Алексей Баев - Тики Ту [СИ]

— Нет, я ещё не собралась, — ответила Марина. — Но… Но я подумала, что, может, можно ещё всё поправить? Ну… не сейчас, конечно. Я всё понимаю… Прости, такая дура… Но ты ж постоянно на своей работе! А я всегда одна… Минь, ну извини меня, а? Я больше не буду!

Агафонову стало настолько смешно, что он даже не попытался сдержаться. Расхохотался.

— Больше не будешь? Слушай, неужели ты и впрямь идиотка? — отсмеявшись, проговорил он. — Ты серьёзно думаешь, что я женюсь на бабе, которая изменяет мне за неделю до свадьбы? Марина, ау-у! Очнись! Я от тебя не жду ни оправданий, ни извинений. И даже осуждать тебя не собираюсь. Что сделано, то сделано. В конце концов, ты — свободный человек и вольна поступать так, как тебе вздумается. Единственное, о чём прошу тебя — не тупи! Выберись из плена иллюзий. Бабки нужны, возьми. Знаешь, где лежат. Шмотки и цацки, что я тебе дарил, тоже забирай. Но только уйди с глаз долой, хорошо? Видеть тебя не могу, честное слово!

Марина ничего не ответила. Только вновь покраснела. А через полчаса на кухонный стол перед Мишей легли ключи.

— Ты не поможешь мне вынести сумки? — спросила Марина.

— И много их набралось? — вздохнул Агафонов.

— Четыре, но тяжёлые. Да… Я там из комода три тысячи долларов взяла. Можно?

— Можно, — кивнул Миша. — Что-то ещё?

— Сумки.

— Ах да, сумки…

Проводив теперь уже бывшую невесту до такси, Агафонов заперся в сразу опустевшей квартире и почти три часа провалялся в ванне, постоянно добавляя горячей воды и отхлёбывая водку прямо из горлышка. Но — вот зараза! — абсолютно не пьянел.

Злости и обиды почему-то тоже не было. Однако дикая усталость, вдруг горой обвалившаяся на плечи, делалась всё тяжелее и тяжелее. Неотступные мысли, вначале блуждавшие вокруг Марины и её предательства, постепенно ушли, уступив место воспоминаниям о событиях последних дней. Всплыли в памяти слова Фёдора Алексеевича: «Её покинул ангел… Я знаю человека, который поможет его вернуть… Только не смейтесь, прошу вас… Да, Татьяна Власовна… Поговорю с ней… Но нужен катализатор, Мишенька. Иначе все усилия впустую… Что? Что может им быть? Да всё, что угодно. Я не представляю… Теряюсь в догадках…»

Из-за стенки соседской квартиры, усиленный мощными динамиками, раздавался голос Б.Г.:

— С арбалетом в метро,

с самурайским мечом меж зубами,

в виртуальной броне, ну а чаще, как правило, без…

Оборвав замечательную песню на полуслове, мерзко загудели трубы. Затрещали. Кто-то ленивый сверху или снизу, включил воду на полную мощность, забыв отрегулировать кран. Неужели трудно вызвать сантехника, коль у самого руки не из того места растут? Однако скоро гул стих. А Гребенщиков, грассируя, уже тянул:

— Навига-а-атор, пропой мне канцону другую…

— Ты лопух, Агафонов, — пробормотал Миша. — Ты большой зелёный лопух!

Контрастный душ вывел из состояния полузабытья за пару минут.

Камень! Горячий камешек из девчонкиной руки. Это ж он и есть. Он? Вне всяких сомнений. Мы нашли его, профессор. Мы нашли ваш катализатор…

Но проклятый червь сомнений, увы, ещё не насытился.

Миша после разговора с Аль-Заббар чувствовал, что больше не может доверять Клюжеву. Нет, Светлана пристрастна, тут к гадалке не ходи. Она имеет право не любить мужа своей сестры. Впрочем, как и саму сестру, с которой неплохо было бы пообщаться наедине. Но почему Фёдор Алексеевич не упомянул о родственных связях? Какой смысл в сокрытии информации, если понимаешь, что не сегодня — завтра она станет доступной? Выползет… зла… Выползла-зла!

Ты чего-то боишься, Клюжев? Или кого-то?

В этой истории вообще сплошные недомолвки. Плохо. Даже Аль-Заббар всего не говорит.

Эй, вы вообще хотите вернуть Дарию? Или, может, всем — даже матери — выгоднее похоронить девочку? Какие свои делишки вы пытаетесь прирыть?

Но тогда зачем просить о помощи? Для самоуспокоения? Мол, даже этот оказался бессилен…

Верить в подобный расклад отчаянно не хотелось.

Не самый хороший расклад. Это уж точно.

Если вы не человек, то, будьте уверены, и муки вас ожидают нечеловеческие.

Смысл этого выражения Ферериус испытал на себе. Буквально.

Сначала три тысячи лет прожить без соли, от чего не то что ангел с его терпением, высший демон сойдёт с ума. А потом ещё и суровое наказание понести. За свои же собственные душевные страдания. За физические и нравственные. Как вам такое понравится?

Нельзя сказать, что Ферериус, получив по истечение столетнего заключения в высоковольтно-пропановой камере растянутого времени должность Полномочного Разводящего Посла Обеих Сфер (прапос) на Земле (обитаемая планета № 33 по объединённой классификации Высших Сфер и Мерцающей Бездны), сильно изменился. Нет, он остался таким же «недоделанным» серафимом или, если угодно, «урождённым демоном нестандартного мировоззрения», как было записано в характеристике, ныне хранящейся в Сферическом архиве. Но в застенке произошло нечто, от чего Ферериус вернулся на хорошо известную ему планету без какого бы то ни было отвращения.

Итак, во-первых, отвалился надоевший за долгие века хвост. И, похоже, отвалился навечно. Но это не главное, хоть и радостное событие затмило другое замечательное избавление — проклятие солью, наложенное давным-давно мстительным Владыкой Мрака, полностью потеряло свою власть над истерзанной душой. Что на это повлияло — действие беспрестанных электрических разрядов или газовое удушье — сказать трудно, но факт остаётся фактом: Ферериус больше не боялся плавать в океане, который ещё не так давно собирался опреснить. Более того, любимый деликатес — малосольная селёдочка — вернулся в его ежедневный рацион чуть не главным блюдом.

Да, да. Так уж получилось, что характер Ферериуса стал гораздо приятнее не вследствие испытанных в камере нечеловеческих мук, а из-за побочного действия, которое эти самые муки доставили.

По истечении срока наказания Ферериус предстал перед объединённым Советом Ангелов и Демонов под совместным председательством Всевышнего и Повелителя Бездны. Ожидая худшего, а именно — мелкой должности в какой-нибудь бухгалтерии или в отделе снабжения, он с нескрываемым изумлением выслушал приговор, лично зачитанный Великим Владыка Мрака.

— Сомнительно, — Повелитель Бездны начал речь с излюбленного слова. — Сомнительно, что Ферериус при всей непредсказуемости его поведения может занимать какую бы то ни было значимую должность в одной из наших Сфер. Но и памятуя о его немалых заслугах пред Верхом и Низом, мы не имеем права оставить судьбу столь неоднородной фигуры без подобающего внимания. Посовещавшись с Сиятельным Всевышним, мы пришли к выводу, что Ферериус, без сомнения, может быть полезен как Высшим Сферам, так и Мерцающей Бездне на планете номер тридцать три, где он вполне освоился.