Наталья Калинина - Призрачный остров [litres]

Тихий шорох напугал ее. Стефания сжала лежащую рядом палку, резко обернулась, но увидела уже знакомую ей собаку. Пес по кривой трусливо обошел костер, чихнул от попавшего в ноздри дыма и с наслаждением почесался. Стефания замерла, боясь спугнуть его. Дикий, но он, похоже, искал человеческого общества! А может, просто понял, что здесь его накормят. В подтверждение ее мыслей пес облизнулся и требовательно посмотрел блестевшими в темноте глазами.

– Ничего у меня нет, – тихо, чтобы не разбудить остальных, сказала Стефания. – Не осталось каши. Приходи завтра.

Пес встряхнулся и потрусил прочь. И она внезапно пожалела об его уходе, потому что как никогда остро почувствовала свое одиночество.

– …Стеша, смена обстановки тебя отвлечет, – сказала мама, ставя перед ней чашку с горячим чаем и тарелку с домашним печеньем. Стефания мельком отметила про себя, что это печенье очень любит отец. Мама всегда затевала выпечку к приезду папы, но в те дни он не планировал поездку к ним. Мама сделала печенье специально для дочери в неловкой попытке как-то ее утешить. Но разве можно исправить домашней выпечкой, пусть и приготовленной с любовью, то, что растоптано до пыли? Ее карьера, ее репутация – все разрушилось со смертью человека, чувства к которому еще оставались острыми.

– Нет, я никуда не поеду, – качнула головой Стефания. Длинная коса от движения упала на плечо, и ее кончик случайно обмакнулся в чай. Но Стефания не заметила этого. Мама сама подошла к ней и аккуратно вытащила косу из чашки.

В тот день состоялся важный и отрезавший все возможности разговор. Из своего научно-исследовательского института Стефания, не выдержав гонений, ушла, а из другого, в который ее готовы были принять, получила неожиданный и категоричный отказ. Мама предположила, что тут не обошлось без вмешательства «доброжелателей». И Стефания согласилась: слишком внезапно руководство другого НИИ переменило решение.

– Так, я звоню отцу! Пусть он тебя увезет, – заявила мама, решив, что поездка поможет дочери забыть пережитые унижения и исцелиться от отчаяния. Но Стефания решительно возразила:

– Не надо.

– Почему не надо?!

– Не хочу вмешивать отца в мои проблемы. Да и вообще… – Она сделала неопределенный жест, не зная, как выразить свои чувства.

– Но так нельзя! – воскликнула мама, возмущенная на этот раз не столько тем, чему подвергли в институте дочь, сколько ее безропотностью. – Нельзя это все проглотить и даже не попытаться оправдаться!

– Перед кем? – наморщила нос Стефания и сделала глоток остывающего чая. – Любые мои оправдания сыграют против меня. Потому что меня уже объявили виновной и распяли.

– Это все запустил кто-то конкретный. Никак, ваша Анна Петровна! Какая же она стерва! – не унималась мама, закипая все больше и больше. А на Стефанию, наоборот, снизошло странное спокойствие сродни тому, которое возникает после принятия сильных успокоительных или анальгетиков. Ее даже стало клонить в сон.

– Анну Петровну можно понять, – осторожно, так, чтобы мама не приняла ее слова за защиту Яблоневой, заметила она. Сплетницей профессор не была, интриг на памяти Стефании не плела, но то, что произошло, могло исходить только от вхожего в семью Станислава Яковлевича человека. Хотя если Анне Петровне и можно было приписать пособничество в травле и звонок в другой институт, то уж сетевое хейтерство – вряд ли. Яблонева, несмотря на свою ученую степень, компьютер так и не освоила, телефоном пользовалась самым простым – старенькой «Нокией», а не современным смартфоном. Даже электронный ящик не завела, не говоря уж о социальных сетях! Но кто-то упорно писал про Стефанию гадости в интернете, фотошопил ее снимки, опрометчиво выложенные раньше ею в блоге, рассылал ее немногим друзьям и бывшим сокурсникам лживые и скабрезные сообщения. А еще – отыскал опубликованные в интернет-изданиях ее первые научные статьи и обвинил в плагиате и фальсификации данных. Одну статью убрали из доступа. Под другой так и остались скандальные комментарии. Все это сильно ее подкосило. Может, мама права, и действительно стоит уехать к отцу? Но Стефании тут же вспоминалась Карлотта – законная папина супруга, с которой отношения были натянутыми. Нет, Карлотта не гнобила дочь мужа, но держалась с нею холодно. Впрочем, нелицеприятных комментариев в адрес соперницы тоже себе не позволяла. И хоть со старшими братьями Марко и Энцо у Стефании всегда были теплые отношения, особенно с Энцо, с которым они часто переписывались, в огромном и со вкусом обставленном доме отца Стефания чувствовала себя неуютно. А папа всегда был категорически против того, чтобы его дочь останавливалась в гостинице. Они же одна семья!

Но что, если улететь в Рим не на каникулы, а на долгий срок и снять квартирку или комнату в пригороде, чтобы не докучать Карлотте своим присутствием? Бродить по бесконечным улицам, сливаясь с толпой туристов, фотографировать в энный раз достопримечательности, подставлять лицо солнцу и теплому ветру, пить вкусный капучино в маленьких кафе. Компанию ей с удовольствием составит Энцо, будет знакомить сестру со своими шумными и веселыми друзьями. И жизнь снова заиграет красками, наполнится музыкой и смехом. Стефания никогда не чувствовала себя в Италии туристкой, любила эту страну, как вторую родину, языком владела в совершенстве и не исключала возможности когда-нибудь переехать в Рим.

Много лет назад Джакомо Минелли, занимающий высокий пост в известной итальянской компании, приехал в Россию для заключения договора о сотрудничестве. Переводчицей на переговорах работала недавняя выпускница иняза – не только способная, но и очень красивая девушка с белокурыми волосами, кукольным личиком и огромными ярко-голубыми глазами. Взгляд этих глаз и поразил сорокалетнего итальянца сразу и в самое сердце. Минелли тоже был привлекательным мужчиной, между молодой переводчицей и импозантным иностранцем вспыхнула не просто страсть, а настоящая любовь. Только Джакомо был женат, у него подрастали двое сыновей пяти и десяти лет, а компания наполовину принадлежала семье законной супруги Карлотты. Развод был невозможен. Однако Джакомо приехал на рождение дочери. И имя он ей тоже дал – в честь своей матери Стефании. Несмотря на наличие двух сыновей, Джакомо мечтал о дочери! Карлотта наотрез отказывалась еще рожать, а русская красавица-переводчица подарила ему долгожданную девочку.

На протяжении всех этих лет Джакомо постоянно ездил в Россию к своей второй семье. Он все так же продолжал любить русскую переводчицу. И, как Стефания знала, мама тоже любила отца. Тяжелый это крест – любить женатого мужчину, который никогда не разведется. Но ради Стефании, а не себя, мама не ставила точку в этих мучительных отношениях. Отец забирал дочь на каникулы в Италию. С братьями и Карлоттой Стефания была знакома с раннего детства, поэтому у нее не возникало вопросов, куда уезжает папа и почему не живет с ними постоянно. В подростковом возрасте она прошла свойственный ее возрасту период протеста и ссор с отцом на почве его жизни на две семьи. Тогда, получая паспорт, и взяла себе мамину фамилию – Вишнева. Но когда стала старше, поняла папу и приняла ситуацию, хоть и жалела, что мама так и не устроила свою личную жизнь.