Наталья Калинина - Призрачный остров [litres]

А она, не подозревая о раздирающих его сомнениях – выкрикнуть ей в лицо все то, что он знал, или продолжать и дальше делать вид, что они впервые встретились тут, – разбинтовала рану, оглядела ее и нахмурилась.

– У тебя нет проблем со свертываемостью крови? – внезапно спросила она, поднимая на него лицо. Полуосвещенное отблесками костра и полускрытое тенями, оно показалось неожиданно красивым, настолько, что Данила не сразу смог ответить. Но то, что ее лицо было таким привлекательным, еще больше разозлило его.

– Нет, – ответил он тоном, который отсекал бы дальнейшие вопросы. Стефания тихо вздохнула, молча перевязала ему ногу и наконец-то ушла.

– Моя очередь? – спросила Анфиса и зевнула, прикрывая рот ладошкой.

– Угу, – ответил Данила после некоторых колебаний. После того как он уснул, доверие к нему подорвано. Будет лучше, если дежурство продолжит кто-то другой. Только вот после случившегося оставлять Анфису безоружной и в одиночестве тоже не дело.

– На, держи, – протянул он ей свой нож. – И если что, ори изо всех сил. Я буду неподалеку. А еще лучше, если бы кто-то дежурил с тобой в паре.

– Попрошу Марину. Она все равно не спит.

Данила кивнул, кое-как поднялся и похромал в тот угол, где еще недавно спала Анфиса. Прикроет «тыл»! Он думал, что вряд ли теперь крепко уснет, но едва опустился на расстеленное на песке одеяло, как появилась Марина. Не спрашивая позволения, она села с ним рядом и вытянула ноги. Немного помолчала, а затем вдруг бухнула:

– Она тебе нравится?

– Кто? – опешил Данила. А потом догадался, что Марина из его сегодняшнего спора с Анфисой сделала свои выводы. Ну что ж, он ответит, что ему понравился ее голос. Поет Анфиса и правда классно, так, что внутри все переворачивается. Если только не это позорное «йо-йо-йо»…

Но Марина ответила совсем не так, как он ожидал:

– Стефания.

– Кто?!

– Да тише ты. Чего подлетел? – засмеялась она. – Не бойся, я никому не скажу. Сами разберетесь!

– Да с чего ты решила… – Данила даже привстал.

– У меня на такие дела чутье.

Он не нашел, что съязвить ей в ответ. Чутье! Если это называется чутьем, то он – японский летчик.

– Ошибается твое чутье.

– И все же у тебя к ней какое-то особое отношение.

– Это «особое отношение» никак нельзя охарактеризовать как «нравится».

Марина молчала, словно что-то обдумывала. А затем спросила:

– Вы ведь с нею были знакомы раньше?

– Нет, – излишне поспешно ответил Данила, так, что Марина явно различила ложь. Впрочем, знакомы лично они со Стефанией не были. Не успели друг другу представиться.

– Ты не подумай, что я лезу не в свое дело. Тут такое… Меня не отпускает странное чувство, что мы забыли не только то, как оказались в этом месте, но и что-то еще. Ты в первый момент узнал Стефанию, а потом будто спохватился, что обознался. Но твоя реакция могла быть правдивой! Ты не допускаешь мысли, что вы с нею успели познакомиться в тот период, который выпал у нас из памяти? И что между вами успело что-то произойти? Не знаю что… Но что-то! Воспоминание об этом осталось у тебя на подкорке, поэтому ты ведешь себя с ней так… Не знаю, как объяснить. Выделяешь из всех. Взглядом.

Данила хмыкнул, и Марина поспешно добавила:

– Понимаешь, я все пытаюсь понять, что с нами произошло.

Она обхватила ладонями лицо и так замерла, оглушенная тишиной и своими мыслями. Данила тоже молчал. Марина вновь заговорила первой:

– Мне все это время кажется, что я тоже успела встретить кого-то перед тем, как все случилось. Но кого – забыла. И мне кажется, что если я вспомню, то многое нам станет понятно!

Он кивнул, принимая ее объяснения. А потом сказал:

– Ты ошибаешься насчет меня и Стефании, Марина. Я действительно знал ее раньше. Знаком не был, но знал о ее существовании. И, поверь, это был не самый лучший период в моей жизни. Она не может мне нравиться, потому что я ее…

Данила не договорил, непроизнесенное вслух слово «ненавидел» разодрало горло так, будто он проглотил кусок стекла. Но Марина поняла и без пояснений.

– Здесь мы в другой ситуации, Данила. Здесь нам нужно быть на одной стороне. То, что было там , сюда нельзя тащить. Иначе мы не выживем.

– Да. Да.

– Спокойной ночи!

– И тебе.

– Спи. Мы подежурим втроем, раз уже все проснулись.

– Спасибо.

Марина ушла, а Данила еще долго лежал без сна, огорошенный не столько ее словами, сколько образами. Едва он закрывал глаза, как оживали старые воспоминания. Прошло уже пять лет, но время вряд ли сотрет из его памяти тот ужасный день, который запустил цепочку кошмаров.

А когда он наконец-то уснул, ему приснилась Стефания. Ее волнистые волосы на ощупь оказались такими мягкими… Данила зарывался в них лицом, вдыхал тонкий аромат, который сводил его с ума. Гладил нежную, как атлас, кожу лица и едва касался губами розовой мочки ее уха. Стефания жмурилась, улыбалась, и на ее щеках появлялись красивые ямочки.

Заночевать Макс решил не на берегу, а в «казарме». Стены, хоть и сырые, защищали от ночного холода, а если выбрать более-менее крепкие одеяла, застелить ими матрас, то и постель получится. Дурно пахнущая, но гораздо удобнее, чем голая земля.

Это была вторая ночь на острове, а казалось, что провел он тут много лет. Мысли теснились в голове, мешали уснуть, вонь от заплесневелых одеял настойчиво лезла в нос и вызывала тошноту. Разумная идея уснуть пораньше, чтобы скорее приблизить светлое утро, потерпела крах. Макс покинул «спальню», перешел в комнату со столом, нащупал в своем узле свечу и после нескольких попыток зажег ее. Что-то в этом было – ночевка в одиночестве на острове и в заброшенном бараке. Он поймал себя на том, что постоянно прислушивается: не вернулся ли пес. На то, что собака кого-нибудь приведет, Макс почти не рассчитывал, просто ему отчаянно хотелось оказаться в обществе хоть какого-нибудь живого существа! Но в помещении продолжала царить тишина, и любые издаваемые им шорохи оборачивались громким шумом.

При свете свечи Макс вновь пролистал толстые тетради в надежде не столько расшифровать события из прошлого, сколько найти объяснение собственному нахождению в этом месте. Впрочем, гроссбухи, как и раньше, хранили тайну. Впервые в жизни Макс не находил общего языка с так любимыми им числами, словно те внезапно превратились в китайские иероглифы.

Когда он от скуки потянулся уже за мужскими журналами, вспомнил о красной записной книжке. Первые страницы той тоже оказались исписанными то ли координатами, то ли засекреченной в цифрах информацией. Макс разочарованно вздохнул, но на следующих страницах увидел рисунки, сделанные шариковой ручкой. Автор их, несомненно, обладал определенным талантом, потому что изображенные фигуры были пропорциональными, достоверными, а лица – живыми. Только тема рисунков была одна и та же – эротика. Неведомый художник, видимо, вдохновленный снимками в порножурналах или, скорее всего, истосковавшийся на службе без женской ласки, в блокноте воссоздал добрую часть изображений из Камасутры.