Алексей Баев - Тики Ту [СИ]

— О, великолепный Навигатор, предстоит тебе кровавая битва. Прими же в помощь от воинства небесного в дар сие оружие — Звенящий Панасоник, что станет тебе товарищем на все времена вплоть до исхода. Отринь любое желание, и сохранишь её душу. Сражайся насмерть, и выживешь. А решишь подумать, иди от ворот…

Рыжий продолжал нести околесицу, но Миша слов его более не слышал, потому что с высокой колокольни зазвонили в многоголосье колокола, отдававшиеся в голове острой болью…

Проснулся. И, резко откинув одеяло, сел на кровати. Старинный чёрно-золотой телефон разрывался на тумбе от звона, а похмельная башка — от боли. Не без труда дотянувшись до аппарата, трясущейся рукой поднял трубку и услышал голос секретарши:

— Алло! Вы как, Михал Михалыч?

— Да как вам сказать, Люда, чтоб никого не обидеть? Что-то случилось? — пробормотал он в трубку.

— Вы на работу-то приедете? С вами всё в порядке? — в голосе секретарши звякнула тревожная нотка.

— Да, Люд, спасибо. Почти в норме… А вот с работой… — Миша задумался. Несмотря на дикое внутреннее состояние, мозг вроде функционировал. — Давайте поступим таким образом. Вы сегодня же обзвоните всех, кому назначено на эту и следующую недели и согласуете с ними перенос на более позднее время. У меня появилась неотложная проблема, решением которой я и собираюсь заняться. Понимаете?

— Понимаю и осуждаю, — твёрдо ответила Люда. — Не берите в голову, Михал Михалыч. Маринка — гадина, я в курсе. И пустила я её всего на одну ночь. Пусть квартиру снимает!

— Люда! — Миша нашёл в себе силы улыбнуться. — Вы ж её подруга. Не ссорьтесь из-за пустяков. Люди сходятся, люди расходятся… Это нормально. А насчёт проблемы вы всё не так поняли. Это конкретно по работе. Помните, я вам рассказывал о Дарие Аль-Заббар?

— Конечно, Михал Михалыч. Я помню.

— Так вот, я взялся. Но пока не знаю, сколько времени это может отнять. Кстати, Людочка! — Агафонову пришла в голову удачная мысль. — Вы ж отлично знаете английский, не так ли?

— Ну… — замялась секретарша, — не то чтобы отлично, но, в общем, да. Неплохо. Вам что-то перевести?

— Да, Люд, я вам буду обязан, если вы посмотрите дневники девчонки. Там только первый на русском, а всего их семь. Возьмётесь? За дополнительную плату?

— Конечно, Михал Михалыч, — запросто согласилась секретарша. — Я сейчас в офисе. Вы их завезите, хорошо? Или с курьером отправьте. А я постараюсь быстренько перевести. Думаю, что пары-тройки дней мне хватит.

— Вот и замечательно, — ответил Агафонов. — Завезу сам. Сделаете эту работу и проведёте переговоры с клиентами, сходите в двухнедельный отпуск. Во внеочередной, но оплачиваемый. Денежку завезу вместе с тетрадями.

— Вы лапочка, Михал Михалыч! — воскликнула Людочка, оглушив бедного шефа. — Маринка — полная дура. Во сколько вас ждать?

— А сейчас сколько натикало? Простите, нет под рукой часов.

— Без пяти двенадцать.

— Сколько-сколько???

— Да не волнуйтесь вы, Михал Михалыч, с сегодняшними я уже разобралась. Вы ж знаете, что можете на меня положиться, — успокоила его секретарша. — Так в котором часу вы будете?

— Давайте… эээ… в районе двух. Плюс-минус.

— Отлично, — ответила Люда. — До встречи.

— Пока, — Агафонов положил трубку на аппарат и, собрав оставшиеся силы, пошёл в ванную.

Продержав голову под холодной струёй добрых три минуты, он накинул на макушку полотенце и поплелся в кухню. Пакет прокисшего кефира оказался очень кстати. Миша выпил бы чего покрепче, но через час предстояло садиться за руль, посему пришлось довольствоваться этой мерзостью. И парой таблеток анальгина.

Уговорив себя поесть, Миша кинул в чашку пару ложек растворимого кофе, кубик сахара и включил чайник. Пока тот закипал, был разболтан гоголь-моголь о трёх яиц. Ох, гадость, но сытная. Отвратный кофе вкусом и запахом тоже не вызывал энтузиазма, однако бодрил отменно. Сидя на табурете и мелкими глотками попивая его, Агафонов размышлял над первоочередной задачей. Надо как можно скорее встретиться с Татьяной Власовной.

Из прихожей зачирикал сотовый. Кто там ещё? Номер незнакомый. Новый клиент? Если по рекомендации…

— Агафонов, — произнёс Миша в трубку.

— Здравствуйте, Миша. Это Татьяна Клюжева, — раздался знакомый голос.

Агафонов ошалело посмотрел в зеркало. Ого. Как говорится, на ловца и зверь!

— Добрый день, Татьяна Власовна, — пробормотал он. — Чем обязан?

— Давайте не будем играть в кошки-мышки, хорошо? — спокойно проговорила Клюжева. — Мне только что звонила Светлана. Сказала, что вы решили заняться Даренькой. Это правда?

— Это правда, — эхом отозвался Агафонов. — А Фёдор Алексеич вам ничего не говорил?

— Нет, Миша. Фёдор молчит, как рыба… Хоть я и начала кое о чём догадываться, когда вы появились у нас дома. Знаете, мне кажется, что нам с вами необходимо ещё раз увидеться. Пообщаться, так сказать, тет-а-тет. Не возражаете?

— Нет, конечно, — сказал Агафонов, решив не кривить душой. — Если честно, сам собирался вам звонить. Где мы можем встретиться? И когда?

— Давайте сделаем так, — немного помолчав, ответила Клюжева. — Фёдор Алексеич сегодня едет в Санкт-Петербург. В командировку. Поезд отправляется в где-то районе пяти. Катю я вечером тоже обычно отпускаю. Приходите, скажем, часиков в шесть. Вас устроит?

— Вполне, Татьяна Власовна, — улыбнулся Миша. — В шесть я у вас.

— Вот и прекрасно, Михал Михалыч. Буду ждать.

Потирая от удовольствия руки, Миша вернулся на кухню и взял со стола чашку с остывшим кофе. Быстренько допил, скинул с головы полотенце и, сняв с подоконника брошенный вчера портфель, проверил всё ли на месте.

Через полчаса, гладко выбритый, одетый в дорогой костюм и белоснежную сорочку при галстуке, он вышел из подъезда. Машина, отозвавшаяся на сигнал, пущенный с пульта, весело пиликнула, моргнула фарами и щёлкнула разблокировавшимися замками.

Не дойдя до неё нескольких метров, Агафонов резко остановился. Из-за поднятой вертикально двери припаркованного рядышком «ламборгини» показалась сначала лохматая рыжая шевелюра, а затем и сам её обладатель — высокий жилистый мужчина лет сорока-сорока пяти. Бородка клинышком, зелёный бархатный пиджак поверх нейлоновой клубной майки. «Chelsea». Чёрт! Рожа знакомая… Где мы с ним виделись?

— Михаил Михайлович Агафонов, если не ошибаюсь? — голос незнакомца был низок и полнозвучен. Хороший голос. Приятный.

— Он самый, — кивнул Миша. — С кем имею честь?

— Меня зовут Фергюс Макферерли. Я продюсер, — сказал рыжий без всякого акцента, вышел из-за машины и протянул Агафонову ладонь.

Рукопожатие вопреки ожиданиям оказалось вовсе не крепким. Но и не вялым — тоже приятно. Что ж, добрый знак. Предлагает держаться на равных?