Кристина Генри - Потерянный мальчишка [Подлинная история капитана Крюка] [litres]

Я любил ее – и я ее забыл. Отчасти виноват был Питер, но и я тоже. Мне хотелось забыть.

Мой гнев на Питера разгорелся еще жарче, но горе и стыд были чуть ли не страшнее. Я вспомнил свою мать только для того, чтобы вспомнить, что я наделал.

Я оставил ее там, тянувшую ко мне руки. Последняя ее мысль была обо мне, а я ее оставил.

Чтобы убежать с чудовищем, которое ее убило.

Сэл ахнула и прижала ладонь к губам, хотя, кажется, не удивилась… или не особенно сильно. Именно так Питер и мог поступить, если ему кто-то был нужен, а кто-то другой стоял у него на пути.

Питер не любил препятствия, особенно если они имели человеческую форму. Они были просто чем-то, через что надо было перепрыгнуть – или что надо было повалить. Люди его не волновали.

Он и правда все очень хорошо обставил. Он искал меня (Питеру не подошел бы просто любой мальчишка), и нашел мальчишку, у которого были нужные ему качества. Потом он следил за мной и ждал удобного случая. А когда этот случай представился, он убил ее, а потом запутал меня так, чтобы я испугался. И как только я испугался, он смог заставить меня делать все, что ему захочется, а он представился моим спасителем и заставил почувствовать себя особенным и любимым, а потом выдавил из меня все воспоминания о моей матери.

Питер выбрал меня первым. Он отсек меня от стада и взял на остров, а я был слишком мальчишкой, чтобы помнить, чего лишился. Я помнил только все те дни, когда тут были только мы с Питером, и как мы были тогда счастливы.

Но вот песенка осталась – та песенка, которую мне пела мать. Неудивительно, что он терпеть не мог ее слышать. Ему хотелось, чтобы я сбросил всю свою жизнь в Другом Месте, словно старую кожу, но никак не мог добиться, чтобы ее кусочки ко мне не цеплялись.

И тогда все, чего я лишился, поднялось во мне – та жизнь, которая у меня была бы без Питера. Да, отец у меня был пьяный осел и избивал нас. Но мы копили деньги, мы с мамой. Мы собирались уйти от него и подыскать тихое местечко вдали от города, где были бы в безопасности.

И я вырос бы, а моя мама состарилась бы, но у нее появились бы внуки, которых она могла бы целовать, обнимать и крепко прижимать к себе. Была бы жизнь – Питер сказал бы, что она скучная и обыкновенная, но это была бы настоящая жизнь, подчиняющаяся естественному ходу вещей.

Неестественно, когда мальчишки вечно остаются мальчишками. Нам положено расти, заводить собственных мальчишек и помогать им становиться мужчинами.

Я ощутил острую боль в боку, а потом – в руках и ногах, а на подбородке – что-то колкое и чесучее.

Чарли выпучил глаза.

– Джейми, у тебя борода!

Я потер лицо. Это была не совсем борода, но на местах, которые раньше были гладкими, появился пушок.

Сэл стукнула меня по плечу.

– Я же просила тебя не расти слишком быстро! Мы договаривались расти вместе.

– Кажется, я ничего не могу с этим поделать, Сэл, – сказал я, и в этом тоже было немного горя. Что если я буду и дальше расти и стану для Сэл слишком старым? Что тогда? – Мне это не остановить.

Я встал, потянулся, и почувствовал, что у меня все болит: легкие, и глаза, которые обжег дым, ноги, на которых я старался обогнать пожар, руки, которыми я слишком сильно стискивал Чарли.

Малыш не хотел встречаться со мной взглядом, рассматривая груды мертвых Многоглазов на берегу. За ними прерия все еще дымилась, хотя травы и цветов на ней уже не было, а осталась только почерневшая равнина, куда ни взгляни.

– Питер! – проговорил Чарли, и у него вырвались рыдания.

Сэл потянулась к нему, но я помотал ей головой. Ему сейчас не нужны утешения. Ему сначала нужно высказать все, что у него на сердце.

– Питер меня не любил, – сказал Чарли. – Он меня обманул, а я ему поверил.

Тут он на меня все-таки посмотрел, но его глазам уже больше никогда не получится стать глазами невинного утеночка. Так бывает, когда тебя предают.

– Я ему поверил, а он попробовал меня убить, – продолжил Чарли. – Ты никогда мне ничего плохого не делал, Джейми. Ты обо мне заботился. Мне не надо было ему верить.

– Мы все ему верили, поначалу, – ответил я. – Даже я. Так он нас сюда и заманивает своими обещаниями.

– А потом рвет нас всех на куски, – добавила Сэлли.

– Он больше никого сюда не приведет, – сказал я и глубоко вздохнул. Сейчас мне придется сказать ей то, чего мне говорить не хотелось. – Дорога в Другое Место исчезла.

– Исчезла? – переспросила она.

Я рассказал, что именно нашел: что дерево срублено, а дырка в туннель заросла травой.

Пока я рассказывал, она все сильнее расстраивалась и так побледнела, что я даже испугался, как бы она не потеряла сознания.

– Как он узнал? Нам от него не сбежать! – прошептала она. – Зачем, зачем я только сюда пришла?

– Потому что подумала, что тут будет что-то получше, чем то, что у тебя там было, – ответил я. – Надеялась, что здесь ты будешь счастливее.

– И я была бы здесь счастлива, – яростно бросила она, – если бы не он. Если бы тут были только мы – мы с тобой, и Чарли, и Кивок с Грачом, и мы могли бы расти, как и положено, я была бы здесь счастлива.

– Но он здесь, – отозвался я, – а я не хочу дольше оставаться на острове. Я и так прожил здесь слишком долго.

– И что мы будем делать? – спросил Чарли.

Тут он подошел ко мне и вцепился мне в куртку, как прежде, но палец в рот засовывать не стал. Он уже не был малышом.

– Надо уплыть отсюда, – ответил я. – Это наша единственная надежда.

– Но не с пиратами же? – спросила Сэл. – Не думаю, чтобы они были нам рады, после всего того, что между нами было.

– Это все Питер и Щипок, – отрезал я. – Если бы Питер не сжег их лагерь, а Щипок не сказал, где нас искать, нам не пришлось бы их убивать. Или, хотя бы, не убивать стольких из них. Может, налет и был бы, но все было бы не так.

Во всем виноват был Питер. Питер убил мою мать. Приведенные сюда мальчишки умирали из-за Питера. Пираты пришли с войной из-за Питера, и мы их поубивали из-за Питера. Чарли чуть не скормили Многоглазам из-за Питера. Все было из-за него.

– Сейчас не важно, был это Питер или мы, – сказала Сэлли и покачала головой, увидев выражение моего лица. – Совершенно не важно. Теперь пираты думают, что мы все одинаковые. Если мы попросим их о помощи, попросим взять нас на их корабль, они нас будут мучить.

И совсем тихонько она добавила:

– А меня будут мучить больше вас, если узнают, что я девочка.

Тогда я этого толком не понял, но вспомнил, что пираты, уплывая с острова, иногда привозили с собой девиц, и что эти девицы все время визжали и плакали.

Так что я поверил Сэл на слово. В конце концов, она считала настолько опасным быть девочкой, что притворялась парнишкой – и именно так вообще-то и оказалась на острове.

– Надо будет сделать лодку, – сказал я. – В каком-нибудь тайном месте, где Питер ее не найдет.