Дмитрий Костюкевич - Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов

Вестибулярный аппарат предал его. Бортинженер схватился за переборку. Поплыл лицом вперёд, перепачканный слюной и слезами. К панорамному обзорному куполу – своему давнему врагу. Хватал ртом воздух, зная, что кислород в норме, что электролизер «Электрон» исправно разлагает техническую воду, но ничего не мог с собой поделать. Рыба на берегу. Обезвоженная тихоходка, проспавшая целый век в клочке сухого мха посреди пустыни, но не желающая умирать. Первый задыхался. Дёрнулся к шкафу в нише, принялся бороться с замком. Победил.

– Сука, давай…

Рванул из держателей канистру, отлетел к противоположной стене. Зарычал.

Когда кислородная шашка зашипела и принялась гореть, он немного успокоился. Жадно задышал над струями кислорода, выделяемыми при медленном горении перхлората лития и железного порошка.

Позади глазных яблок объявилась пульсирующая боль. Бортинженер врезался плечом в светильник и тихо засмеялся.

Вперёд, вперёд, вдоль перекрученных кишок кабелей – по течению.

К семи иллюминаторам купола. К Земле. К реальности.

За бортом станции висел мёртвый шарик, укрытый коростой пылевых облаков. Мантией загрязнённой атмосферы.

Сколько взрывов насчитал Второй девять дней назад, прежде чем закрыться в каюте и расковырять себе вены? Сколько их было всего, этих ярких пятнышек, вспыхивающих словно диоды на сигнальном табло?

Очень много…

Сверху ещё страшнее, думал Первый. Не красный гриб, дыбящийся на горизонте, а просто пухнущая точка… точки… Ужасающе-схематичные, какие-то нереальные, они подарили надежду ( ты жив, ты далеко, это тебя не касается ), которая не что иное, как очередной обман.

Возвращаться больше некуда.

И всё, что они могут сделать – развернуть телескоп в другую сторону. Изучать микроорганизмы, баюкать в колыбели микрогравитации пламя, делать превосходные снимки загадочной бездны…

Делать вид, что ничего не случилось. Как и договорились – друг с другом, с подступающим безумием.

Делать свою работу. Не оборачиваясь.

Делать свою работу. Каждый день. Удел «небожителей». Под вальс привычных витков.

План экспериментов на сегодня:

«Среда МКС». Изучение характеристик МКС, как среды проведения исследований. Комплексное изучение параметров МКС, как техногенной среды проведения различных исследований.

Проведение сеансов: измерение собственного магнитного поля и параметров ориентации станции штатной бортовой аппаратурой…

И эта дурацкая мысль:

«Теперь я самый маленький человек на орбите Земли… ха!.. на всей Земле…»

– Ну, когда же! – Люцифер саданул кулаком, усеянным золотыми перстнями, по подлокотнику. – Где она?!

Веспасиан нервно цокал копытами у входа, совершал руками хаотичные манипуляции.

– Сейчас, сейчас, хозяин… Небольшие проблемы с материализацией…

Он был чёртом низшего порядка, с выцветшей шерстью, местами неприятно линяющей. Ему была оказана великая честь заниматься этим вопросом, и он понимал это. Понимал и причину, по которой удостоился сея поручения – адская дизентерия огненного поноса изрядно покосила ряды нечисти, лазареты у кратера вулкана Эо были переполнены; среди демонов поговаривали, что карантин внесён на повестку XXXXXXIV-го Адского Собрания.

– Субстанция… оболочка… стабилизировать… – бормотал Веспасиан.

– К чёрту отговорки! – крикнул Люцифер, но тут же улыбнулся. – К чёрту… хм, забавно звучит… особенно здесь.

– Да, да…

– Что – да?

– Забавно, – неуверенно сказал чёрт, виляя хвостом.

На протяжении столетий он являлся директором сети проточных лава-туалетов, имел с этого небольшой процент и тихонько линял на краю Ада. Бизнес подарил ему прозвище – Веспасиан – причину насмешек и издёвок. Нечисть занудливый и неуступчивый народ – избавиться от полученной клички низшим сословиям можно лишь получив более унизительную и смешную. Адресованные Веспасиану письма почти всегда заканчивались припиской «Нюхай бабло!».

Иногда называли просто Весп, иногда (желчные старые демоны, стараясь сильно обидеть) Сортирмэн.

– Так что там?! – глаза дьявола вспыхнули огнём, опалили брови. – Только внятно!

– Всё в порядке… Очень хорошая душа, очень грешная, очень распутная…

– Это я знаю! Сам выбирал! Что с оболочкой?!

– Доводим до совершенства, шлифуем, ровняем… стабилизируем материю…

– Когда я её увижу?

– Сегодня же… сегодня, хозяин… клянусь рогами…

– Твои рога даже для стены не годятся. – Люцифер засмеялся, взял кубок со скотчем, разбавленным кровью и льдом, повертел его в руках, но не отпил, поставил обратно на цилиндрическую, сплетённую из костей подставку.

– Лично, лично контролирую… сегодня же…

– Иди и не заставляй меня ждать. Я у себя…

Весп, согнувшись, попятился к дверям. Три раза он наступал на собственный хвост.

«Где ты моя, черноглазая, где… – донеслось из зала, когда он закрывал дверь, – при смерти, при смерти, где-где-где…»

– Великолепно, – выдохнул Люцифер, поражённый непреисподней красотой своей будущей невесты, – дьявольски красива…

Весп позволил себе улыбку, также он позволил своим коленям дрожать менее интенсивно.

– Лично, лично контролировал… – пробормотал он.

Дьявол жестом выгнал из покоев всех двукопытных, его глаза не отрывались от девушки.

Как там звали земную модель, по фотографиям которой он приказал слепить себе спутницу? Ах да, их были тысячи… сплав штрихов, линий, форм, сплав материи…

– Божест… тьфу, дьявольски красива! – повторил он.

– Как мне тебя звать?

О-о, а какой голос! Возбуждающе-хрипловатый, завораживающий. И ни тебе набивших оскомину «хозяин», «господин». Хорошая душа, испорчено-наглая, кисло-приторная, похотливо-самоуверенная…

– Люцифер, Забулус, Мефистофель, Воланд, Мажиааг, Гоорах… адское количество имён. Выбирай сама.

– Мне нравится Люци…

– Что ж… – дьявол приложил палец к губам. – Только при придворных не увлекайся. Не люблю насмешек, а жечь каждого шептуна – дворец палёным пропахнет.

Она стояла, обнажённая и уверенная, с новым телом, перед новым мужем.

Он попросил её сесть, и она села. Взяла его руку. Стала перебирать кольца: с гравировкой головы жабы, с тиснением кинжала, пламени, оторванной кисти… Один перстень заинтересовал её. « <3» – значилось на нём.

– Что это значит?

– Это… – Люци с усилием отвёл взгляд от колен девушки. – А, ерунда… молодёжное… – он смутился, – от английского Love (a sideways heart) – Любовь (боковое сердце) … компьютерный сленг…

– Ты веришь в любовь? – спросила она.

– Я?

Его смех отразился от стен, впитался в ковры.