Туда же размещаются алюминиевые контейнеры с твёрдыми отходами. Попрощавшись со станцией, корабль сжигает продукты жизнедеятельности экипажа в атмосфере. На старых станциях термоконтейнеры просто вышвыривали через шлюз. Привет Земле! Падающие на планету посылки, обречённые сгореть по пути к дому.

Эра космонавтики начиналась с эластичных трусов со сменными гигроскопическими вкладками. Обязательно надевать под скафандр! И не забыть осчастливить в будущем детишек (а главное их мамочек) прямым потомком – памперсами. Было-было. Да и не делось никуда – в открытом космосе нет биокабинок. Разве что подгузники совершенствуются, идут в ногу с прогрессом, или на ногах…

Первый, закончив с естественными потребностями, застегнул молнии комбинезона и выбрался из санитарно-гигиенического уголка станции. Кейдж неистовал в чашечках наушников.

Если сломается туалет – приятного мало. На «Звезде» предусмотрен лишь один сортир. А сантехников придётся ждать долго. Останется гонять грузовик от станции к отелю. Там «кабинки отдыха» в каждом номере, целых четыре!

К гостинице бортинженер не полетел. Не сегодня, решил он. Проверил силовые установки, систему жизнеобеспечения, вымылся влажными полотенцами и вернулся в обсерваторский модуль к своим «медвежатам» – к телескопу «Джеймс Вебб».

Это был младший брат «Хаббла». Надменный, себялюбивый, зазнавшийся брат. И не сказать, что за этим фатовством стояло лишь тщеславие молодости.

За время экспедиции Первый получил сотни первоклассных изображений звёзд, туманностей, галактик и планет. Но его гордостью была фотография участка звёздного неба с выдержкой в тринадцать суток, обнажающая для исследований эпоху первых звёзд. Трёхметровый зеркальный глаз подглядывал в замочную скважину бесконечности, фиксируя в цифре сгустки материи и протогалактики.

Бортинженер включил плеер – Вторая симфония Рахманинова – и приковал себя к креслу перед амфитеатром бортового компьютера.

Космические телескопы в сравнении с земными более зорки, благодаря отсутствию непрозрачной атмосферы. Угловое разрешение ограничивается только дифракцией, турбулентные потоки оставлены за спиной. Орбитальный телескоп «Вебб» может вести наблюдение в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах. Его главное зеркало имеет допуск в 1/30 длины волны видимого света, оно покрыто тончайшим слоем алюминия и фторида магния – отражать и защищать!

Обсерватория представляла собой идеальный сон любого астрофотографа. В отличие от «Хаббла» в ней не было разве что системы оптической коррекции. Несомненный плюс полировщикам, которые не допустили ошибок предшественников: из-за дефекта зеркала, пришлось разрабатывать корректирующие сферическую аберрацию «очки», а потом несколько дней цеплять их на переносицу «Хаббла» в кусачем вакууме. А так, все в сборе: датчики ночного видения и точного наведения, камера с системой внутренней оптической коррекции, регистрирующий спектрограф, камера и мульти-объектный спектрометр ближнего инфракрасного диапазона…

Первый увеличил звук и принялся за работу.

– Две тысячи лет война, война без особых причин…

С песней он облачился в скафандр, от которого успел отвыкнуть, будто от убранного на весну и лето в шкаф тёплого полушубка. Да уж. Теперь скафандр незаменим только для полётов, выхода в открытый космос и парадных снимков. Со времён всех «Востоков» утекло немало воды. А внутри станции своя мода – больше двадцати двух позиций одежды. На любой цвет. Перед полётом внимательно заполняйте анкету предпочтений!

Он перебрался из шлюза внутрь корабля и герметизировал внешний люк. Потом дистанционно убрал механические стяжки, штангу, крепящую грузовик к станции, и направился в кабину.

При подготовке к старту и во время полёта ужасно чесался нос. Словно напала экзотическая аллергия, вызванная скоплением кнопок, индикаторов и мнемосхем. Первый чесал его с остервенелым блаженством. Вот так модификация! Почесать нос в скафандре! Он был готов расцеловать конструкторов столь милого новшества.

Фермы станции блестели солнечными батареями и панелями радиаторов. Купаясь в радиационных ваннах, из хребта лабораторного модуля торчал «чемодан» – контейнер с тестируемыми материалами. Солнце на перемотке заваливалось вправо. Закаты и восходы в ускоренном режиме, каждые сорок пять минут. Он направил грузовик от «пирса» к нагромождению блестящих пузырей орбитального отеля. Стыковку гостиницы со станцией так и не довели до ума, возникли определённые проблемы, которыми присыпали головы земных специалистов. Обещали – в следующем году.

Грузовик по-брежневски присосался к стыковочному узлу, автоматически запуская системы жизнеобеспечения в орбитальном комплексе.

Бортинженер произвёл необходимые для стыковки манипуляции, уровнял давления и попал через галерею переходных люков в гостиницу, где сразу избавился от скафандра. Нос вёл себя прилежно, зуд бесследно исчез.