Амброз Бирс - Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 5 [Компиляция, сетевое издание]

Зарнак положит телефонную трубку, сделал последнюю заметку в своем блокноте, встал и тихо вышел из комнаты.

На асбестовой подставке поверх небольшого стального листа и фарфоровой пластины, на которой раньше был установлен жадеитовый идол, покоился теперь лишь звездный камень среди кучки тонкой серой золы. Резкий запах озона парил в воздухе.

Так было намного лучше… и случай этот, в конце концов, имел счастливый конец.

Ниже Четырнадцатой улицы между Чайна-тауном и рекой простирается постыдная область загадочных, извилистых переулков, рушащихся многоквартирных домов, гниющих причалов и заброшенных складов, сгорбившихся в упадке. Здесь обитают человеческие отбросы тысяч восточных портов: индусы, японцы, арабы, китайцы, левантийцы, турки, португальцы. Когда-то эти темные и зловещие переулки и зловонные аллеи были полем битвы войн Тонга; это было во времена легендарного детектива Стива Харрисона, который в одиночку вершил закон и правосудие белого человека вдоль Ривер Стрит.

Те дни давно прошли — но Ривер Стрит мало изменилась с тех пор. Городское восстановление еще не затронуло разлагающиеся многоквартирные дома, и закон так и не смог закрыть притоны, курильни и дешевые бары. Так же не изменилось скрытное многоголосое азиатское население, и мало кто мог догадаться, какие наркотики продаются в этих темных комнатах или какие преступления насилия и жадности совершаются в этих черных и забитых мусором аллеях.

Из-за всех этих вопросов Дона Тереза де Ривера чувствовала себя немного тревожно, и с каждым кварталом, когда такси увозило ее все глубже в запутанный лабиринт грязных трущоб, ее дискомфорт усиливался. Только неотложность ее миссии заставила ее рискнуть проникнуть в этот зловещий уголок города, вдали от тихих жилых улиц и прекрасных кафе, которые она часто посещала.

Туман наплывал с набережной, обматывая свои липкие завитки вокруг стен из гнилого старого кирпича и затемняя тусклый свет редких уличных фонарей.

Такси остановилось перед зияющим ртом черного переулка на Левант Стрит, и сумрак, который густо затенял узкую мощеную улочку, был слабо рассеян одиноким светом, который горел над дверью в нескольких шагах по улице.

— Все, леди. Номер Тринадцать по Китайской аллее, — объявил водитель, указывая большим пальцем на тусклый свет. Про себя таксист задавался вопросом, что могло понадобиться такой красивой молодой испанской женщине в этом опасном районе. У нее были деньги, это было очевидно: ни одна женщина не носила столь дорогое платье с такой небрежной элегантностью, если у нее не было богатства, воспитания и вкуса.

— Вы уверены, что это тот адрес? — пробормотала девушка.

— Да, мэм, номер тринадцать, Китайская аллея, между Левант и Ривер Стрит. Это будет шесть-семьдесят пять. Дона Тереза дала водителю десятидолларовую купюру и отказалась от сдачи.

— Как мне выбраться потом отсюда?

Он протянул ей карточку.

— Позвоните в гараж, они пришлют такси, чтобы забрать вас.

С беспокойством, терзающим ее сердце, молодая женщина вышла из такси, которое поспешно уехало, лишь туман закрутился позади. Она вошла в темный зев переулка, осторожно пробираясь по скользким булыжникам. Свет, который был ее целью, горел над единственной дверью небольшого узкого двухэтажного здания, с обеих сторон к которому прилепились большие многоквартирные дома. Маленький дом выглядел бы давно заброшенным, если бы не тот свет над дверью. Стены из крошащегося кирпича были черными от обильной грязи, и окна слепо смотрели, как глаза, терзаемые катарактой, их стекла были мутными и покрытыми жирной копотью. Дона Тереза вздрогнула и поплотнее закуталась в меховую шаль от холода, доносившегося влажным воздухом от реки.

Дверь на удивление была внушительной плитой из твердого дуба. Маленькая медная пластина над колокольчиком гласила: Зарнак. Слегка поежившись, девушка нажала на звонок. Ей не пришлось долго ждать, прежде чем та бесшумно открылась на хорошо смазанных петлях.

В дверном проеме появился высокий мужчина, худощавый и стройный, в безукоризненной белой рубашке — какой-то индус, с его смуглым, ястребиным лицом и безупречной чалмой. Острые темные глаза, такие же острые, как кинжал, пристально взглянули на нее.

— Пожалуйста, входите, сударыня, — сказал индус с легким поклоном. — Сагиб ждет вас. Позвольте мне взять вашу шаль.

Машинально Дона Тереза вручила ему перчатки и мех, изумленно оглядывая фойе. Ни окружающая дом местность, ни его внешний вид не смогли подготовить ее к внутренней обстановке. В фойе стояла огромная бронзовая китайская горелка для благовоний на подставке из тикового дерева; тибетские рисунки и картины украшали стены, которые были завешаны муаровым шелком. Пышные персидские ковры были мягкими и густыми под ногами.

Ее пригласили в небольшое помещение и сообщили, что хозяин выйдет к ней сейчас. Когда дверь тихо закрылась за высоким слугой, Дона Тереза огляделась, ее изумление лишь возросло. Всю свою юную жизнь она была воспитана в роскоши, но не такой как здесь. Мебель антикварной работы стояла тут и там, все из резного и полированного тика, инкрустированная вставками из перламутра или слоновой кости. Стены завешаны богатой парчой, вдоль них стояли освещенные шкафы, заполненные изысканными предметами старины — этрусскими, греческими, римскими, хеттскими, египетскими — достойными любого музея. Под ногами был расстелен великолепный исфаханский ковер невероятной ценности, поблекший от времени, но все еще прекрасный. Тонкий аромат висел в неподвижном воздухе, поднимаясь синими и ленивыми завитками из улыбающихся челюстей серебряного кумира Восточной работы.

Книжные полки содержали сотни научных томов, чьи золоченые титулы были на латыни, немецком, французском языках — «Unaussprechlichen Kulten», «Liter d'lvon», «Cultes des Goules». Ни одно из названий не было знакомо ей, но они имели зловещий оттенок оккультного, ночного знания и философии.

Перед камином стоял письменный стол из тикового дерева. На нем лежало множество книг, рукописей и блокнотов, придавленных египетскими надгробными фигурками из голубого фаянса, огромные сланцевые скарабеи, вавилонские или шумерские таблички из обожженной глины с ровной клинописью. Над камином висела гротескная маска из резного и окрашенного в алые, черные и золотые цвета дерева. На ней было изображено отвратительное лицо демона с тремя яркими глазами и приоткрытыми челюстями, из которых вырывались окрашенные золотом завитки стилизованного пламени. Она смотрела на нее с изумлением, смешанным с отвращением, когда позади нее раздался тихий голос, поразивший девушку.