Джонатан Мэйберри - Гниль и руины

Ревущий звук непрерывно нарастал, и Бенни казалось, что, возможно, он все же преодолевает некоторое расстояние, приближаясь к водопаду. Но оглянувшись по сторонам, увидел лишь плоскогорье, на котором охотники за головами разбили свой лагерь. Что-то задело его и, повернувшись, он увидел Никс, бегущую рядом с ним. Та что-то кричала, но он не слышал ее голоса. Шум водопада становился все громче и громче. И теперь стал на тон ниже, больше походя на громкое гудение, чем на плеск воды.

— Бенни! — назвала Никс его имя, но оно не совпадало с движением ее губ.

Рев становился оглушительным.

— БЕННИ!

От испуга он осознал, что голос Никс исходит не от девушки, бегущей рядом с ним, и в тот же миг понял, что спит, а настоящая Никс из реального мира зовет его. Он открыл глаза. Лагерь и зомби испарились. Гул, однако, никуда не делся. Низкий и громкий. И нарастающий.

— Бенни! — закричала Никс.

— Что… что такое?

— Ты должен пойти взглянуть на это!

Она ухватила его за руку и практически подняла на ноги, а затем потянула из укрытия под деревьями. Но не к выступу, с которого открывался вид на лагерь. Наоборот, она потащила его к тропинке, ведущей назад в рощу. Она бежала, и ее хватка была такой крепкой и настойчивой, что Бенни тоже пришлось перейти на бег.

— Что это? Что за звук?

— Сейчас увидишь!

Они спешили по тропе к поляне, и там Никс остановилась и указала направление. Но ей не следовало беспокоиться, потому что Бенни и так все прекрасно видел. Его глаза широко распахнулись, челюсть отвисла, когда он уставился вверх на ревущую штуковину.

Та была серебряной и белоснежной, с огромными крыльями, поднимающими ее высоко над горами. Бенни поднял руки, словно мог дотронуться до нее. Казалось, что она двигается медленно, но это была лишь иллюзия. Просто аппарат был слишком далеко, выше, чем высочайшая из окружающих гор, он плавно скользил под самым навесом мрачных грозовых туч. В другое время бы уже не хватило света, чтобы разглядеть его. Если бы началась гроза, расслышать и увидеть машину стало бы совершено невозможно.

Но они очутились там вовремя, держась за руки и не сводя глаз с этой штуки, пока та гудела над ними, с неземным величием пересекая небо от одного конца горизонта до другого. Прибыв с запада и держа курс на восток, далеко-далеко над «Гнилью и руинами».

— Я не понимаю, — наконец промолвил он.

Никс лишь покачала головой.

— Откуда это прилетело?

— С востока.

— Нет, оно направляется на восток, — возразил Бенни, но Никс отрицательно качнула головой.

— Оно появилось с востока и развернулось. Я увидела все это и побежала за тобой.

Они наблюдали, как машина удаляется, уменьшаясь в размерах с гиганта до комара и превращаясь в нечто, уносящее грохот с собой. Когда она исчезла, как минимум минут на пять наступила полная тишина, прежде чем птицы снова начали петь. Бенни и Никс простояли на поляне еще минут десять, надеясь на возвращение странной штуковины. Желая, чтобы та вернулась назад.

Наконец, Бенни произнес:

— Никс… мы только что видели это? То есть, скажи мне, что мы действительно это видели.

Ее зеленые глаза были наполнены волшебной силой, а улыбка сияла так, что могла бы разогнать бурю.

— Правда, Бенни. Мы видели.

— Но как? В этом нет никакого смысла.

Она замотала головой, и они вперили взгляд на восток. Увиденное ими принадлежало другому веку, тем дням до Первой ночи. Они знали о таких машинах из книг по истории, но никто никогда не сталкивался с подобным. Даже не ожидали увидеть. Бенни и Никс продолжали смотреть вдаль.

Но медленная грохочущая громадина так и не вернулась.

Они не знали, как говорить об увиденной машине. Это было странно и изумительно, но больше походило на видение, и никак не соприкасалось с тем, что они собирались осуществить в ближайшем будущем.

— Хотел бы я рассказать Тому, — сказал Бенни.

— И я маме, — продолжила Никс, а потом добавила: — Бенни, если мы выберемся из этого…

— Когда выберемся, — поправил он.

Она ответила лишь едва заметным кивком, признавая такую возможность:

— После того, как все закончится, — согласилась она, — мы должны будем выяснить все об этом самолете.

— Конечно, то есть мы всем расскажем…

— Нет, — твердо возразила она. — Мы обязаны разузнать о нем. Лайла права. У нас больше нет дома. Мы были — не знаю, как выразиться. Оторваны? Мы не привязаны ни к чему, и уж точно не к Маунтинсайду.

— Там Морги и Чонг.

Она пожала плечами.

— Если хочешь, можем за ними вернуться. Но после я хочу последовать за тем самолетом.

— Куда? Нам известно только то, что он отправился на восток.

— Он появился с восточной стороны и, развернувшись, вернулся туда же. Почему? Исследовал местность? Или передавал послание.

— Какое еще послание?

— Следуй за мной? — предположила она. — Я теперь во многое не верю, Бенни… но верю, что это был знак.

— А если нет?

— Значит, я это выясню. Так или иначе, Бенни, моя жизнь в Маунтинсайде закончилась.

Тот задумался над этим и посмотрел вверх на восток, на затянутое тучами небо.

— Да, — согласился он после долгих размышлений. — Может быть.

— Именно так я и собираюсь поступить, Бенни. Если доживу до завтра, отправлюсь на восток.

— Мы не знаем, есть ли там что-нибудь, кроме трех сотен миллионов зомов.

— Конечно. Три сотни миллионов мертвецов и достаточно людей, чтобы починить, заправить машину и взлететь. На реактивном самолете. Это нам кое-что дает. Говорит о многом.

Грозовые облака пульсировали молниями.

— Если ты пойдешь на восток, — сказал он, — то и я тоже.

Они скрепили договоренность поцелуем.

Двумя часами позже буря бушевала и свирепствовала над ними, и Бенни знал, что та обещает быть точь-в-точь такой же неистовой, как и развернувшаяся над городом две ночи назад.

Боже, думал он, разве это происходило всего две ночи назад?

Меньше чем за два часа облака успели превратиться из белых в мрачные синевато-серые. Затем в фиолетовые кровоподтеки и, наконец, в полуночную черноту. Неистовый ветер, дувший из долины, подхватывал листву, ветки и пыль, используя их как снаряды. Дождь еще не начался, но из-за высокой влажности Бенни и Никс чувствовали себя словно под водой, пока слезали с уступа и подкрадывались к лагерю.

Лайлу нигде не было видно, и уже много часов от нее не поступало знака. Смогла ли она или Бенни отправил ее на верную смерть своим опрометчивым планом?

Ветер завывал в деревьях подобно пронзительному воплю сотен баньши. Бенни никогда не слышал ничего подобного и все же, какая-то маленькая загадочная часть его ликовала. Это не было «круто» — он бы отрезал себе ногу, прежде чем использовал опять это слово. Нет, в своей грубой красоте и первобытности зрелище явилось во всем великолепии. Природа гневно кричала, и Бенни не мог не верить, что этот крик ярости направлен не на все то, что совершалось людьми в лагере. Быть может, некоторые из этих свистящих воплей звучали в поддержку идеи, которую трое детей — прекрасная рыжеволосая девушка в солнечных веснушках, дикая убийца с глазами цвета лесного ореха и унылый, потрепанный парень, без каких-либо притязаний на геройство — старались осуществить.